Алисия ехала вниз по склону к огням Нью-Полца. Голова почти кружилась от легкости.

Понадобились два дня, два дня смертельных мучений, но в конце концов решение принято.

Теперь она себя чувствует... чистой. Да, чистой... лучше не скажешь. Сбросила сгнившую кожу, побитую молью, чтобы предстать перед всем миром в новой.

Возникнет другая Алисия Клейтон. Совсем другой вид, другие манеры. С нынешнего вечера. Конечно, никаких иллюзий питать не приходится — будет нелегко. Но, упорно притворяясь новой Алисией, со временем в нее можно будет поверить.

Единственный способ жить дальше. Последние годы жизни вообще не жизнь. Да, работа имеет большое значение, только, кроме нее, есть еще кое-что. Решено жить полной жизнью. Хорошей жизнью.

Она часто слышала, что успех в жизни — лучшая месть... Теперь поняла: для нее это вдвойне справедливо.

Проезжая по светлым, заснеженным, разукрашенным улицам Нью-Полца, Алисия прислушивалась к круглосуточным новостям на длинноволновой городской радиостанции. Кажется, после двух дней отсутствия ее никто не разыскивает.

Слегка заинтересовало одно: сообщение об убийстве арабского торгового представителя по имени Насер какой-то там, выходившего из своей ман-хэттенской квартиры. Спланированная расправа? — предполагал репортер. Полиция гадала, не связано ли убийство с мертвым арабом, недавно обнаруженным в Кэтскиллс вместе с пятью прочими трупами.

Интересно.

Въехав в туннель, она выключила радио, переключилась на автопилот, вытащила сотовый, с тугим комом в груди набрала номер. Указательный палец дрогнул на кнопке, но после глубокого вздоха нажал.

Услышав знакомый голос, Алисия чуть не разъединилась, однако заставила себя выдавить сквозь сухость в горле:

— Уилл? Это я. Можем поговорить?

— Я ждал не совсем такого сочельника, — проворчал Джек.

Джиа с Вики затащили его в Центр для детей, больных СПИДом, в ясельное отделение. Джиа без конца твердила, что у малышей СПИДа нет, они просто ВИЧ-положительные. Можно подумать, большая разница.

— И чего же ты ждал? — поинтересовалась она из кресла-качалки, кормя трехмесячного ребенка, завернутого в простынку.

— Ну... что буду сидеть у камина с горячим добрым пуншем, пока ты готовишь на кухне рождественского гуся...

Она усмехнулась:

— А крошка Вики лепечет: «Благослови всех нас Бог».

— Что-то вроде того.

— Мечтай дальше, Скрудж[35] .

Вики, в красном бархатном платье и белых колготках, расхохоталась в соседнем кресле, нянча другого младенца:

— Ну какой же он дядюшка Скрудж? Он Джек Крэтчит!

Благодаря Диснею Эбенизер Скрудж превратился в глазах Вики в дядюшку, но Джек не стал ее поправлять. Дядюшка Скрудж — старый друг.

— Сердечное тебе спасибо, Вик, поперечное-огуречное, — поклонился он, сидя в своем кресле качалке, только без младенца — и слава богу.

Джиа встала, прижав к плечу ребенка.

— Нет, именно мистер Скрудж, — повторила она, похлопывая малышку по спине. — Смотри, сидит себе, слушает радио, олицетворяя сам дух Рождества.

Джек принес с собой портативный радиоприемник, тихо работавший на подоконнике.

— Рождественская музыка.

Крошечный приемник немилосердно обходился с потрясающим вариантом композиции Шона Колви-на «Радуйся Рождеству», хотя она звучала все равно прекрасно.

— Почему ты в последние два дня ловишь исключительно эту самую захолустную программу? Что такого интересного в Кэтскиллс?

— Была одна история.

Джиа пристально на него посмотрела:

— Та самая?..

Она не договорила, но Джек понял, о чем идет речь. Все средства массовой информации сообщали о шести трупах, найденных в боковом кармане туннеля. «Беспрецедентное массовое убийство!»

Джиа явно не хочет при Вики вдаваться в подробности.

— Та самая, — кивнул он.

Джек оставил фургон в углу площадки, позвонил Хулио. Съел пару чизбургеров, постоял, глядя на падавший снег, поджидая его, потом они вместе направились в город. По дороге выскочил на заправке, сделал другой звонок с сообщением об оставленном грузовике.

Джиа поджала губы и отвернулась. Малышка, чернокожая девочка, взглянула на Джека через ее плечо и срыгнула.

— Молодец, — похвалила Джиа.

Потом повернулась, подошла, встала прямо перед ним.

— Протяни руки.

— Ох, нет, в самом деле...

— Давай, Джек. Поверь мне, тебе это нужно. По-настоящему. А ей еще больше.

— Перестань...

— Я серьезно.

Повернула малышку к нему лицом. Темные глазки несколько секунд таращились на него, потом девочка улыбнулась.

Полный бред.

— Ее зовут Фелисити. Одна сестра ее так назвала, когда мамаша исчезла, не позаботившись дать дочке имя. В первую неделю жизни Фелисити пережила ломку, она ВИЧ-положительная, она брошенная. Ее некому подержать на руках, Джек. А детей надо нянчить. Возьми. Дай ей шанс. Не умрешь.

— Не в том...

— Джек! — Она протягивала ему Фелисити.

— Ну ладно.

Он осторожно, опасливо вытянул руки, в которые Джиа передала ребенка.

— Ну-ка, тише теперь, — предупредил он. Зачем она его на это толкает? — Тише! Господи Исусе, только бы не уронить.

Джиа тихонечко рассмеялась, и Джек успокоился.

— Она, конечно, хрупкая, но не настолько.

Наконец удалось уложить Фелисити поудобней, примостив головку у себя на плече. Она вертелась, морщилась, Джек прижал ее крепче, стиснул в объятиях. Пусть почувствует себя в безопасности, убедится, что не упадет. Джиа сунула ей в рот соску, малышка зачмокала. Кажется, помогло. Закрыла глазки, успокоилась.

— Ну как?

Джек поднял глаза на Джиа:

— Вроде бы... все в порядке.

Она улыбнулась:

— В твоих устах это, видимо, означает «чудесно».

Он смотрел на невинное личико Фелисити, думая о том, что эта крошка успела уже испытать в своей жизни. Причем худшее наверняка впереди. И внезапно почувствовал горячее желание защитить ее... от всего.

— Это чудесно, Джиа.

И действительно. Джек вдруг с ошеломлением понял, как нужно ребенку, чтобы кто-то держал его на руках.