Он схватился за телефон.

Пришло утро, и рассвело, но солнце скрывалось за низко нависшими облаками, которые затянули небо и продолжали засыпать город снегом. Весь мир, весь белый свет стал серо-белым. Дороги оказались практически в распоряжении Билла. Сегодня, в конце концов, Новый год, и снег валит как сумасшедший. Одни безумцы да те, у кого не осталось выбора, шатаются по улицам. Но езда была медленной и нелегкой. Белт-Парквей не расчищали, фургон переваливался с боку на бок, словно баржа в бурю, прокладывая себе путь зигзагами. Хорошо бы иметь привод на передние колеса.

Дело пошло на лад, когда он въехал на нижний уровень моста Верразано. На его крытой поверхности снега было милосердно мало. За мостом лежал Стейтон-Айленд, за ним — Нью-Джерси и свобода.

«Свобода, — мрачно подумал он. — Но не освобождение».

— Где же он, черт его побери? — спрашивал Ренни всех и каждого.

Он сидел за своим столом в дежурке, пытаясь координировать розыски отца Райана, и ждал, что один из сидящих вокруг детективов предложит блестящий ответ, а они только прихлебывали кофе да глядели в пол.

Ренни оставалось ждать. И ожидание это было чистым адом.

Они задействовали всю полицию Монро, всех, кого можно, — пускай ищут, парень-то их, местный. Кроме того, ублюдок мог быть в любой точке Лонг-Айленда. Черт, вдруг его там занесло где-нибудь на повороте, и он валяется в канаве, замерзая насмерть... и бедный парнишка замерзнет с ним вместе. Он может...

— Вроде бы засекли его на Стейтон-Айленде!

Это Коннолли спешил по дежурке, размахивая полосой бумаги.

«На Стейтон-Айленде? — подумал Ренни. Раньше Райана приметили на Флорал-парк, к востоку от Медицинского центра. Как его могли засечь на Стейтон-Айленде? Ведь это на западе?»

— Когда?

— Меньше получаса назад. Со стороны моста Верраза но. Вел старый «форд-кантри-сквайр».

— Они задержали его?

— Гм... нет, — отвечал Коннолли. — Кто бы это ни был, он просто проехал. Он был один. Никакого ребенка не видно. Может, не он. Постовой было двинул за ним, но отвлекся на происшествие.

— Проехал?

Ренни сорвался со стула, выплеснув кофе на обшарпанный зеленый стол. Он не мог в это поверить. Никакой вины Коннолли тут не было, но ему захотелось его придушить.

— Угу, только они думали, что успеют вовремя перекрыть остров.

— Они думали?

— Эй, Ренни, слушай. Я ведь всего-навсего передаю тебе то, что мне было сказано, правда? Я хочу сказать, они даже уверены не были, что это он, но все меры приняли и, как только разобрались с телефоном, сразу...

Ренни прошиб озноб, словно его тряхнуло током.

— С телефоном? Что за телефон?

— Телефон-автомат в будке. Звонил, говорят, ребенок какой-то, в истерике, нельзя было так просто его оставить.

— Это он был в фургоне! — заорал Ренни. — Черт побери, это он! Мы поймали этого сукина сына! Мы поймали его!

Порядок!

Билл оторвал билетик, высунувшийся из прорези в автомате, и миновал придорожную заставу на южной границе Нью-Джерси. Можно успеть в Геталс как раз вовремя. Не слишком заботясь о преследовании, он время от времени посматривал в зеркало заднего обзора, пока фургон вилял по скользким пролетам. Выехав на середину моста, он разглядел сквозь завесу снегопада группу мигающих синих огней, перекрывающих позади въезд со стороны Стейтон-Айленда.

Если они сосредоточат поиски на Стейтон-Айленде, стало быть, он свободен. Но рассчитывать на это не следует. Так что лучше отмерить еще один штат от Нью-Йорка. Он увидел пометку на билетике с пошлиной, что поворот номер 6 — это выезд на ветку шоссе к пенсильванской заставе. Вот куда ему надо. Заехать миль на сто в Пенсильванию, оставить машину в торговом центре. Взять билет на автобус туда и обратно до Филадельфии. Оттуда на юг по трансамериканскому шоссе до самой Флориды. А потом — кто знает? Может, уплыть в рыбачьей лодке на Багамы. От Флориды это меньше ста миль, но он будет на британской территории, в сущности, в иностранном государстве.

Он смертельно устал. Он пытался заглянуть в будущее, но ничего там не смог разглядеть. А назад он смотреть не мог. Господи, нет — только не назад. Ему надо забыть — забыть Дэнни, забыть Америку, забыть Бога, которому он верил, забыть Билла Райана.

Да. Забыть Билла Райана. Билл Райан умер вместе со всем, во что некогда верил.

Надо найти место, где его никто не знает, место, где он сможет отделаться от себя, отделаться от воспоминаний, отделаться от мыслей:

Место, где нет телефонов.

В груди его разливалась тяжесть. Теперь он остался один. Поистине один. Во всем мире нет никого, к кому можно было бы обратиться. Все, кого он когда-то любил, о ком он когда-то думал, либо ушли, либо остались в недосягаемости. Родители умерли; дом стал пустым местом с обгоревшим пятном в центре; возврата к Святому Франциску нет; церковь и «Общество Иисуса» отвергнут его и откажутся от него, если прийти к ним за помощью.

И Дэнни умер... бедный Дэнни тоже умер.

Правда?

Конечно. Упокоился с миром, лежа под четырьмя футами мерзлой, заваленной снегом земли. Как может быть иначе?

Задрожав, он отбросил чудовищную возможность и прибавил газу, оставив все позади. Но ее призрак следовал за ним на юг через белую завесу снега.