– Но путаны же есть!

– Заткнитесь, бабы! – не выдержал Венька. – Уши вянут. Ты псевдоним придумала?

– Полька придумала – Полина Брон!

– Полина Брон? Нормально! – Он вытащил мобильник: – Толик, вместо Тимошиной Полина Брон. Да-да. Порядок, пока.

– Вень, а скажи… – начала Полина.

– Отвянь! Голова и так кругом идет, еще твои глупости слушать! Спать тебе пора!

– Не пора! Скажи лучше, а кроме мамы и Гордиенко, кто с вами еще едет?

Боже мой, я так ошалела от всего происходящего, что даже не задала ему этого элементарного вопроса.

– Демин и Барышева.

– Класс! – воскликнула Полька.

– Еще Андрюха Дружинин с женой и Вовик Златопольский.

– Мама, я горжусь тобой! В такой компании выступать – это же супер!

– Это ужас! – простонала я.

– Вень, а у Дружинина жена красивая?

– Очень! А ноги – с ума спятить! Характер, правда, не сахар, я бы ее не взял, но он сказал, что без нее не поедет. А он, можно сказать, главная приманка для дам! Такой красавец.

– Венька, во что ты меня втравил?

– Ты еще будешь задыхаться от счастья и писать кипятком!

– Да ну тебя!

До отъезда оставалось два дня. Я перевезла Польку к своему отцу, его, к счастью, не было в Москве, а жена Симочка, женщина в высшей степени деликатная, не стала спрашивать, от чего именно я собираюсь лечиться на Мертвом море. Только сочувственно кивнула головой. Она прекрасно относилась к Польке и радовалась, что та будет гулять с их овчаркой Куней, полное имя которой Кунигунда. Чтобы не напугать Симу, я собрала свои новые кудри в пучок и запихала под шляпку, надвинув ее пониже. Симочка дама возвышенная и ровным счетом ничего не понимает в шляпках и в том, как их надо носить. Она живет совершенно другими интересами.

– Полина, не протрепись! – взмолилась я на прощание.

– Могила! Но ты мне позвони после первого спектакля, ладно? Я же волнуюсь.

– Обещаю!

– Нет, ты мне сразу позвони и сообщи, когда первое выступление. Я буду тебя ругать! Последними словами!

– Да, пожалуйста! Самыми последними! Нет, Полька, знаешь, если я провалюсь, то я звонить не стану. Так и знай, если не позвонила, значить, провалилась!

– Да ну тебя, мам, как ты можешь провалиться рядом с Гордиенко? Он-то точно не провалится. Ему будут хлопать как ненормальные. Ну скажут, на худой конец, что партнерша у него не ахти, и все. А тухлыми яйцами и помидорами тебя не закидают, будут бояться попасть в Гордиенко!

– Спасибо, утешила!

– Мам, кончай, все будет клево, и ты еще станешь звездой!

– Ну разумеется, вторая Барбара Стрэйзанд!

– Не Барбара, а Полина Брон!

Вечером накануне отъезда я решила все-таки позвонить Жене и сказать, что уезжаю лечиться. Но его мобильник был почему-то отключен. Тогда я позвонила ему домой и наговорила на автоответчик: «Женечка, не могу дозвониться. У меня так все складывается, что я уезжаю в Израиль – лечиться на Мертвом море. Ничего страшного, но подвернулась возможность недорого пройти курс лечения. Полина у моего папы. Обязательно позвоню, когда устроюсь. Целую крепко. И нежно!»

Самолет вылетал около двенадцати, но Венька заехал за мной в восемь.

– Пока доедем, пока пройдем все эти процедуры в аэропорту. Златопольский с гарантией опоздает. Андрюха со своей Ларочкой тоже, а мне уж никак опаздывать нельзя. Да ничего, Буська, я хоть отдохну в аэропорту. Ты даже вообразить не в состоянии, что я провернул за последние дни. Сам себе не верю. Ой, Буська, как хорошо, что ты с нами едешь, по крайней мере свой, родной человечек!

– Ненавижу слово «человечек»!

– Ладно, человечище.

– Венька, а если я провалюсь?

– Ты не провалишься.

– А если все-таки?

– Замолчи, дура!

– Спасибо тебе!

– А что, я, по-твоему, должен тебе поддакивать? Да, сестренка, ты непременно провалишься. Даже слышать об этом не желаю! И потом, я убежден, что все будет отлично. А вообще, перестань. Ты увидишь дивную страну, будешь купаться в Средиземном море, наслаждаться солнышком, фруктами. Ты любишь арбузы, а там сейчас полно арбузов, и они, представь себе, без косточек.

– Как – без косточек?

– А вот так! В еврейских арбузах нет косточек! Ты только вообрази: встанем рано утром – и на море! А потом завтрак, а на завтрак арбуз! И только вечером спектакль!

– Венька, а что ты наврал моей начальнице?

– Сказал, что у тебя на сиськах какая-то экзема, а ты замуж собираешься.

– Почему – на сиськах? – засмеялась я.

– Ну чтобы к свадьбе зажило! Да какая теперь разница?

– Действительно, никакой! – вдруг облегченно рассмеялась я.

Мы еще ехали по Москве, а я уже не так смертельно боялась. В самом деле, никто не освистает Гордиенко! И потом, я ведь и правда неплохо пою! Конечно, разговоры о том, что мне якобы ничего не надо играть, сущая ерунда. Мне надо играть. Не бог весть что, конечно, но все-таки. И Юрий Митрофанович сказал, что у меня получается, особенно с новой прической. Он сумеет меня подбодрить в нужный момент. И в конце концов, спектакль еще только завтра вечером! А пока буду жить! Зачем умирать раньше смерти? Да и Венька тоже не совсем идиот. Он понимает, что я ничего не умею, и будет меня поддерживать. Мы ведь с ним родные, близкие люди и с детства дружим. Не могла же я его подвести. А главное – у меня напрочь исчезло уныло-депрессивное чувство, что я сама себе надоела.

Напрочь! Я сейчас была интересна сама себе. Что еще я могу выкинуть?

Разумеется, мы приехали первыми.

– Черт, как жрать охота! – простонал Венька. – Я не завтракал, но тут такие цены, что несварение желудка обеспечено. Вот фигня!

– Дать тебе денег?

– У меня есть. Просто выложить пятьсот рублей за кусочек пережаренной куриной ножки не позволяет совесть. Ничего, я потерплю.

– Тогда съешь шоколадку.

– У тебя есть?

– Ага!

– Лучше б ты захватила пару бутербродов!

– Сказал бы!

– Не сообразил!

– Ой, а вот Юрий Митрофанович! – обрадовалась я.

– Друзья мои, вы уже здесь! Душевно рад! Бронечка, можно дернуть за кудряшку? Прелесть что такое, вы не находите, Веня? Хотите пирожков с мясом? Теща напекла в дорожку.

– Юрий Митрофанович, вы не только великий артист, вы еще и волшебник, – просиял Венька.

– Понимаю! Сам ненавижу платить бешеные деньги за весьма сомнительную шамовку. Да и отравиться можно. Ешьте, ешьте, вкусно и с гарантией. Бронечка, берите!

– Ну конечно! – раздался незнакомый голос. – Где артисты, там или пьют, или жрут!

– Вовик, я думал ты приедешь последним! – закричал Венька.

Я никогда не видела этого человека, только слышала о нем. Актер и шоумен Владимир Златопольский. Мне он сразу понравился. Обаятельная улыбка, сияющие весельем синие глаза. Он напомнил мне моего любимого артиста, Хью Гранта.

– А я парень неожиданный! Кто эта прелестная девушка? Твоя жена, Венька?

– Это моя новая партнерша, – опередил Веньку Гордиенко. – Анюта не смогла поехать, и вот Веня нашел Бронечку!

– Отлично! По-моему, я где-то вас видел? Вы не у Фоменко играете?

– Нет. Я нигде не играю.

– А!

Казалось, он утратил ко мне всякий интерес. И побежал куда-то в сторону, категорически отказавшись от пирожков, которые были выше всяких похвал.

– Он стесняется, – с мягкой улыбкой заметил Гордиенко. – Немного странный парень. Производит весьма нахальное впечатление, а на деле нежнейшая, ранимая натура. Среди актеров чувствует себя нормально, но люди со стороны его пугают.

– Вы так хорошо его знаете? – спросила я.

– Да, он ученик Ниночки, и она в нем души не чает.

– Но почему же он меня застеснялся? Вы же сказали, что я ваша партнерша, то есть все-таки актриса.

– Чуют правду! – глубоким басом пропел Венька фразу из «Ивана Сусанина».

– Да-да, он такой!

– С ума сойти!

Вскоре появилась и Барышева, чудесная характерная актриса, толстая и уютная. И буквально вслед за нею Сергей Николаевич Демин, весельчак и балагур с грустными глазами. Гордиенко и их оделил пирожками, а Сергей Николаевич вытащил из кармана большую плоскую фляжку и, подмигнув, предложил выпить по глоточку за встречу. Венька достал из сумки упаковку с бумажными стаканчиками.