Фрехолито посмотрел в лицо спящего и отвернулся.

— Это не он. Знаете, когда они накурятся «пасты» до одури, все прячутся здесь, чтобы их не трогали... Мы называем это место «кладбищем».

Из-за людей вроде Фрехолито эти бедняги доходили до такого состояния... Малко так и подмывало всадить старику пулю в затылок. Они пошли дальше. Это был настоящий лабиринт. То и дело попадались убогие логовища из травы, старых пончо и грязного тряпья; одни были пусты, в других спали люди. Под ногами шныряли огромные крысы. От мусорных куч исходила чудовищная вонь. Малко чувствовал, что долго не выдержит этого путешествия по последнему кругу ада.

Они едва не споткнулись о какую-то девочку, лежавшую навзничь поперек тропинки неподвижно, как мертвая. Она до того отупела от наркотика, что даже не заметила, как они перешагнули через нее. Палец Малко задрожал на спусковом крючке...

Фрехолито неутомимо рыскал в зарослях, как пущенная по следу гончая. Вдруг он испустил радостный вопль:

— Сеньор, он здесь!

Мигелито спал в некоем подобии гамака — кусок брезента, привязанный к ветвям акации, — натянув до подбородка грязное одеяло. Рядом, прислоненная к стволу, стояла его палка.

По сравнению с другими он просто купался в роскоши.

Фрехолито наклонился, сорвал одеяло и с силой потряс спящего за плечо.

Сперва тот даже не шевельнулся. Потом вдруг медленно, как сомнамбула, сел, схватил свою палку, размахнулся и ударил Фрехолито прямо в лицо. После этого он снова упал на свое ложе и застыл с широко раскрытыми глазами, словно в каталепсии. Фрехолито, выругавшись, отскочил. Тогда Малко сам подошел к нему.

— Мигелито!

Никакой реакции. Голова Мигелито мотнулась набок, и он снова погрузился в сон.

Вдвоем они попытались приподнять его. Спящий проворчал что-то нечленораздельное и перевернулся на живот. После десяти минут бесплодных попыток Малко начал терять терпение. Мигелито столь глубоко погрузился в мир грез, что ничего не видел вокруг.

Как привести его в чувство? Фрехолито осенило:

— Река!

Им удалось поставить Мигелито в вертикальное положение — несмотря на свой рост, он оказался удивительно легким. Окунувшись несколько раз в теплую воду Уальяги, он едва не захлебнулся, но разбудить его так и не удалось.

— Так мы его утопим, — вздохнул Малко. — Нужно придумать что-нибудь другое.

— Я мог бы сделать ему укол, — предложил Фрехолито. — У меня дома есть такое снадобье — его колют, когда они совсем загибаются, это на какое-то время ставит их на ноги.

Вероятно, сердечный стимулятор... Было бы слишком глупо, имея под рукой хоть какое-то средство, не воспользоваться им. Снова крестный путь через «кладбище». Они волокли Мигелито, как труп. Фрехолито спотыкался, бранился на чем свет стоит, но в конце концов они все же добрались до его дома. Бесчувственного Мигелито уложили на старый матрац, и хозяин принес сомнительной чистоты шприц и ампулу с прозрачной жидкостью.

Он сделал укол с ловкостью опытной медсестры. Через две минуты Мигелито открыл остекленевшие глаза. После четырех чашек кофе он проснулся окончательно и, морщась от боли, схватился за сердце. Похоже, бедняга еще ничего не соображал: вытаращив безумные глаза, дрожа всем телом, он забормотал что-то совершенно бессвязное. Однако когда Малко помахал перед его носом двадцатидолларовой бумажкой — двести тысяч перуанских солей, целое состояние для бедняка, — Мигелито немного успокоился.

Медленно, раздельно выговаривая каждое слово, Фрехолито объяснил на кечуа, чего от него хотят.

Понадобилось целых пять минут, чтобы до Мигелито дошел смысл сказанного. Он помотал головой и бессильно откинулся на матрац.

— Не помню... Это далеко... Оставьте меня в покое, я устал...

Свернувшись калачиком, он снова начал засыпать. Малко потряс его за плечо и крикнул в самое ухо:

— Я дам тебе двести долларов, если ты отведешь меня туда!

Он достал из кармана две банкноты и поднес их к лицу Мигелито. Тот открыл один глаз, недоверчиво взглянул на деньги и пробормотал:

— Я не могу идти... И вообще ничего не помню...

— У нас есть машина, — солгал Малко.

Стиснув руками голову, Мигелито сел, не сводя ошалелых глаз с банкнот, и жалобно попросил:

— Фрехолито, дай мне сигарету, я с тобой потом расплачусь...

С подозрительной поспешностью Фрехолито достал из кармана коричневую сигарету. После нескольких затяжек Мигелито стало заметно лучше. Он пощупал банкноты, которые захрустели под его пальцами.

— Это много, — выдохнул Фрехолито, бросив на деньги завистливый взгляд.

— Пошли, — решился наконец Мигелито, — я попробую. Это где-то по дороге на Монсон.

Малко повернулся к старику.

— Найдите такси. Живо.

Вернуться за «рейнджровером» означало потерять слишком много времени. Найти кого-нибудь, кто знал бы местность, — тоже.

— Такси? Но такси не...

— Делайте что хотите, но чтоб такси было, не то...

Фрехолито не посмел возразить и покорно вышел. Малко слушал, как он во дворе что-то говорил мальчишке, который тут же помчался со всех ног на улицу. Мигелито почесывал грудь, на которой отчетливо выступали все ребра, прислушиваясь к звукам льющейся из радиоприемника музыки.

Лишь бы он снова не уснул...

— Ты вспомнил? — спросил Малко.

Мигелито неопределенно махнул рукой.

— Si, si. Свернуть там, где часовые... По дороге на Монсон... Долина, где бьет источник Грингойаку[23]. Оттуда видна гора Асул...

Раздался шум мотора — прибыло такси. В дверях появился Фрехолито.

— Он хочет сто долларов, сеньор. Потому что далеко и время позднее.

— Хорошо, — кивнул Малко. — Едем.

Водитель с физиономией плута удивленно покосился на пассажиров. Немного найдется иностранцев, желающих прокатиться среди ночи в джунгли. Тем более, что там с одной стороны «сендерос», с другой — «наркос»... Малко вместе с Фрехолито устроился на заднем сиденье старенького «доджа». Машина выехала из города и покатила в сторону Монсона. Вскоре Мигелито сделал водителю знак свернуть направо. Неровная, размытая дождем тропа уходила в темноту. Вокруг — ни огонька, ни живой души. Только непроходимые джунгли.

Половина второго ночи. Водитель резко затормозил, едва не врезавшись в огромный пень, торчавший прямо посреди тропы. Он обернулся к пассажирам.

— Все! Дальше не поеду!

Новая двадцатидолларовая банкнота перекочевала из руки Малко в его руку. Проклиная все на свете, водитель объехал пень. Чудо, что они до сих пор не застряли окончательно. Вот уже два часа машина крутила по джунглям, сворачивая на тропинки, которые все походили друг на друга, то и дело упираясь в чащу или в болота. Они пересекали долины, петляли среди холмов. И везде — те же заросли — густые, непроницаемые, сплошная зеленая стена. Они могли проехать в нескольких метрах от взлетной полосы и не увидеть ее. К счастью, небо по-прежнему оставалось ясным, и при полной луне было светло, почти как днем... В одном месте они миновали уснувшую деревушку, где лишь собаки встретили их заливистым лаем. Больше им не попадалось никаких признаков человеческого присутствия.

Мигелито весь дрожал, по лицу его струился пот... Он показывал то направо, то налево, заставлял возвращаться назад и без конца повторял свои приметы. Малко начал уже подозревать, что наркоман просто морочит им голову, желая получить двести долларов. Время текло неумолимо. Водитель такси трясся от страха: в этих местах было полным-полно сендеровцев, а машину слышно издалека. И в самом деле, в случае нежелательной встречи одного «ППК» Малко оказалось бы явно недостаточно.

Вдруг их ослепил белый луч прожектора. Водитель нажал на тормоз.

Из зарослей показался ствол винтовки, затем выступила фигура в зеленом пончо.

Это был опорный пункт местного гарнизона — небольшое укрепление со сторожевой вышкой среди чащи.