Она побежала, хромая, боли в ноге начались ужасающие. Она услышала шум «мерседеса» и хотела побежать быстрее, прижимаясь к фасадам домов.

Большая машина косо въехала на тротуар и пошла сзади Ло-нин. Полковник Танака крепко держал руль. Наезжая на хрупкий силуэт, он взял немного вправо, чтобы по разбиться о стену.

Переднее левое крыло поддело китаянку за бок, разорвав ей печень и сломав несколько ребер. Она почувствовала себя раздавленной, сломанной, подброшенной в воздух. Танака рассчитывал раздавить ее между «мерседесом» и стеной, но удар оказался настолько сильным, что бросил Ло-нин вперед, на лестницу, ведущую в подвал.

Вне досягаемости японца.

Он вышел на проезжую часть и оглянулся. Дверь подвала открыл какой-то рослый негр с растерянным лицом и рассматривал тело Ло-нин у своих ног.

Танака заколебался. Возвращаться назад было смертельно опасно. Он не знал, сколько человек находится в доме. Его единственная надежда была в том, что китаянка была убита сразу, что она не может говорить. Он завел машину и повернул на Уэст Энд-авеню. На этот раз в неудаче был виноват он.

Ло-нин едва могла говорить. От удара ей переломило челюсть, и рот был полон крови. Три негра, склонившиеся над ней, спрашивали себя, не вынести ли им ее незаметно на пустырь, чтобы избежать вопросов полиции, когда подошла здоровенная негритянка и склонилась над Ло-нин, полная сострадания.

Китаянка ухватила ее за кофточку и взмолилась:

– Быстро позвоните в ФБР. Скажите, что заложники находятся по адресу Уэст Энд-авеню, 4537. Это японец...

Изнуренная, она потеряла сознание.

Негры переглянулись. Вовсе не успокоенные. Толстуха растолкала их и поднялась по ступенькам.

– Мы не дадим умереть этой малышке, – пробормотала она.

Шагая так быстро, насколько позволял ее вес, она прошла до будки и набрала 411, аварийный номер полиции, для которого даже не требовалась монета. Затем рассказала, что произошло.

Когда через десять минут прибыла полиция, Ло-нин уже не дышала. Напуганная толстая негритянка повторила то, что сказала ей перед смертью китаянка.

Через час в кабинет японского посла при ООН на цыпочках вошел служащий отдела, чтобы предупредить о том, что один высший чиновник ФБР желает немедленно поговорить с ним.

Полковник Танака застыл в безупречной стойке «смрирно» перед своим непосредственным начальником в ООН, Хидео Кагами, заместителем постоянного представителя. Круглое лицо дипломата было суровым, а его холодный взгляд рассматривал полковника из-за очков с круглой стальной оправой с некоторым презрением.

Полковник Танака смиренно склонял голову при каждом замечании дипломата. Он испытывал чувство стыда. Впервые за свою долгую карьеру – как в авиации, так и в секретных службах, – он не выполнил задания. Напрасно он говорил себе, что ошибку совершили его случайные союзники, ответственность все же нес он.

Дипломат закончил свою резкую критику:

– Поскольку ФБР смогло добраться до вас, следует принять меры, чтобы ничто не могло связывать вас с правительством или даже со службами, к которым вы принадлежите. Чтобы ФБР никогда не смогло собрать доказательства, позволяющие начать судебное расследование. Либо по вашим показаниям, либо по показаниям других лиц. Вы хорошо поняли?

Полковник Танака понял прекрасно. Но это заботило его меньше всего. Военнослужащий создан для того, чтобы умереть тем или иным образом, и его мало волновал сарказм коллег по возвращении в Токио. Поскольку он совершил промах, ему оставалось достойно уйти. Он низко поклонился.

– Могу ли я откланяться, господин посол? Заверяю, что ваши указания будут выполнены немедленно.

– Иного я от вас и не ожидал, – отозвался дипломат.

Он внезапно обошел свой стол и горячо пожал руку полковнику Танаке. Его очки запотели от едва заметного волнения.

– Полковник Танака, – сказал он тихим голосом, будто стены были увешаны микрофонами. – Мне известно, что вы сделали все что могли, чтобы услужить вашей стране. От имени императора благодарю вас за это. Мы позаботимся о том, что вам дорого.

Лицо полковника Танаки осветила слабая улыбка. Эта похвальная грамота была всем, чего он желал. Его совесть была чиста. Его не будут приводить в пример как неудачника грядущим поколениям. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из кабинета. В ожидании лифта он начал размышлять над тем, что должен сделать. К сожалению, оставалось очень мало времени.

Эта последняя встреча уже была чудом. Оставив Ло-нин, он тут же обратился к главе японской делегации, чтобы ввести его в курс дела.

ФБР к тому времени уже связалось с японской делегацией. Хидео Кагами назначил встречу полковнику Танаке в офисе крупной японской фирмы по импорту, где размещались спецслужбы Токио.

Выйдя оттуда, полковник подозвал такси и назвал адрес в Гринвич Виллидж. Было бы опасно возвращаться в свою гостиницу после того, как его личность установило ФБР. Он попытался мысленно вспомнить, какой компромат мог находиться в его гостиничном номере.

Ничего, за исключением пистолета. И он не заведет слишком далеко. У него был поддельный заводской номер, и невозможно отыскать его след.

Маленькая черная книжечка, в которую Танака вносил свои расходы, лежала у него в кармане. Как только он закончит со своими союзниками, то уничтожит ее, предав огню. Затем останется лишь один он, полковник Танака. Последнее вещественное доказательство заговора. Он еще не выбрал, как умрет, и прибережет для себя момент на обдумывание этого, если обстоятельства предоставят его. В худшем случае ему достаточно раскусить одну из пуговиц на левом рукаве своей куртки, чтобы мгновенно упасть замертво.

Но яд не нравился ему, и он желал найти способ, более совместимый с его положением. Самураи не отравлялись, а полковник Танака неукоснительно следовал традициям...

Он рассеянно смотрел, как за окнами такси проносился Нью-Йорк. Они ехали по Бродвею, в самом Garment district[11]со всеми его тележками с мехами и одеждой, огромными грузовиками и жалкими кафетериями, набитыми бедными служащими. Не блестящий Нью-Йорк туристов, а муравейник, чем-то напоминавший Токио.

Полковник почувствовал короткое и сильное покалывание в сердце. Он дорого был дал за последнюю партию в пачинко. Но в Нью-Йорке не было пачинко, и его по пятам преследовало ФБР.

Американцы были чрезвычайно вежливы, спрашивая, не входил ли в японскую делегацию некий полков-пик Танака. О! Речь шла лишь о чисто формальном вопросе, так как у него наверняка украли машину. Очевидно, считалось невозможным, чтобы видный член японской делегации был замешан в этой грязной истории.

Со времен вьетнамской войны американские чиновники достигли больших успехов в искусстве сохранения престижа.

Такси остановилось перед одним домом на Бликер-стрит. Почти на каждой ступеньке сидели хиппи, курили или разговаривали. Танака поднялся на несколько ступенек и пересек двор. В глубине находилось нечто вроде ангара. Он толкнул дверь. Все было завалено ящиками и старой мебелью.

Перед ним тут же возник какой-то негр. Коренастый, в черных очках.

– Я хочу видеть Лестера, – сказал Танака.

Никто, кроме «Мэд Догз», не знал имени Лестера. Негр прошел в глубь ангара и отодвинул один ящик. Танака остался немного позади. Он бесшумно поднял железный прут и обрушил его изо всех своих сил на затылок негра.

Тот упал вперед без единого крика, в брызгах крови.

Полковник Танака убрал ящик. Под ним имелся люк.

Он приподнял его, спустился по железной лестнице и оказался в подвале, забитом ящиками. Арсенал «Мэд Догз» из Манхэттена. Около двухсот ружей, автоматов различных моделей, автоматических винтовок, купленных у дезертиров, тысячи патронов всех калибров. Один раз Лестер показал свое состояние Танаке. Был даже один японский пулемет «намбу», оказавшийся здесь бог знает как.