— Ах, вот как! Вы все знаете...

Ливанец был явно не в восторге. Малко не отступал:

— Это правда или нет?

— Правда.

— Что там?

— Несколько штурмовых винтовок «Фал», пистолеты... И немного патронов.

— Вы знаете точно, где они зарыты?

Ливанец плутовато улыбнулся.

— Я сам помогал Густаву Мейеру его прятать. Все думал забрать его оттуда, когда найду покупателя. Но если оно вам так нужно...

Малко наконец понял колебания ливанца.

— Послушайте, Амин, — сказал он, — я заплачу вам за это оружие. А потом, когда все кончится, вы сможете его продать...

Амин Хаббаш просиял.

— Купим лопату и едем, — кивнул он.

Шоссе Розьер было совершенно пустынно. Малко осмотрел тяжелый замок на воротах виллы Густава Мейера. Одним ударом молотка Амин сбил его. Оставив «мерседес» на пустыре неподалеку, они бегом пересекли сад. Двери и ставни дома были наглухо закрыты. Какая удача, что вилла стоит так уединенно! Однако Малко вздохнул с облегчением, когда они завернули за угол дома — теперь их не увидят с дороги. Амин Хаббаш указал на место, где трава была пониже.

— Здесь!

Он взял лопату и вонзил ее в землю. Малко, притаившись за углом, наблюдал за дорогой. Через десять минут лопата наткнулась на что-то твердое. Нагнувшись, ливанец вытащил длинный предмет, завернутый в промасленную бумагу. Он протянул сверток Малко и снова принялся копать. Вскоре в его руках появились еще два свертка поменьше. Амин засыпал яму и, взяв свою добычу, они побежали к «мерседесу». Отъехав довольно далеко но автостраде Брюссель — Монс, Малко свернул на автостоянку и осмотрел содержимое свертков. В большом оказались три новеньких, блестящих от смазки автоматических «фала», в одном из маленьких — шесть запасных обойм, в другом — четыре браунинга и двенадцать обойм к ним.

— Не так уж много, — вздохнул Амин, привыкший у себя в Бейруте к размаху.

— Мы же не воевать собираемся, — возразил Малко, — а только защищаться в случае необходимости.

Ливанец любовно смотрел на черные стволы.

— Если бы я знал, кому их передать, — признался он, — давно бы выкопал. Но здесь у меня почти нет связей.

А ведь нашлись бы типы, которые бы дорого заплатили за такое оружие. Представляете, для налетов...

Он даже прищелкнул языком. Малко спрятал оружие в багажник и запер его на ключ. Теперь у них было все необходимое для диалога с убийцами. Малко подумал о своих противниках. Вряд ли те полагают, что они явятся с пустыми руками...

Фары «мерседеса» осветили дорожный указатель с надписью «Оэн».

— Черт, — процедил сквозь зубы Амин. — Заблудились!

Они уже полчаса кружили по пустынным дорогам, залитым лунным светом. Вдалеке вырисовывался силуэт Льва Ватерлоо. С вершины своей пирамиды бронзовый хищник взирал на унылую долину, где Наполеон потерпел позорное поражение. Малко затормозил и, развернувшись, поехал назад, к тому месту, где они видели табличку «Ферма Папелотт».

На этот раз он ехал медленно, чтобы не пропустить развилку. Амин то и дело оглядывался на лежавшие на заднем сиденье два «фала», завернутые в одеяло. На нем, как и на Малко, был пуленепробиваемый жилет, позаимствованный у морских пехотинцев из посольства, — такой же, как тот, что спас Малко жизнь. Фары выхватили из темноты табличку, которую они не заметили, проезжая здесь в первый раз: «Пони-клуб фермы Папелотт».

Дорога уходила направо, в поля. Вскоре «мерседес» оказался перед каменной оградой, за которой возвышался старинный дом — «замок», как говорили в Бельгии. За широкими воротами был виден мощеный двор и конюшни, но нигде ни огонька, никаких признаков жизни. И ни одной машины. Погасив фары, Малко вышел и прислушался. Вдали, на шоссе Ватерлоо, глухо урчали машины, но из «Пони-клуба» не доносилось ни звука. На всякий случай Малко вернулся назад и осмотрел пустынную дорогу — она терялась в полях, постепенно сужаясь, и, наконец, обрывалась. Он вернулся к Амину, который ждал его, стоя у «мерседеса» с двумя «фалами» наперевес.

— Они нас продинамили, — мрачно сказал ливанец. — Никого нет. Или просто хотели выманить нас из города... Надеюсь, эта идиотка Кристель не станет открывать дверь кому попало...

Малко охватила тревога. Странно, что нет даже машины...

— Быстро обойдем вокруг дома, — решил он. — И нулей обратно в Брюссель.

Он взял один из «фалов», и они вошли в ворота.

Своей упругой походкой спортсмена Роберт Мартенс вошел в комнату, где его ждала Мандала. Негритянка тотчас почувствовала приятное покалывание в животе. Жандарм был одет по ее вкусу — в комбинезон из белого эластика, похожий на водолазный костюм, только гораздо тоньше, который подчеркивал внушительное мужское достояние, делая его, казалось, еще больше. Но животу негритянки словно растекался мед; она встала и подошла к своему любовнику.

Роберт Мартенс знал, что при виде его Мандала тает, как воск. Влюбленно глядя на него, она расстегнула молнию комбинезона до пояса и принялась, прижавшись к нему, ласкать волосатую грудь. Он только пыхтел в ответ. Негритянка уже сняла костюм, как он ей велел, оставшись только в крошечной сиреневой маечке и чулках. В комнате стояло несколько мягких удобных диванчиков; окна выходили во двор «Пони-клуба». Иногда в ночь с субботы на воскресенье здесь происходили любопытные оргии: дрессированные пони совокуплялись с маленькими девочками на потеху горстке любителей подобных извращений. Девочек поставлял Филипп, хозяин «Джонатана»; как правило, это были индианки или пакистанки без документов. Одну малышку, которую порвал чересчур ретивый пони, пришлось даже похоронить в поле за фермой. Когда пони не хватало, Роберту Мартенсу случалось, закрыв лицо черным капюшоном, самому браться за дело, — это производило почти столь же сильное впечатление. Разумеется, владельцы «Пони-клуба» ни о чем не подозревали; знал об оргиях только сторож, близкий друг Роберта Мартенса, бывший жандарм, попавшийся на торговле наркотиками.

Негритянка умело массировала огромную выпуклость между ног своего любовника. Ничто так не возбуждало ее, как ощущение этой горячей плоти, набухающей и твердеющей под ее пальцами. Негритянка с наслаждением ощупывала это подобие дубинки, не спеша расстегивая молнию.

«Кинг-Конг» прислушивался к шорохам, доносившимся из-за двери. Комбинезон начинал невыносимо жать.

— Ну что ты там возишься? — недовольно буркнул он. Ей пришлось скучать в одиночестве часа два, пока ее любовник занимался какими-то таинственными делами. Приехавший с ними Филипп, куда-то исчез. Она не могла понять, зачем понадобилось забираться в эту глушь, — в Брюсселе было бы ничуть не хуже. Впрочем, приказы «Кинг-Конга» для Мандалы обжалованию не подлежали.

Плоть великана затвердела, как сталь. Мандала медленно освободила наполненный семенем фаллос и посмотрела на него с восхищением, продолжая ласкать кончиками пальцев. Как всегда, когда «Кинг-Конг» был возбужден, его светлые глаза стали почти белыми.

Дверь за спиной Мандалы скрипнула, и она обернулась. На пороге стоял ее приятель Филипп, хозяин «Джонатана». Он обменялся быстрым взглядом с Робертом Мартенсом и притворил дверь. Негритянку не смутило это вторжение: нередко друзья забавлялись с ней вместе или по очереди. Только их третий приятель на нее даже не смотрел: его волновали лишь девчонки не старше тринадцати лет.

— Приехала Кристель? — спросила Мандала.

— Скоро приедет, — ответил Роберт Мартенс. — Ты ее встретишь.

Он отстранил ее. Огромная плоть стоила вертикально, словно колонна древнего храма, теряясь в густой светлой поросли на животе.

Великан схватил Мандалу за волосы, скрутив их в косичку, и повернул к себе спиной. Она запрокинула голову и простонала с мольбой в голосе:

— Давай же скорей, пока ее нет!

Негритянка боялась, что ее любовник не устоит перед искушением побаловаться сначала с новой подружкой. Этого она бы не пережила.