С мрачным выражением на лице Карл ван Хаах пересек лужайку, окружавшую плавательный бассейн, и буквально рухнул на стул рядом с Малко, который поглощал свой завтрак под жгучим солнцем.

— Итак, что у вас было с этой помощницей крупье? — с тревогой в голосе спросил южноафриканец.

— Не то, на что я надеялся, — сказал Малке.

И кратко изложил все, что узнал от Ванды, целомудренно пропустив сексуальную интермедию. Карл ван Хаах нервно скатывал шарики из хлебного мякиша.

— Это она! — пробурчал он. — Она. Другой не может быть. Случайное сходство здесь невозможно.

— О'кей, — произнес Малко. — Что вы намерены предпринять? Выдать ее полиции? Это ни к чему не приведет, Мы пытаемся найти Джо Гродно и Гудрун Тиндорф. Вместе с тем, нам противопоказаны любые насильственные действия...

— Есть одна вещь которую я могу сделать, — заметил Карл ван Хаах. — Проверить — через своих осведомителей в полиции, — нет ли у этой девки каких-либо контактов с АНК. Тем самым мы установим, стоит ли ею заниматься.

— Ну что ж, — сказал Малко, — действуйте побыстрее, сегодня вечером я должен вновь повидать ее. Это наш единственный след.

Южноафриканец уже вскочил со своего стула.

— За этими сведениями я и отправляюсь, — заверил он. — И умоляю вас: не предпринимайте никаких рискованных действий.

Малко кончил завтракать и вернулся в свой номер. Он мучился от собственного бессилия. Если им не удастся изловить шайку Джо Гродно, в Южной Африке снова будут рваться бомбы, сея панику и смерть. И при этом его противники располагали благожелательным нейтралитетом ботсванцев и активной поддержкой со стороны КГБ...

Чуть позже он снова отправился к плавательному бассейну, где разместился меж редких туристов, жарившихся на солнце, как раки. Какая-то молодая женщина с ослепительно-белой кожей растянулась рядом с ним и погрузилась в чтение явно туристической брошюры. Прелестнейшая рыжеволосая блондинка с длинными, словно точеными ногами. Малко увидел, как все больше и больше краснела ее спина, и не смог удержаться, чтоб не предложить ей немного крема «Коппертоун». Они разговорились, и он узнал, что она работает в администрации гостиницы уже три недели и буквально изнывает от скуки.

— Приезжие здесь интересуются только девками-негритянками, — произнесла она с горечью. — И вот я занимаюсь йогой в ожидании отъезда в отпуск.

— И куда же?

— В Кабрус, что расположен в Сенегале, на реке Казаманс. Я ездила туда в прошлом году и останавливалась в одном из отелей сети «Эльдорадор». Огромный пляж, море! Закачаешься! Настоящая жизнь, великолепные буфеты, почти каждый день — праздники. Своего рода закрытый клуб, но без его неудобств.

Малко подумал, что он охотно поехал бы туда с ней. Она была прямо-таки божественна. Через ее плечо он прочел в туристической брошюре, которую она держала в руке, девиз сети «Эльдорадор»: «Все предлагается, ничего не навязывается». Она повернулась, и их взгляды скрестились.

— А вы? Вы в отпуске?

— На несколько дней.

Если бы Малко не терзали различные думы, он охотно постарался бы изменить у этой очаровательной рыжеволосой женщины к лучшему ее представление о «Габороне Сан». К тому же, в мотеле царила такая атмосфера сексуальности, что желанное сближение было делом довольно легким. Он ограничился тем, что запомнил ее имя, Кэрол, и угостил ее минеральной водой «Перье».

От Карла ван Хааха не поступало никаких вестей, а часы тем временем безжалостно шли. Малко попытался связаться с южноафриканцем, но того не оказалось дома.

Наступила ночь, не принеся ничего нового. Малко не хотелось есть и он оставался в своей комнате. Наконец телефон зазвонил.

— Это Карл, — объявил майор. — Прошу вас извинить меня, но сведения я получил только две-три минуты назад.

— Ну и что?

— По сведениям местной полиции, с ней все о'кей. Политикой не занимается.

— Ладно, — проговорил Малко. — Тогда я постараюсь привлечь ее на нашу сторону. В противном случае мне останется только отправиться назад, в Преторию. А о Гудрун по-прежнему нет вестей?

— Нет, — с горечью признал ван Хаах.

Сразу после инцидента в Претории немецкая террористка словно сквозь землю провалилась.

Малко повесил трубку с чувством облегчения и вместе с тем озадаченности. Если Ванда не имела ничего общего с его противниками, он, как говорится, сел на мель. Однако сведения, полученные от ботсванцев, его не удовлетворяли. Он взял в руки какую-то книгу, так как ему придется провести в раздумьях еще долгие часы.

Десять с половиной. Каждая минута, казалось, длилась целый час. Малко думал о Ферди. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что южноафриканского полковника нет в живых. Ему казалось, что он еще слышит медленную и складную речь Ферди.

В своем деле Малко всегда придерживался определенной этики, которая часто выходила за рамки безусловных требований поставленной перед ним задачи. Этики, которая сегодня требовала от него отомстить за тех, кто умирал за общее дело. За соратников, если даже они не во всем и не всегда были согласны друг с другом. Ферди не был ангелом, но они бились против общего врага. Малко тоже могли бы заманить на автостоянку и зверски прикончить там... Ему больше ничего не оставалось, как дожидаться двух часов ночи, чтобы вновь встретиться с Вандой в надежде, что она сообщит ему хоть что-то.

На темной улочке царила полная тишина. Она прерывалась иногда заливистым лаем собаки или шумом изредка проезжавших в отдалении автомашин. Малко созерцал небо, прекрасное с его миллиардами звезд, когда он услышал, что подъезжает машина. Он поставил «сьерру» немного дальше, оставив при себе пистолет.

Как и накануне, это было такси.

Ванда вышла из него и огляделась по сторонам. Увидев, как из темноты появился силуэт Малко, она направилась к нему.

— Добрый вечер! Я довольна, что вы приехали.

— Вам удалось что-нибудь узнать?

Она загадочно улыбнулась:

— Пройдемте!

Он последовал за ней в маленький домишко. Она зажгла свет, и они вошли в комнату. Она внимательно взглянула на Малко и заметила у него под мышкой выпуклость от пистолета.

— Вы по-прежнему опасаетесь меня? — спросила она, снова улыбнувшись.

— Да не столько вас... Вы узнали что-нибудь?

— Да.

— Что же именно?

— Ваш друг явился жертвой насилия; они заметили, что он выиграл много денег, и хотели ограбить его.

— Кто вам это сказал?

— Не имеет значения...

— Можно ли найти этих людей?

— Быть может, но я точно не знаю.

— Больше вы ничего не знаете?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет.

Они довольно продолжительное время смотрели друг на друга. Ванда улыбнулась и подошла к Малко.

— Обещаю вам, что постараюсь еще что-нибудь узнать. Но теперь надо подумать о другом.

Мягчайшим движением она провела пальцами по его белокурым волосам; ее лицо было всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица.

— У вас странные глаза, — произнесла она, — можно сказать: жидкое золото. Это прекрасно.

— Спасибо, — ответил Малко.

Он предпочитал бы получить интересующие его сведения. Ванда отошла и поставила на проигрыватель пластинку. Зазвучала ритмичная, чувственная, чарующая музыка. Ванда начала покачивать бедрами, мало-помалу приблизилась к нему, и их губы соприкоснулись.

— Ты был недоволен твоей девкой, — прошептала она. — Ты не испытываешь желания, чтоб я тебе послужила еще и еще раз. Чего же ты хочешь? Мой рот, мое чрево, мои ляжки?

Ее голос был столь же чувственным, как и музыка. Она долго целовала его; затем рука ее скользнула между их телами; двумя пальцами она схватила его пистолет и швырнула его на кресло.

Он уже не осознавал, как очутился на постели прижатым к ее телу. Как и накануне, она расстегнула его рубашку и, словно дразня, потирала ему грудь с поистине дьявольской сноровкой. Он стал ласкать ее, невольно проводя пальцами по нейлоновым чулкам, постепенно поднимаясь все выше и выше. Извиваясь, словно змея, она сдернула с себя юбку и привлекла его к себе.