Ему принесли новый панцирь, привезенный из Франции. Его изготовили по мерке горбатого Глостера, все детали доспеха были выполнены так, чтобы учесть изъяны фигуры Ричарда. Весил он не более пятидесяти фунтов, что равномерно распределялось на все тело, не представляло собой особой тяжести. Доспех был прост, без украшений, и состоял из плотно пригнанных пластин выпуклого панциря, гибких наплечников, позволявших совершенно свободно двигать руками; набранный из блях набрюшник защищал низ туловища, и ноги от бедра до подошвы казались отлитыми из стали. Облачившись, Ричард прошелся по зале, раз-другой взмахнув в воздухе мечом. В таком одеянии не страшен никакой поединок. Он получал истинное наслаждение в этих доспехах, его словно заранее охватывал азарт схватки, и он с воодушевлением шагнул навстречу одному из тех ратников, которых оставил на скале наблюдать за дорогой:

– Как дела, Томсон? Где гонец из долины? Мы можем выступать?

Ратник растерянно огляделся.

– Не знаю, как быть, милорд. Ваш гонец еще не прибыл. Однако в Нейуортской долине что-то происходит. До нас долетают гул, отдаленные крики, а главное, в замке пылает пожар, и все небо залито заревем…

– Заткнись, Томсон! – рассерженно рявкнул Глостер. – Возвращайся на свой пост и не смей показываться на глаза, пока не явится Майлс Форест.

Воин поспешил удалиться, а Ричард оглядел обступивших его людей и воскликнул:

– Клянусь папой, ни один из нас не тронется с места, пока не прибудет мой гонец! Я не знаю, что происходит в Гнезде Орла, но, если бы случилось что-то серьезное, Форест был бы здесь.

Вперед снова выступил этот чертов поп Мартин:

– Вы вольны командовать своими людьми, как вам заблагорассудится, милорд, но мы выступаем сейчас же.

– Пуп Вельзевула! – взревел Ричард. – Рэтклиф! Уингроув! Хватайте этого недоумка и присматривайте за ним, пока я не дам приказ двинуться.

Священник не успел опомниться, как его схватили. Внезапно он с силой рванулся к герцогу и закричал:

– Милорд! Заклинаю вас именем Господа! Велите скакать на помощь Нейуорту. Вы отлично знаете, что по ночам замки не штурмуют, и если сейчас там что-то происходит, то это более чем опасно. Во имя Пресвятой Троицы, милорд!

Священника уволокли. Ричард мерил шагами зал. Он ловил недоуменные взгляды людей, но старался не думать об этом. Крест честной! Он продумал все до мелочей, он не может ошибиться!

Однако, когда миновали еще два часа и небо над скалами лощины начало светлеть, он почувствовал, что что-то идет не по плану. Герцог несколько раз обошел свой отряд, оглядел коней и оружие воинов. Все было в порядке – и все могла погубить ничтожная случайность…

Когда во двор замка Нидри-Тауэрс въехал странный всадник на рыжей лошади, Ричард не сразу узнал в этой облепленной глиной статуе Майлса Фореста.

– Милорд, это я, – прохрипел он, пытаясь улыбнуться. – Простите меня, ваше высочество, но моя лошадь сломала ногу, и я вынужден был пройти пешком половину дороги… Я едва не увяз в трясине, а когда выкарабкался и добрался до вашего поста, там мне дали лошадь…

– К дьяволу, Форест! – Ричард был вне себя. – Говори, что с Нейуортом! Говори, или я велю вздернуть тебя на дубе!

И тогда Форест сообщил, что несколько часов назад в замке произошел взрыв, шотландцы ворвались в первый двор, но нейуортцы успели укрыться во втором, хотя подъемный мост и оказался испорченным.

Уже в следующее мгновение Ричард был в седле.

– Эй! Где там этот священник? Сюда его! Флетчер! Сэр Эмброз! Гилберт! Где вы все? Кто из вас знает кратчайший путь в Нейуортскую долину? Трубите сбор! Мы выступаем!

Спустя несколько минут они во весь опор неслись в сторону осажденного замка, камни с грохотом летели из-под копыт целой армады лошадей, а от лязга железа испуганно притихли едва проснувшиеся птицы.

На ходу Ричарду показалось, что он вновь слышит гул отдаленного взрыва, но в бешеной скачке все смешалось, и он лишь гнал и гнал коня, едва поспевая за несущимся впереди капелланом Мартином. Черная сутана священника прыгала перед ним в сером предрассветном сумраке. Святой отец скакал, как истый воин, и его наперсное распятие сбилось на спину. Все они рисковали сломать себе шею – дорога шла узкими тропами, взбиралась на крутые склоны, среди известняковых глыб и бурелома.

В это утро Ричард понял, что такое быстрая езда в Чевиотских горах. В заболоченной долине им пришлось разделиться: Флетчер повел Рэтклифа и часть его людей одному ему известной гатью через трясины, а капеллан взялся провести герцога через скалистый кряж. Теперь они уже не вздорили, а держались рядом.

Ричард порой оглядывался, подгоняя окриком отставших всадников, так как среди них оказалось немало таких, кто не спешил сломать в этой бешеной скачке шею только из-за того, что герцог замешкался в Нидри-Тауэрс, и поэтому, когда они выехали на склон долины и увидели дым над стенами Гнезда Орла, Ричард оказался один среди нейуортцев.

На какой-то миг они замерли, глядя на лениво уплывающий в утреннее небо дым. Герцог успел подумать о гневе брата, когда тот узнает о падении Гнезда Орла, и о том, что если ему не удастся заполучить наследницу Уорвика, то ему никогда не поколебать могущества Джорджа Кларенса.

Подъезжали все новые всадники, и топот копыт их коней и лязг металла привели его в чувство. И еще прежде, чем опомнились нейуортцы, он вздыбил своего коня и с громовым кличем «Святой Георгий за старую Англию!» пустил его в долину.

Шотландцы явно не ожидали появления войска англичан. Все произошло слишком быстро. Они еще, не придя в себя после штурма, вынуждены были вновь хвататься за оружие, но на этот раз уже не для того, чтобы наступать, а чтобы спастись от многочисленной конницы англичан.

Ричард понял, что битва идет к концу, когда вдруг обнаружил, что у него больше нет противника. Его конь, все еще дрожа от возбуждения, ржал и кружил на месте, а герцог внезапно ощутил, как он устал, как ноют все мышцы. Он натянул поводья, склонился и похлопал коня по взмыленной шее. Вокруг еще звенела сталь, сражались люди, но герцог видел, как скачут прочь десятки шотландцев, как англичане с радостными криками снуют среди повозок вражеского обоза, поджигая палатки и ловя перепуганных, оставшихся без седоков лошадей.

И тогда он наконец взглянул на Нейуорт.

Это было поистине гнездо на скале. Мощные стены, тяжелые контрфорсы, массивные прямоугольные башни. Из-за них все еще поднимался дым, однако замок уцелел. Первой мыслью Ричарда было – хорошо, что им удалось отстоять эту крепость.

Он машинально направил коня по склону холма к перешейку, и перед его глазами предстали открытые настежь ворота, а немного в стороне – пролом в стене, сквозь который виднелись обугленные балки построек. Эта картина отрезвила Ричарда, и он впервые ощутил беспокойство. Что произошло ночью за этими стенами? Кто остался в живых, кого унесла в когтях смерть? Он невольно пришпорил коня и въехал по мосту в ворота. Сырость и гарь. Все покрыто черной липкой грязью, перемешанной с обгорелыми обломками, еще дымившимися, а кое-где и догоравшими. Запах гари смешивался с тошнотворным запахом крови. Повсюду валялись тела, полуобгорелые, залитые кровью, утыканные стрелами. Среди трупов людей попадались и тела животных, раненая лошадь ржала, лежа на боку, и отчаянно била в воздухе копытом. Уже налетели почуявшие поживу вороны, но их зловещее карканье перекрывалось пением чудом уцелевшего петуха, который, взлетев на стропила, приветствовал новый день.

Лишь отсюда Ричард увидел, что массивные каменные стены замка черны от копоти. Дохнул ветер, и его окутал удушливый дым. Он огляделся. Ранее здесь был обширный, с многочисленными хозяйственными постройками двор, теперь же, несмотря на ночной дождь, все вокруг превратилось в груды горячего пепла, обуглившихся балок и обожженной глины. Среди остатков построек сновали люди. Они не обращали внимания на едущего мимо них рыцаря, даже узнав, что он из тех англичан, что пришли на подмогу.