Он оглянулся и заметил, что конец швартова хлестнул служителя по лицу, оторвав тому кусочек носа, который тут же упорхнул прочь, трепеща крылышками наподобие чесоточного клеща.

Мотор миролюбиво мурлыкал: он только что получил целую тарелку костей морского коттуса. Амадис забрался в правый угол заднего сиденья и блаженно озирал пустоту салона. На площадке кондуктор рассеянно вертел машинку для продырявливания билетов. Он подсоединил ее к пятинотной механической балалайке, и от заунывной мелодии Амадиса начало клонить в сон. Он смутно слышал, как, внося разнообразие в скучный напев, автобус скребет задом по мостовой и как трещат, вспыхивая и угасая, высекаемые искры. Играя ослепительными красками, мимо проплывали лавочки и магазины. Дюдю нравилось ловить собственное отражение в их огромных окнах, но когда он заметил, что, пользуясь своим удобным положением, оно норовит заслонить все, что выставлено в витринах, то покраснел как рак и повернулся в другую сторону.

Дюдю не находил ничего странного в том, что автобус едет без остановок: в этот утренний час никто уже не спешит на работу. Кондуктор заснул, сполз на пол и пытался улечься поудобнее. Необоримый сон все сильней одолевал Дюдю, он пожирал его изнутри, как ненасытная хищная рыба. Амадис подобрал вытянутые ноги и положил их на соседнее сиденье. Деревья сверкали на солнце под стать витринам; их яркие листья шуршали по крыше автобуса, будто водоросли по корпусу маленькой яхты. Автобусная качка ни на секунду не утихала, уютно баюкала. Амадис заметил, как мимо проехала его контора, но это нимало его не обеспокоило, и он погрузился в забытье.

Когда он проснулся, автобус все еще ехал. Начинало смеркаться. Амадис стал смотреть на дорогу. По обеим сторонам тянулись каналы с серой водой; он узнал Национальный погрузочно-десантный тракт и залюбовался его видом. Вот только хватит ли ему билетиков заплатить за проезд? Он обернулся и поглядел на кондуктора. Тот был поглощен широкоформатным эротическим сном и так метался, что в конце концов обвился спиралью вокруг никелированного столбика, подпиравшего крышу. И продолжал спать. Амадис подумал, что работа кондуктора, должно быть, не из легких, и встал, чтобы размять затекшие ноги. Судя по всему, автобус так ни разу и не остановился: в салоне ни души, гуляй не хочу. Сначала Амадис прошел вперед, затем вернулся. Нога его коснулась ступеньки, и этот звук разбудил кондуктора. Он вскочил на колени и судорожно завертел ручку своего прибора, целясь и приговаривая: «Та-та-та…»

Амадис хлопнул его по плечу и тут же получил очередь в живот. Пришлось показать «чурики»; к счастью, это была игра. Кондуктор протер глаза и встал на ноги.

– Куда это мы едем? – спросил Амадис.

Кондуктор (его звали Дени) только развел руки.

– Это никому неведомо, – сказал он. – У нас шофер номер двадцать одна тысяча двести тридцать девять. Он сумасшедший.

– Ну и что? – спросил Амадис.

– А то, что никогда не знаешь, куда его занесет. В этот автобус никто не садится… Вы-то как сюда попали?

– Как все попадают.

– Понятно, – сказал кондуктор. – Что-то я задремал нынче утром.

– Так вы что, меня даже не видели? – удивился Амадис.

– Тоска с этим психом, – продолжал кондуктор. – И сказать-то ему ничего нельзя: не врубается. Идиот, одним словом, и ничего тут не попишешь.

– Жаль беднягу, – сказал Амадис. – Кошмарная история.

– Разумеется, – согласился кондуктор. – Ведь мог бы человек рыбу удить, а чем вместо этого занимается?..

– Автобус водит, – уточнил Амадис.

– Вот именно. А вы, как я погляжу, парень с головой.

– Чего ж это он умом тронулся?

– А кто его знает? Мне везет на чокнутых шоферов. Как по-вашему, это смешно?

– М-да, веселого мало, – посочувствовал Амадис.

– Это все Компания виновата, – сказал кондуктор. – Да что с них взять, там все подряд психи.

– Но вы держитесь молодцом, – подбодрил его Амадис.

– О, я совсем другое дело, – объяснил кондуктор. – Понимаете ли, я абсолютно нормальный.

И его обуял такой отчаянный приступ смеха, что он едва не задохнулся. Амадису стало слегка не по себе: кондуктор повалился на пол, полиловел, затем побелел и, наконец, замер, скрюченный судорогой. Впрочем, Дюдю вскоре понял, что это чистой воды притворство: кондуктор ему подмигивал. На закатившихся глазах это выглядело очень красиво. Прошло еще несколько минут, и кондуктор встал.

– Я большой хохмач, – сказал он.

– Ничего удивительного, – ответил Амадис.

– Хохмачи разные бывают, – продолжал кондуктор. – Бывают грустные хохмачи. А я веселый. Без этого поди поезди с таким водилой, как у меня!

– А что это за дорога?

Кондуктор недоверчиво глянул на Амадиса:

– А вы разве не узнали? Это же Национальный погрузочно-десантный тракт. Мы через два раза на третий по нему ездим.

– Куда же мы приедем?

– Так я вам и сказал! Если я болтаю, любезничаю, дурака валяю, это еще не значит, что меня можно купить со всеми потрохами.

– Я и не собираюсь вас покупать… – начал было отнекиваться Амадис.

– Во-первых, – возразил кондуктор, – если бы вы действительно не узнали дорогу, то давно бы уже спросили, где мы. Ipso facto[2].

Амадис ничего не ответил, и кондуктор продолжал:

– Во-вторых, раз вы ее узнали, то должны знать, куда она ведет… И в-третьих, у вас нет билета.

Он старательно рассмеялся. Амадис почувствовал себя весьма неуютно: у него действительно не было билета.

– Вы же сами их продаете, – сказал он.

– Прошу прощения, – возразил кондуктор. – Я продаю билеты на нормальных маршрутах. А тут уж, извините…

– Что же мне делать? – спросил Амадис.

– Да ничего.

– Но мне нужен билет.

– Потом заплатите, – сказал кондуктор. – Может, он нас вывалит в канал. А? Так что держите пока ваши денежки при себе.

Амадис решил не настаивать и переменил тему разговора:

– Как вы думаете, почему эту дорогу назвали Национальным погрузочно-десантным трактом?

Произнося название, Амадис запнулся, испугавшись, что кондуктор снова рассердится. Но тот с грустным видом уставился себе под ноги, руки его повисли вдоль тела, и он даже не думал их поднимать.

– Вы не знаете? – снова спросил Амадис.

– Если я отвечу, вам все равно легче не станет, – тихо проговорил кондуктор.

– Да нет, напротив, – попытался взбодрить его Дюдю.

– Что ж, тогда скажу: я ничегошеньки про это не знаю. Ну вот нисколечко. Потому что никто не знает, можно ли куда-нибудь погрузиться, следуя по этой дороге, или нельзя.

– Куда хоть она ведет?

– Смотрите сами, – сказал кондуктор.

Амадис увидел на обочине столб с эмалированной табличкой, на которой белыми буквами было отчетливо выведено: «Эксопотамия», а еще стрелочка и цифры, обозначающие измерения.

– Значит, мы едем туда? – оживился Амадис. – Выходит, до нее можно добраться по суше?

– А то как же! – заверил его кондуктор. – Надо только кругаля малость дать да в штаны не наложить со страху.

– Это еще почему?

– А потому, что нам потом головомойку устроят. За бензин-то, поди, не вы платите?

– Как по-вашему, с какой скоростью мы едем?

– К утру доберемся, – успокоил кондуктор.

Часов около пяти утра Амадису Дюдю пришла в голову мысль, что пора бы уже проснуться. Когда мысль перешла в действие, он обнаружил, что сидит в крайне неудобной позе и что у него чертовски ломит спину. Во рту было вязко, как бывает, если не почистишь зубы. Амадис встал и сделал несколько движений, чтобы придать своим членам привычное положение. Затем, стараясь не попасть в поле зрения кондуктора, приступил к неотложному утреннему туалету. Кондуктор лежал между сиденьями и дремал, не переставая вертеть ручку механической балалайки. Уже совсем рассвело. Узорчатые шины пели, скользя по дороге, как нюрнбергские музыкальные волчки в радиоприемниках. Мотор, уверенный, что в нужное время получит свою обычную тарелку рыбы, однообразно мурлыкал. Со скуки Амадис занялся прыжками в длину. После очередного разбега он приземлился точнехонько на живот лежащего кондуктора, но тут же подскочил с такой силой, что припечатался затылком к крыше автобуса, а затем мешком рухнул вниз и оказался верхом на подлокотнике: одна нога задралась на сиденье, другая вытянулась вдоль прохода. Как раз в этот момент он увидел за окном табличку с надписью: «Эксопотамия» и цифру «2», обозначавшую измерение, Амадис ринулся к звонку и нажал на кнопку один раз – но зато как! Автобус затормозил и встал на краю дороги. Кондуктор успел подняться и как ни в чем не бывало занял свое привычное место позади слева, у шнура; спесь с него как рукой сняло – уж очень болел живот. Амадис пробежал по салону и резво соскочил с подножки. Здесь он нос к носу столкнулся с водителем. Тот вылез из кабины и шел посмотреть, что происходит. Он грозно надвинулся на Амадиса: