— У тебя такой вид, будто это ты сидишь в тюрьме, а не я. Что с тобой?

Лева наклонился к ней и шепотом тревожно спросил:

— Ты уверена, что все правильно предсказала?!

— Ах, вот в чем дело? Ты начал сомневаться? — сощурилась Римма.

— Да! Чем больше об этом думаю, тем больше мне кажется, что это несусветная чушь! Ты мне заморочила мозги, а я как дурак поверил! — сказал раздраженно Лева.

— Знаешь, что?! В конце концов, это я тут сижу, парюсь из-за этих бриллиантов, а не ты! — возмутилась Римма, но Лева только отмахнулся:

— Толку от того, что ты здесь сидишь?!

— Есть толк! — с горячностью ответила она. — Я уже придумала, как поточнее узнать у Маши, где бриллианты.

— Не прошло и года, — съязвил Лева. — И как же ты собираешься это сделать, интересно знать?

Увидишь, — многозначительно покачала головой Римма. Она осторожно оглянулась и, увидев, что конвоир не смотрит в их сторону, быстро вынула Машино письмо и протянула его Леве. Лева так же быстро машинально спрятал его и спросил шепотом:

— Что это?

— Передай это Леше Самойлову. От Маши, — тихо объяснила Римма.

Лева ответил одними губами:

— Хорошо.

Когда конвоир повернулся, чтобы сообщить об окончании свидания, Римма и Лева уже сидели как ни в чем не бывало и улыбались друг другу.

Маша бросилась к вернувшейся в камеру Римме:

— Передала письмо?

— Да, все в порядке. Так что не переживай, — успокоила та.

Маша тяжело вздохнула:

— Я все равно переживаю. Дело передают в суд. Скоро меня отсюда переведут.

— Серьезно? Так… надо подумать, что можно сделать… — задумчиво сказала Римма.

Маша удивленно взглянула на нее:

— А что тут думать?!

— Нельзя допустить, чтобы дело передавали в суд! Тебе же надо оправдываться! Давай все-таки узнаем, кто тебя подставил! — неожиданно предложила Римма, но Маша категорически отказалась:

— Никаких гипнозов!

— Да мы и без моих гипнозов обойдемся, у тебя самой есть дар, — заверила ее Римма. — Значит, так. Давай проведем с тобой один эксперимент.

— Какой? — недоверчиво спросила Маша.

— Мои знакомые потеряли одну ценную вещь. Давай я буду о ней думать, а ты скажешь, где она лежит, где она находится… — предложила хитрая Римма.

Маша с сомнением пожала плечами:

— Не знаю… Давайте попробуем, но вряд ли у меня получится…

А Римма была совершенно уверена:

— Получится! Ты, главное, сосредоточься и расслабься. Постарайся настроиться намою волну… Готова?

Сдавшись, Маша устало кивнула:

— Готова!

Маша и Римма внимательно посмотрели друг на друга. Началась невидимая совместная работа.

В голове Маши замелькали обрывочные и неясные образы. Постепенно они обрели четкость: Маша вспомнила, как она убирала на чердаке Сан Саныча.. Вот он ползает по полу, собирая, как он сказал, пуговицы… Сан Саныч, и снова он…

Избавляясь от наваждения, Маша тряхнула головой и грустно вздохнула, поворачиваясь к Римме:

— Нет, ничего не получается. В голове какая-то ерунда.

— Какая ерунда? О чем ты думала? — забеспокоилась Римма.

— Я просто так волнуюсь за Сан Саныча, у меня все мысли о нем… — сокрушенно отозвалась Маша.

Римма была раздосадована, но сделала вид, что все в порядке.

— Ничего. Попробуем в другой раз, — предложила она с деланной улыбкой.

Римма даже не подозревала, как близка она была в этот момент к своей цели.

Измученные Толик и Жора продолжали свой бесконечный путь по катакомбам. Из-за сырости было трудно дышать, а тьма давила все сильнее. Осознав всю тщетность попыток найти выход, Жора тоскливо произнес:

— Какие же мы идиоты, зачем мы сюда поперлись, да еще так глупо попались!

Толик мрачно отозвался:

— Чего теперь-то ныть? Сами виноваты.

— Да ты что, не понимаешь, что мы тут сдохнем?! Мы не найдем отсюда выхода! Никогда!!! — впал в истерику Жора.

Толик решительно тряхнул брата:

— Безвыходных ситуаций не бывает! Пошли! — и потащил его за собой.

Но усталость вскоре вновь дала о себе знать, и братья без сил сели на пол, привалившись к холодной стене. Пытаясь отдышаться, перепуганный Жора снова запричитал:

— Нет. Все, это безнадега. Ни жрачки, ничего. Пить хочется.

— Да. Папа нас таким образом наказал. Он прекрасно понял, что мы полезли за его сокровищами… — по голосу Толи было понятно, как он сожалеет об этом. Но Жора угрызений совести не испытывал, страх затмил все чувства.

— Не знаю, как тебе, а мне страшно! — огрызнулся он. — Отец наказал нас слишком жестоко, тебе не кажется?!

— Неужели он не вытащит нас отсюда? — задумчиво произнес Толик.

Брат взорвался:

— Ты что, так ничего и не понял? Нет! Не вытащит! Нам надо выбираться самим. Только это нереально. Мы заблудимся еще больше. У нас ни воды, ни еды. Смотри на вещи трезво. Если мы через день не выберемся, нам конец. Мы здесь просто умрем… — Жора сидел, закрыв глаза, и тяжело дышал.

Толик поднялся и сказал решительно:

— Вставай! Надо идти дальше.

— Бесполезно. Там, за поворотом, то же самое. Они никогда не кончатся, эти проклятые катакомбы… — обреченно твердил Жора.

— Вставай! Если мы хотим выжить, надо искать выход. Нам нельзя расслабляться. Если мы скиснем — все пропало, — убеждал Толик.

Но тот продолжал ныть:

— Я не могу. У меня нет сил. Иди один. Все равно мы здесь сдохнем…

— Жора, дай мне руку. Не раскисай! — И более крепкий Толик силой поднял брата на ноги. — Надо бороться, пошли. Пошли.

И братья снова двинулись по лабиринту катакомб.

Полина хлопотала на кухне, накрывая на стол. Она приготовила приборы для всей семьи, но к ужину спустился один Борис, и вид у него был довольно мрачный. Полина удивленно повернулась:

— А где мальчики, Боря?

— Костя куда-то ушел, — сообщил Борис.

— Понятно, а Леша сидит с Катей, и им не до еды, — сказала она, глубоко вздохнув.

— Вот именно, — буркнул Самойлов и сел за стол.

Подавая ему тарелку, Полина попыталась разрядить обстановку:

— Ты правильно сделал, что не стал их звать к столу. Я так хочу, чтобы у Леши с Катей все наладилось. Они же любят друг друга…

Не дослушав ее, Самойлов резко отшвырнул от себя вилку и зло отрезал:

— Не об их отношениях надо думать! Они сами разберутся. А вот у нас с тобой…

— Что «у нас с тобой»? — растерянно смотрела Полина на мужа, не понимая причин этой вспышки.

— Никогда не думал, что жена будет мне изменять! — выкрикнул ей в лицо Борис.

Полина встала перед Борисом, с вызовом глядя ему в глаза:

— Мне надоели эти подозрения!

— А мне надоело, что ты мне врешь! — распалялся все больше Борис.

— Да, я вынуждена врать! Потому что ты ведешь себя как тиран! — перешла на крик и Полина.

— Я?! — отшатнулся Самойлов. Полина продолжала наступать:

— Да, ты! То, что мы видимся с Виктором, — не криминал, это у тебя больное воображение! Я вынуждена от тебя скрывать наше общение, потому что не хочу лишний раз твоих скандалов!

— Мое больное воображение? И только? — язвительно спросил Борис.

Полина заломила руки:

— С тобой бесполезно разговаривать! Иди покажись врачу. У тебя мания.

Неожиданно Самойлов тихо, но требовательно произнес:

— Поклянись.

Потрясенная Полина во все глаза смотрела на мужа:

— Что?!

— Поклянись, что ты говоришь правду. Поклянись, что вы не любовники!

— Нет, тебе явно нужен врач, — уже не на шутку испугалась Полина.

— Клянись, — сквозь зубы процедил Борис. Полина смотрела на него, как на ненормального.

— Что дальше? Задушишь меня, как Отелло Дездемону?

И он не выдержал, рявкнул:

— Клянись!!

Полина, испуганная поведением мужа, поспешила ответить:

— Хорошо. Клянусь. Доволен?

— Нет, не доволен. Поклянись нашими детьми! — настаивал он.

— Ты рехнулся? Разве можно клясться детьми? — со священным ужасом прошептала она.