— Ты права. Леша — инвалид, Костя мне просто не интересен… — подумав, согласилась Катя, и Таисия ее обняла.

— Папа ведь не уйдет к Полине? Я не переживу этого.

— Надеюсь, нет. Не ушел же он за эти двадцать лет, — вздохнув, предположила Таисия, но в голосе ее не было уверенности.

— Мы с тобой этого просто не допустим! Я — за тебя.

— Спасибо, доченька, — с благодарностью сказала Таисия.

Еще минуту они сидели вместе на диване, обнявшись, а потом Таисия спохватилась:

— Ой, тебя же Зося ждет! Иди, детка. Удачной игры. Катя молча посмотрела на мать и после минутного колебания взяла сумку и выбежала из гостиной.

Баба Зина готовила у себя на кухне. В дверях появился Сан Саныч и с порога радостно начал:

— Зинуля, какой же я был дурак раньше, что не хотел жить на твердой земле! Оказывается, это так замечательно: гуляешь везде, люди вокруг…

— Слава богу, дошло, — иронично прокомментировала Зинаида.

— Мне нравится на пенсии. И в этом — твоя большая заслуга.

Сан Саныч подошел к Зинаиде, хотел поцеловать, но Зина молча отстранилась.

— Что с тобой? — удивился Сан Саныч.

— Со мной все в порядке.

— Тогда с Машей? Где она?

— Ушла Маша. За ней Леша пришел. Позвал, она и побежала, — раздосадованно ответила Зинаида.

— Как пришел? Его кто-то привез? — удивился Сан Саныч.

— Нет. На своих двоих. Он выздоровел.

— Вот так чудо! Радоваться надо, Зина, такой хороший парень выздоровел! — обрадовался Сан Саныч.

— За него-то я рада, а вот за Машу сердце болит.

— Но почему? Ей хорошо с Лешкой.

— Ой, Саныч! Тебе этого не понять. Расскажу — все равно не поверишь! Скажем так — предчувствие у меня нехорошее…

Их прервал неожиданно вошедший Женя. Поздоровавшись, он с порога заявил:

— Сан Саныч, у меня к вам разговор.

Но Сан Саныч решил сначала довести до конца разговор с Зинаидой.

— Ты — умная женщина, Зина, — сказал он, — учительница, а придумываешь всякую ерунду.

— Я видела, как плохо влияет на Машу общение с Лешей! — ответила Зинаида и повернулась к Жене. — Извини, Жень, у нас тут…

— Я во дворе могу подождать, — »смутился юноша.

— Ладно, хватит ругаться. Пошли, Жека. Поговорим на чердаке, — предложил Сан Саныч и вышел. Женя кивнул и пошел за ним.

Поднявшись на чердак, Женя тут же поделился радостной новостью:

— Сан Саныч, завтра мы уходим в рейс!

— Поздравляю! Первый твой самостоятельный рейс. Волнуешься? — улыбаясь, спросил Сан Саныч.

— Честно говоря, да.

— Уверен, как стармех ты будешь на высоте.

— Спасибо, что поручились за меня. Не подведу ни вас, ни Виктора Гавриловича.

— Наверное, не терпится в море?

— Скорее бы… Да, Сан Саныч, вы когда собираетесь в милицию с камнями?

— Давно хотел. Но решил подождать, пока ты в плавание уйдешь. В милиции же начнут разбираться, откуда бриллианты. Начнутся допросы, расспросы… Это — время. А рейс ждать не будет. Как только твой корабль выйдет из порта, я пойду в милицию.

— Представить не могу, что было бы, не успей я подменить бриллианты на гальку.

— Теперь все встанет на свои места. Сдам бриллианты по описи: все двести шестьдесят пять штук.

Женя кивнул и посмотрел на часы:

— Пора мне, Сан Саныч. Пойду к Ксюше прощаться.

— Слушай, а у меня тоже есть новость! Леша совсем поправился, ходить самостоятельно начал.

— Правда? Так, может, в следующий рейс вместе пойдем?

— Пойдете, конечно. И не раз, — рассмеялся старый моряк.

— Тогда побегу. Хочу и его увидеть до отплытия. Счастливо!

Сан Саныч, улыбаясь, кивнул Жене, и тот быстро ушел. Сан Саныч взял в руки мешочек с бриллиантами, расшнуровал, высыпал их на ладонь и залюбовался игрой света на камнях.

Маша катила коляску с Лешей по набережной ."Алеша, сидя в коляске, смотрел на проходящих мимо людей с завистью:

— Мне казалось, что когда я сумею сделать первый шаг, то сразу смогу жить полной жизнью…

— Так и будет.

— Нет. Сейчас я смотрю на людей вокруг и думаю, что никогда не смогу, как они, ходить, бегать, прыгать.

— Обязательно сможешь.

— Я после пары шагов устаю, и боль такая…

— С каждым новым шагом тебе будет легче. Сначала комнату освоишь, потом весь дом…

— Я по улице гулять хочу.

— Тебе еще рано, Леша. Не нужно спешить. В помещении тебе легче найти поддержку. А на улице…

— Если бы ты знала, как надоело быть в шкуре инвалида. Я, как младенец: меня вывозят в коляске на прогулку, а потом домой. И так все время: улица — дом, дом — улица. Маш… А что если я приглашу тебя в ресторан? Пойдешь?

— В ресторан? — Маша смутилась. — Нет, ты что…

— Я так и думал. Это потому, что я — инвалид. Видишь, даже ты меня стесняешься, — разочарованно протянул Леша.

— Нет, ты что! Я совсем не стесняюсь! Наоборот! Я просто… наверное, не так одета.

— Ну что за глупости! Ты прекрасно выглядишь! — облегченно вздохнул Алексей.

— Правда?

— Честное пионерское. Маш, мне так хочется просто посидеть, так же, как все… и забыть об этой проклятой болезни.

— Конечно, Лешенька. Мы пойдем в ресторан. Коляску можно оставить у входа.

— А до столика я дойду сам.

— Я помогу тебе.

Они переглянулись, улыбнулись друг другу, и Маша покатила коляску дальше, по направлению к ресторану. Она находился недалеко.

— Все. Приехали.

Алеша сидел в коляске и со страхом смотрел на вход в ресторан.

— Давай я помогу, — предложила Маша.

— Я сам.

Алеша попытался встать, опираясь на руки. Маша молча подхватила его, помогла встать, дойти до дверей. Алеша оперся на дверь, а Маша спросила:

— Держишься? Я сейчас.

Она подбежала к коляске, поставила ее в стороне, вернулась к Леше и взяла его под руку.

— Идем?

— Я передохну. А до столика я хочу дойти сам. Маша, помедлив, согласно кивнула и убрала руку.

После ухода Людочки Буравин взял телефон и набрал номер Самойловых. Полина в кухне-студии мыла бокалы, когда зазвонил телефон. Полина посмотрела на мужа, но тот не отреагировал на звонок. Полина вытерла руки и взяла трубку.

— Слушаю.

— Полина, это я. Как ты? — в голосе Буравина слышалось беспокойство.