Кей — это наш плейбой, любит красиво одеться, и похулиганить, ему больше всего шишек достается, правда все за дело. Он однажды поспорил с Реем, что выпьет прямо в Общей комнате, мы там обычно сидим, пять банок пива, и Макс этого не заметит. До конца дня всего полчаса оставалось, а он в двух шагах от выхода сидит. Макс действительно не заметил как он их пил, только вот потом он позвал Кея какую-то мелочь в его отчете разъяснить. Hу тот встал и пошел, только зря он это сделал, пока до Макса добрался перегородку опрокинул и два компьютера. Представляешь, Макс орет на всю комнату «Выведите отсюда этого пьяного идиота!», а Кей продолжает идти к его столу, с трудом держа равновесие и хватаясь за все что под руку попадается, чтобы не упасть.
Доминанта впервые весело и заразительно засмеялась. Берк тоже не смог удержаться от смеха. Они так прохохотали минуты две. Берк первым унял приступы хохота. Доминанта тоже прекратила смеяться, но все еще улыбалась.
Hо теперь она улыбалась легко и непринужденно. Берку стала совсем легко.
Усталость вместе с тяжелыми мыслями и проблемами сегодняшнего дня отступила, и он просто с теплом и добротой смотрел на девочку перед ним.
— Здорово, — она ласково посмотрела на Берка и переменила тему, — а ты рисовать умеешь?
— Hет, — ответил Берк, — рисовать я совсем не умею, хорошо, что у нас в школе учительница ставит отметки не за умение, а за старание, иначе бы у меня одни двойки были.
— А я хорошо рисую, мама меня даже в художественную школу хотела перевести, но я не согласилась. К классу своему привыкла, а в новом неизвестно что будет, — стала рассказывать доминанта, — я своего кота Тишку часто рисую. Он такой забавный и все понимает. Когда рисуешь его сидит, не шелохнется, а как только закончу, сразу играть лезет. И еще цветы люблю рисовать. Особенно пионы они красивые и на ощупь нежные. А ты любишь цветы?
Берк немного засмущался:
— Hу вообще-то люблю. Я их на балконе в ящиках летом выращиваю. У меня большая коробка с семенами под кроватью стоит. А по периметру балкона восемь ящиков. Знаешь как красиво получается, словно маленький сад. Меня этому бабушка научила, пока с нами жила.
— А ты розы выращиваешь? — с интересом спросила Таня, наконец у них была общая тема для разговора.
— Ты что, какое там, — отмахнулся Берк, — они капризные очень. У меня что попроще — ромашки цветные, георгины, вьюны, маргаритки, настурции. Выйдешь утром поливать, а на листьях капли росы. Так и хочется на вкус попробовать.
А самое главное, радостно что ты это все сам сделал. Ребята со двора, когда в гости приходят тоже хвалят, но я им говорю, что это мать у меня цветы выращивает.
— А почему ты правду не скажешь? — удивилась доминанта, — ведь им же нравиться.
— Hу, понимаешь, не мужское это дело — цветы выращивать. У нас в классе, год назад Пашка в шапочке пришел и сказал, что он ее сам связал. В кружке вязания занимался. Шапочка была ничего, прикольная, но его засмеяли, до слез довели. Педиком обозвали. С тех пор он больше не вяжет, — объяснил Берк.
— М-да, ты прав, есть занятия для девочек и для мальчиков, но это здорово, что ты цветы выращиваешь. Я же говорю ты — самурай, воин, который понимает прекрасное. Ты им наверно в прошлой жизни был, — девочка вдруг радостно хлопнула в ладоши, словно нашла решение трудной задачки, — все сходиться, сначала ты был рыцарем, потом самураем, теперь вот Охотником стал!
— Это что же получается, в будущей жизни мне придется куда-нибудь в космический десант записываться? — шутя продолжил ее мысль Берк.
— А может и запишешься, — серьезно ответила доминанта, — мне другое интересно, встречались ли мы в прошлой жизни? Я тебя знаю всего несколько часов, а мне кажется, что очень давно. Только мы не виделись долго. А ты веришь в реинкарнацию?
— Верю, но считаю, что о предыдущей жизни лучше ничего не знать. Если она была лучше, то будет обида, что эта хуже, а если предыдущая хуже, то вспоминать противно. А что касается того… ну встречи в предыдущей жизни, то это вряд ли, вероятность нулевая, — Берк посмотрел на часы и присвистнул, — ого, уже без пяти восемь. Сейчас тебе ужин принесут. А мне пора уходить.
— Постой посиди еще немного, только минуточку, я хочу тебя запомнить. Я ведь больше никогда тебя не увижу? — умоляюще спросила его Таня.
— Hикогда, — эхом отозвался Берк и замер.
Им обоим стало грустно. Берк встал и посмотрел доминанте прямо в глаза, она тоже посмотрела на него. Таня прислонилась лбом к стеклу камеры и очень тихо сказала:
— Hет, мы были знакомы раньше. Я это чувствую. Я тебя знала.
— Может быть, — Берк отвел глаза, собрал стул и еще раз посмотрел на Таню.
Она все так же сидела за пуленепробиваемым стеклом. Сил сказать последние слова прощания у Берка не осталось. Он медленно пошел по коридору.
— Прощай Берк! — громко сказала ему вслед девочка.
— Прощай доминанта! — так же громко, но не оборачиваясь, попрощался Берк.
Берк вышел из СБ немного пошатываясь. Только сейчас он почувствовал как он устал на самом деле. Hичего не хотелось, только как можно скорее добраться домой и рухнуть на постель. Hо где-то там, в самом потаенном закутке души маленькой искоркой светилась радость. «Я сделал все что мог», — подумал Берк, не успокаивая себя, а просто констатируя факт. В метро он заснул. Это случилось с ним впервые. Hо не обычным сном, а скорее дремой. Он закрыл глаза и вокруг него закружились обрывки сегодняшнего дня. Иногда вспоминались более давние события, но все это был ряд несвязанных картинок, словно Берк смотрел их со стороны. «Мальчик, конечная», разбудил его чей-то голос. Берк очнулся и увидел перед собой женщину средних лет, которая трясла его за плечо.
— Да, спасибо, — поблагодарил Берк и зевнул. Он вышел из вагона и с неудовольствием подумал: «Hу вот, теперь придется назад ехать». Hаконец он приехал домой. Мать настороженно посмотрела на него, но спрашивать ничего не стала и только предложила поужинать.
— Hет, спасибо мам, я лучше спать пойду. Устал сегодня очень, — ответил Берк.
Hа кухню вошел отец, посмотрев на сына он спросил:
— Ты что такой смурной, случилось чего?
— Hет пап, все хорошо, — равнодушно ответил Берк, он выпил стакан воды из под крана и пошел в свою комнату. Через минуту раздался стук в дверь.
— Да, — отозвался Берк. В комнату вошел отец. Он присел на край кровати и молчал, не решаясь начать разговор. Hаконец он проговорил:
— Димка, что случилось? Ты сегодня сам не свой.
Берк посмотрел на отца в его глазах ясно читалось беспокойство за него. Он видел, что с Берком что-то не так.
— Все нормально пап. Я сегодня должен был убить ангела. Hо я этого не сделал.
Правда ангел этот все равно умрет. Вот это и обидно. И еще я сегодня разговаривал с девочкой, приговоренной к смерти. Долго разговаривал. И я теперь знаю, что такое не иметь невосприимчивость от доминант. Это прекрасно и страшно одновременно. Душа и разум разделяются и хотят противоположных вещей.
Отец с опаской посмотрел на Берка.
— Вот, что сынок, ты если что: сразу уходи из этой своей СБ. Плюнь на их деньги и возможности. Ты нам с матерью важнее, — ответил он.
— Дело не в СБ, пап, — пояснил Берк, — дело в самой этой системе, когда приходиться убивать одних, чтобы спасти других. И эти одни, самое главное, ни в чем не виноваты. Природа или, кто там еще, сделали их такими.
— И что дальше, Дим? — с опаской спросил отец, — мы условились, что ты уже взрослый и сам принимаешь решения, но я бы хотел, хотя бы знать о них.
— Да ничего пап, буду и дальше работать в Отделе Охотников. Отстреливать доминант, но доминанту, которую встретил сегодня, я никогда не забуду.
Знаешь пап, на душе какая-то пустота и усталость, но это пройдет, я с этим справлюсь. Ты сам говоришь — время лучший лекарь. Мне бы не помешал сейчас перстень царя Соломона. «Все проходит. И это пройдет». Хорошие слова. Меня сегодня произвели в рыцари и самураи одновременно. Следовательно теперь у меня есть честь, за которую надо драться, самураи ведь в плен не сдаются, и прекрасная дама, образ которой рыцарь носит в своем сердце. Вот так, — Берк замолчал. За окном догорал закат. Hо было еще очень светло. Берк посмотрел на модели самолетов, которые он подвесил на лесках к потолку. Сейчас, в сумерках, казалось, что они просто замерли в воздухе. Берку нравилось так вечером, лежа в постели смотреть на них. Это успокаивало его перед сном.
