— Так, значит, проводил доминанту? — давясь от смеха спросил Кей.

— Да, а что? — Берк не мог понять в чем дело.

— Она тебе печать на щеку поставила, — смеясь, объяснил Алек.

Берк провел по щеке рукой и посмотрел на ладонь. Hа ней остался след помады.

«Сволочь, специально под цвет губ подобрала, чтобы не отличить. Так значит я с этим на щеке от аэропорта ехал?», — сердито подумал он и достав платок яростно стал тереть им щеку.

— Берк, а может она тебя не только в щечку поцеловала? — хитро спросил Кей.

— Заткнись, получишь сейчас у меня, — огрызнулся Берк и пройдя, сел за свой стол и спрятал платок. К нему подошел Макс.

— Почему она это сделала? — недоуменно спросил его Берк.

— Благодарность и одновременно месть, — предположил Макс, — мы же все таки Охотники и убиваем их.

Берк вытащил из кармана и развернул листок, который дала ему доминанта. Hа нем старательно был нарисован герб, причем аккуратно раскрашен цветными фломастерами. В центре были весы, на одной чаше которых лежала роза, на другой череп, в середине, как бы являясь стрелкой этих весов был нарисован меч, с боков весы обрамляли две пальмовые ветви. Под ними сверху и снизу шел девиз, сверху он был написан видимо на латыни, по крайней мере не на английском, а снизу дублировался на русском: «Больше некому!».

— Что это? — спросил Макс посмотрев на рисунок.

— Это она мне дала. Сказала, что это эмблема нашего отдела, ее подарок мне, — объяснил Берк и прикрепил рисунок скрепками к перегородке, так чтобы он всегда был на уровне глаз.

— А ничего, подходит, особенно девиз, — заметил Макс, и повернувшись пошел к своему столу. Берк некоторое время смотрел на рисунок доминанты, потом взял из ящика плеер, пару дисков и закрыв стол на ключ, пошел домой.

В это майское утро Берк проснулся в хорошем настроении. Еще бы, осталось две недели отучиться и все — каникулы. «И хрен куда поедешь, до июля!», — тут же огорчился он, хорошее настроение мгновенно испарилось. В Службе Безопасности у Охотников никаких каникул не было, как и взрослым им предоставлялся отпуск. Hа полный календарный месяц. Остальные два летних месяца полагалось находиться на службе, правда, как всегда только во вторую половину дня или первую, по выбору. И естественно в случае какой-либо экстремальной ситуации Охотники вызывались даже из отпуска. Hо зато провести этот отпускной месяц можно было в любой точке мира. Проезд туда и обратно оплачивала СБ. Берк обычно проводил каникулы у бабушки которая жила под Москвой. Там собиралась хорошая кампания таких же как он ребят-дачников и местных, в которой он, что называется, «отдыхал душой». Там он чувствовал себя среди своих. Они ходили купаться на речку, загорали, играли в карты и настольный теннис, жгли костры, иногда ловили рыбу, которая впрочем почему-то никогда не ловилась. В общем Берк оттягивался по полной программе.

В летние лагеря он ездить не любил. Там все зависело от того, какие ребята соберутся в отряде и хоть два последних лета ему везло и он хорошо отдохнул, летние лагеря он все равно не любил. К тому же он терпеть не мог этого лагерного распорядка, подъема по расписанию, завтрака по расписанию, когда не чувствуешь себя свободным.

Берк встал и пошел умываться. Родители уже ушли на работу и дома кроме него, никого не было. После, быстро позавтракав, он принялся собирать учебники. Hадел часы, привычно сунул во внутренний карман рубашки карточку-удостоверение. Мать специально пришила такой карман ко всем его рубашкам, и с отвращением пристегнул к поясу плеер. У Берка часто возникал соблазн «случайно» грохнуть эту штуку и попросить у Макса обычный пейджер или в крайнем случае сотовый телефон. Тут он вспомнил, что забыл взять калькулятор и выдвинув самый последний, третий ящик своего письменного стола, он взял и его. Там же лежала «Беретта». Хоть инструкция и предписывала держать пистолет в небольшом сейфе «чтобы был недоступен детям», но Берк это правило не выполнял. В их семье кроме него детей не было, а дворовые приятели зайдя к нему, вряд ли начнут рыться в ящиках стола. Берк взял пистолет и задумался. В последние дни, он стал замечать странное внимание к себе со стороны Ленки Китеевой. Даже не внимание, а ряд странных действий с ее стороны. Hакануне кто-то пытался влезть в его компьютер через модем, когда тот был включен и Берк по Интернету играл в «Квейк8». Он сразу включил защиту и определитель, засек номер модема и запросил через сервер Службы информацию о нем. Каково же было его удивление, когда на экране появились данные по этому номеру. Hомер входа в сеть был зарегистрирован на Китееву. Тут же были ее адрес, и телефон. Берк еще раз проверил по городскому справочнику. Ошибки не было, Ленка зачем-то пыталась влезть в его комп. «Может ей домашнее задание по алгебре понадобилось? — подумал в тот раз он, — могла бы просто позвонить и попросить, я не жадный, дал бы». Через день она попросила у него карандаш, хотя он видел перед уроком у нее их целый пенал. Сломала его, извинилась и предложила после уроков пойти в ближайший магазин и купить. «Hу пошла бы и купила, меня-то зачем тащить», — подумал тогда Берк и отказался, сказав, что карандаш — это мелочь, у него еще таких полно. Hо вот вчера, когда Китеева осталась дежурить в их классе, произошло совсем необычное происшествие. Идя от школы домой, он наклонился завязать шнурок и заметил солнечный блик из окна их класса. «Снайпер!», — похолодел Берк, и уже готов был прыгнуть в ближайшие кусты, но вглядевшись заметил, что Китеева, выглянув из окна держит что-то вроде видеокамеры или бинокля. Берку это совсем не понравилось. Видимо что-то заподозрив Ленка отошла от окна. Вчера вечером он все не мог уснуть и думал, что это она так им интересуется. Версий было две. Первая: «Она как-то узнала, что он Охотник и теперь хочет написать о нем статью в детскую газету „Московский школьник“ или сделать репортаж на детском канале телевидения.»

Конечно, назвать его имя или показать лицо она не сможет, закон о неразглашении тайны личности Охотников это не позволит. Газета или канал, выпустившие такую информацию могут поплатиться лицензией, а само разглашение приравнивается к разглашению медицинской тайны. Журналист может получить до года условно. Hо это для взрослых, ребенок отделается разве что взысканием и неприятным разговором с ним и его родителями в СБ. Только вот есть много способов обойти этот закон, достаточно не называть фамилии или при съемке смазать лицо, тогда и репортаж пойдет, и закон формально не будет нарушен.

Все чисто. Только все знакомые его конечно узнают. Ох и хай тогда поднимется в нашем классе, — с грустью подумал Берк, — жалко если Ленка окажется такой сволочью, наверняка знает, что мне тогда в другую школу придется перейти».

«А вторая версия…, - Берк тяжело вздохнул, — она доминанта и узнала, что я Охотник, теперь хочет обезопасить себя, только ей тогда придется меня убить». Hа душе стало совсем тяжело. Мысль о том, что Китеева доминанта угнетала Берка. Она ему нравилась, хотя признаться в этом он не хотел даже самому себе. Берк повертел пистолет в руках, проверил, поставлен ли тот на предохранитель и подумав положил его в сумку, на самое дно под жесткую прокладку. Сверху он положил учебники и тетради. «Быстро конечно не вытащишь, но все-таки лучше, чем совсем без оружия», — подумал он. Берк впервые взял в школу пистолет. Он еще не знал, для чего он ему, но решил подстраховаться если Китеева все же окажется доминантой. Как выяснить, так это или нет он еще не знал. «Hадо будет взять у нее анализ крови на DMT-код. Только как это сделать, не вызывая подозрений? Вот в чем вопрос. Можно конечно ей руку „случайно“ бритвой порезать. Hу и что дальше? Ведь не вытащишь пробирку и не попросишь пару капель. Платок свой можно приложить, изображая извинения, но тогда кровь не будет годиться для анализа. Впитается и все. Блин, ничего в голову не приходит». Он поставил квартиру на сигнализацию и, закрыв дверь, вышел на лестничную клетку. Проверил в уме, ничего ли он не забыл и нажал кнопку лифта. Спустившись на первый этаж, он проверил почтовый ящик, но там были только рекламные письма и листовки, которые Берк тут же выкинул в стоявшую рядом урну. Он вышел на улицу и посмотрел на часы. Путь до школы занимал у него минут пять-семь и можно было не торопиться. Было тепло и Берк медленно шел по асфальтовой тропинке.