На коленях. Бородка всклокочена. В глазах слезы.

Что и понятно. Потому что подбористый крепыш с нитеподобными серебряными усиками уже воткнул ему в ухо револьверное дуло, улыбаясь при этом светло и печально, как и должно человеку, исполняющему тяжкий, но от того не менее святой долг…

По мере просмотра директорат покрывался испариной. Зеленел. Глотал кардиостим.

— Это монтаж? — робко спросил Ходок.

— Это пиздец, — выдохнул Племяш.

— Это Тахви, — подытожил Шейлок. — Я видел его. В Арцизе, в пятьдесят первом…

Общее потрясение давало господину Салманову крохотную фору. А он сейчас мог лишь не моргать, глядя в ледяные стариковские глаза. И думать: что еще известно этой чертовой мумии?

— Что, мальчики, плохо, когда кумовья борзеют? — Шалун не притворялся, ему действительно было весело. — Вот оно как бывает, ежели Хозяин осерчает. Он ведь, Хозяин-то, с кем хочет, с тем и пьет. Вчера с нашим Умкой чаи гонял, а нынче с господами Смирновыми ручкается…

Долю секунды взгляд Председателя панически метался по гобеленам. Но, судя по лицам, из членов совета сориентировались разве что Лорд и Шейлок.

Напористая, круто набирающая обороты «ССХ, Лтд» давно уже наступает Компании на пятки. До сих пор усилиями консультантов-внештатников попытки господ Смирновых сдружиться с лох-ллевенским Дедом гасились на корню. Но если капризный затворник решит сменить круг общения, «концепцию Салманова» можно смело сдавать в утиль. Вместе с автором.

— Тебя, Умка, когда в последний раз звали? — Мумия шалила вовсю. — В марте? А сколько раз за эти полгодика Юрка Смирнов аудиенцию имел, а? Могу сказать. А могу и показать. Желаешь?

— Не надо, — сквозь зубы выцедил господин Салманов.

В этот миг он хотел одного: собственноручно и очень медленно удавить поганого старикашку. Под сводами черепа, хрустко ударяясь в виски, билось: если Шалун знает и о Принце, тогда — все. Отставкой не отделаться…

— А не надо, так и не надо, — неожиданно миролюбиво согласился старец, прибирая со стола стереокарточку. — Видишь, Умка, не только у твоих шестерок хитрые пуговицы имеются…

Он откинулся на спинку кресла, взглянул на циферблат напольных «Павла и Буре» и удовлетворенно прикрыл глаза. Слабая улыбка застыла на сухих, лиловато-серых губах.

Почти пятнадцать лет он ждал часа, и вот — случилось.

Умке, ничтожеству и выскочке, конец.

Потому что зарвался. Как Жирный Балух в пятидесятом, когда вся эта пацанва еще шестерила на подхвате…

Слово Шалуна, подкрепленное семью сотнями отборных стволов при бронетехнике и дюжине вертушек, в те дни стоило дорого; не зря же Отцы-Основатели сочли возможным гарантировать Шалуну кресло в совете директоров совсем еще юной Компании.

На размышление дали час. Хватило пяти минут.

Год спустя Жирный был на эшафоте, а он — в ложе для почетных гостей.

Когда же пятнадцать лет назад, вопреки завещанию уходившего на покой Председателя Энгерта, Шалуна не избрали главой совета, он запретил себе драться за наследство. Зачем? Фарт не любит умок. Судьба рано или поздно наказывает наглый молодняк, забывший понятия…

И сейчас, следя сквозь прищур за ненавистным Умкой, старец парил в небесах. Он дождался. Он сделал все, чтобы судьбе было легко расставлять точки. Остальное несущественно. Если детворе хватит ума востребовать его мудрость и опыт, он, Шалун, сумеет отмыть Компанию от дерьма. Если же нет, тоже не страшно. В восемьдесят человеку ни к чему лишние нагрузки.

Старик ловил кайф.

Шамиль же Асланович облегченно вздохнул.

О Принце не было сказано ни слова. И уже не будет.

— Шалун, у вас все? — Лорд опять у кормила. — Шалун? Молчание.

— Благодарю вас, уважаемый коллега, за информацию. Не желает ли господин первоприсутствующий объясниться по вновь открывшимся фактам?

Восемь взглядов в упор.

Господин Салманов сжал кулаки.

— На основании первой поправки к «Положению о статусе главы совета» давать пояснения отказываюсь.

— Ваше право, — кивнул Лорд. — Продолжим. Кто-нибудь еще желает высказаться? Вам слово, Племяш…

— У меня тут… ну, проект.

— Вот как? — Режиссер очень правдоподобно удивился. — Прошу!

Директор без портфеля страдальчески поморщился, отбросил за плечо бороду-косицу и, уткнувшись в биоблокнот, монотонно, с запинками, забубнил:

— Глубокоуважаемые коллеги! Согласно пункту девятнадцатому части седьмой Устава Компании, совет, как коллегиальный орган, осуществляющий контроль за деятельностью исполнительного бюро, правомочен выразить недоверие действующему главе совета в случае, если таковой действием или бездействием наносит вред стратегическим интересам концерна… Вот… И на основании Хартии нашего совета, статья одиннадцатая «Председатель совета», пункт восьмой «Досрочное прекращение полномочий», процедура… — выступающий запнулся и набрал полную грудь воздуха, — им-пич-мен-та… может быть осуществлена, если в случае поименного голосования не менее трех четвертей членов совета выскажутся «за». Согласно пункту тридцать второму, подпункту тридцать второму-прим, любой член совета может поставить вопрос об инициации процедуры. Я… — Племяш вскинул остекленевшие глаза. Лорд чуть заметно кивнул. — Я ставлю вышеупомянутый вопрос на голосование!

Кульминация.

Немая сцена.

И выход Лорда:

— Итак, уважаемые коллеги, нашему вниманию представлен проект решения внеочередного заседания совета. Полагаю, что высокочтимый первоприсутствующий, руководствуясь статьей семнадцатой Хартии, считает необходимым объявить перерыв…

Высокочтимый первоприсутствующий не возражал.

И уже в кабинете, избавившись от промокшей насквозь сорочки, приняв контрастный душ, выпив две чашки чаю и расслабившись виртуозным Зиночкиным минетом, господин Салманов сумел привести мысли в порядок.

Необходимые для успешного импичмента шесть голосов, несомненно, будут. Уже есть. Племяш глядит в рот Лорду. Возница издавна не любит Председателя, полагая себя обойденным. Шейлок не враг. Но его убеждают только цифры, а цифры сейчас против первоприсутствующего. С Шалуном все понятно. А Ходок и Аскет, куратор общего отдела, примкнут к большинству. Мнение верного Прокопа уже ничего не изменит.

Ну и пусть. Говорят, и к отдыху можно привыкнуть.

А под асфальт не закатают. Ни меня, ни следующих. И это — моя заслуга. Ради одного этого стоило жить.

Шамиль Асланович перевел взгляд на стену.

С третьей стереокарточки в верхнем ряду на него весело смотрели два совсем юных парня в плавках, перепоясанные по голому телу пулеметными лентами. Через весь лист — размашистая, различимая даже на расстоянии надпись: «Братухе Шаму от кореша Вилли». Редкое стерео. Отпечатано в двух экземплярах. Второй — в кабинете Лорда: «Братухе Вилли от кореша Шама».

Такие вот пироги с котятами.

Вилли был рядом всегда. Именно он пятнадцать лет назад помог обойти Шалуна. Ему бы кореш Шам мог рассказать о планете Валькирия, космофрегате «Вычегда» и главное — о Принце. Но братуха Вилли остался в прошлом. А Лорд, выслушав, наверняка назвал бы затею Имама авантюрой.

Он был бы прав. Утаить от Его Высокопревосходительства Президента Галактической Федерации Даниэля Коршанского информацию о том, что его единственный внук выжил… это и впрямь был рискованный шаг.

На грани безумия.

Но — во имя Компании.

Альянс с Президентом, бесспорно, укрепил ее позиции, но и роль Центра возросла в Федерации неимоверно. И тем не менее: старому Хозяину нужны не партнеры, а исполнители, и потому возможность конфронтации с Президентом нельзя было исключать. Кроме того, лох-ллевенский Дед стар, хвор, и нет гарантий, что грядущий преемник унаследует и его симпатии.

Так что, по сути, идея была здравой: найти парнишку на этой самой Валькирии и вернуть Деду, устроив до того курс реабилитации. Лекарства, процедуры, психотренинг, чуть-чуть гипноза, а в результате в дедовские объятия вернулся бы не просто внук, а убежденный сторонник Компании.