Жюэль успел еще заметить, что по улицам шныряло множество хорошо вышколенных полицейских, проявлявших исключительную бдительность.

Полицейские агенты тщательно следили за уходом и возвращением иностранцев, высадившихся в Маскате и не объяснивших причин своего прибытия. Но, в противоположность придирчивой полиции некоторых европейских государств, требующей предъявления паспортов и устраивающей неуместные допросы, здешняя полиция ограничивалась, по-видимому, только тем, что молча следила за тремя малуинцами, как бы далеко они ни удалялись. И действительно, по местному обычаю, ступив на землю имамата, они не могли бы выехать отсюда, не посвятив имама в свои планы.

К счастью, дядюшка Антифер не подозревал об этом, иначе он с полным основанием опасался бы за исход своего предприятия. Его высочество, так ревностно заботящийся о личной выгоде, вряд ли позволит вывезти сто миллионов с острова, лежащего в Оманском заливе. Если европейское государство взимает только половинную долю от найденного клада, то азиатский властелин, который, собственно, и есть государство, не колеблясь, берет себе все целиком.

И вот, как только дядюшка Антифер вернулся в гостиницу, Бен-Омар рискнул задать ему достаточно нескромный вопрос. Приоткрыв осторожно дверь, он сказал вкрадчивым голосом:

— Разрешите узнать…

— Что?

— Узнать у вас, господин Антифер, куда мы отправимся дальше?

— По первой улице направо, по второй налево, а потом прямо…

После этого дядюшка Антифер с треском захлопнул дверь.

На следующий день, 23 марта, с первыми проблесками зари караван выступил из столицы имамата и направился вдоль побережья. Настоящий караван! Ничего подобного Трегомену не приходилось видеть на равнинах департамента Иль и Вилен. Он простодушно признался в этом Жюэлю, и тот не выразил ни малейшего удивления. В караване насчитывалось около сотни арабов и индийцев и примерно столько же вьючных животных. При такой многолюдности исключалась возможность внезапного нападения сухопутных пиратов, впрочем не столь опасных, как морские пираты.

Среди туземцев выделялось несколько богатых купцов, о которых говорил нашим путешественникам французский резидент. Местные негоцианты, по-видимому озабоченные своими делами, призывавшими их в Сохор, ехали без всякой пышности.

Что касается иностранцев, то они были представлены тремя французами — дядюшкой Антифером, Жюэлем, Жильдасом Трегоменом, и двумя египтянами — Назимом и Бен-Омаром.

Последние, конечно, не замедлили присоединиться к каравану. Поскольку дядюшка Антифер не скрыл от них своего намерения возобновить на следующий день путешествие, они тоже успели собраться в дорогу. Само собой разумеется, что малуинец нисколько не заботился о Бен-Омаре и его клерке. Если им угодно, они могут следовать за ним — ему нет до них никакого дела.

Антифер твердо решил не подавать виду, что знает этих людей. Увидев в караване Назима и Бен-Омара, он даже не счел нужным поздороваться с ними, и Трегомен под его грозным взглядом не осмелился повернуть голову в их сторону.

Животные, служившие для перевозки пассажиров и товаров, были трех видов: верблюды, мулы и ослы. Нечего было и думать о возможности приспособить какой-нибудь экипаж или хотя бы простую тележку. Да и какие колеса могли бы двигаться по бездорожью, по этой пересеченной, частично заболоченной местности! Поэтому каждый устроился как мог.

Дядя и племянник выбрали себе пару сильных и резвых, но не очень крупных мулов. Приученные ходить в караванах, они были доставлены за хорошую цену маскатскими евреями, промышляющими сдачей внаем вьючных животных. Но что значила для дядюшки Антифера лишняя сотня пистолей![119] Сотней больше, сотней меньше — стал бы он с этим считаться? Конечно, нет! Однако ни за какие деньги нельзя было найти мула, выносливость которого соответствовала бы весу Жильдаса Трегомена. Выдержать на своем хребте такую тушу и пронести ее пятьдесят лье не в силах был бы ни один представитель этой достойной породы. Необходимо было достать более сильное животное, чтобы обслужить бывшего хозяина «Прекрасной Амелии».

— Знаешь, лодочник, с тобой слишком много хлопот! — со свойственной ему деликатностью заметил дядюшка Антифер, после того как мулы, приведенные для Трегомена, были забракованы.

— Ничего не поделаешь, старина! Незачем было заставлять меня ехать с собой… Оставь меня в Маскате… Я подожду тебя здесь…

— Ни за что!

— Но нельзя же перевозить меня по частям!

— Господин Трегомен, — вмешался Жюэль, — а не сесть ли вам на верблюда?.. Это животное не внушает вам отвращения?

— Никакого, мой мальчик! Лишь бы я не внушал отвращения верблюду и он согласился бы взять меня!

— Прекрасная идея! — вскричал дядюшка Антифер. — Ты будешь великолепно выглядеть на верблюде!..

— Недаром же его называют «кораблем пустыни», — добавил Жюэль.

— Идет! Пусть будет корабль пустыни! — ответил сговорчивый Трегомен.

Вот почему он важно восседал в то утро между двумя горбами одного из колоссальных представителей породы жвачных. Трегомену это даже нравилось. Другой на его месте, может быть, возгордился бы. Но если Трегомен и испытывал это вполне законное чувство, то внешне оно не проявлялось, потому что все мысли речного капитана были обращены лишь к тому, как бы лучше управлять своим кораблем, предохранять себя от лишних толчков и не сбиться с верного курса. Правда, когда караван убыстрял ход, движения животного становились неровными. Но мясистые части Трегомена были так массивны, что смягчали килевую качку.

Саук, предпочитавший держаться позади каравана, сидел на горячем муле, как опытный наездник. Рядом с ним или, лучше сказать, напрягая все силы, чтобы не отстать от него, на маленьком ослике тащился Бен-Омар, почти доставая ногами землю, что должно было уберечь его от случайных падений. Сесть верхом на мула?.. Падать с такой высоты? На это нотариус никогда бы не отважился! Кроме того, арабские мулы так норовисты и горячи, что держать их в узде может только очень крепкая рука.

Караван делал переходы по двенадцати лье в день с двухчасовым привалом в полдень. Через четыре дня, если не случится непредвиденной задержки, караван вступит в Сохор.

Четыре дня!.. Антиферу они казались целой вечностью, так неудержимо стремился он к своему острову! И все-таки он уже предвкушал конец рискованного путешествия. Еще несколько переходов — и он у цели… Но почему же по мере приближения решительной минуты Антифер становился все более раздражительным, все более беспокойным? Его спутники не могли вытянуть из него ни слова. Волей-неволей они должны были беседовать вдвоем.

С высоты своего жвачного животного, покачиваясь между двумя горбами, Трегомен обратился к Жюэлю с очередным вопросом:

— Скажи мне, мой мальчик, с глазу на глаз: ты веришь в сокровища Камильк-паши?

— Гм!.. — отозвался Жюэль. — Все это мне кажется какой-то фантасмагорией!

— Жюэль, а если острова вообще не существует?..

— Допустим, что он существует, господин Трегомен, но там может не оказаться никаких сокровищ, и тогда дяде придется последовать примеру одного марсельского капитана, который отправился искать остров Бурбон и, не найдя его, вернулся в Марсель.

— Это было бы для него страшным ударом, Жюэль, и я не уверен, что его мозг выдержит…

Читатель, конечно, догадывается, что Трегомен и его молодой друг остерегались строить подобные гипотезы в присутствии дядюшки. Антифера. Да и к чему? Ничто не могло бы поколебать уверенность этого упрямца. Дядюшке и в голову не приходило усомниться в том, что алмазы и другие драгоценные камни находятся именно там, где они были зарыты, на том самом острове, точные координаты которого были ему известны. Нет, единственно, что тревожило Антифера, — это осложнения, могущие возникнуть после того, как будет найден остров, когда останется только довести предприятие до благополучного конца.