— Привезли, — отвечал Бен-Зуф.

— Живого?

— Надо надеяться.

— А можно ли узнать, господин Бен-Зуф, из каких краев Европы прибыл путешественник?

— С Балеарских островов, — заявил Бен-Зуф, желая испытать Исаака Хаккабута.

— С Балеарских островов! — воскликнул тот. — Лучшее место для торговли во всем Средиземном море! Ну и дела я там обделывал в былые времена! «Ганзу» хорошо знали на этом архипелаге.

— Даже слишком хорошо.

— Ведь эти острова не дальше двадцати пяти лье от испанского побережья, и ваш почтенный гость уж наверное узнал и привез с собой много новостей из Европы.

— Как же, Манассия, он не преминет сообщить тебе приятные новости!

— Правда, господин Бен-Зуф?

— Правда.

— Я не пожалел бы… — продолжал Исаак нерешительно, — нет… конечно… хоть я и бедный человек… я не пожалел бы нескольких реалов, чтобы поговорить с ним…

— Врешь! пожалел бы.

— Ваша правда! Но все-таки я бы заплатил, лишь бы поговорить с ним немедленно.

— Вот досада! — ответил Бен-Зуф. — К сожалению, наш путешественник очень устал и до сих пор спит.

— А если разбудить его?

— Хаккабут! — вмешался капитан Сервадак, — если вы вздумаете кого-нибудь здесь будить, я вас выставлю за дверь.

— Ах, господин губернатор, — заговорил Исаак еще более заискивающим, еще более умоляющим тоном, — я бы все-таки хотел узнать…

— Вы и узнаете, — ответил капитан Сервадак, — я даже настаиваю, чтобы вы здесь присутствовали, когда наш новый товарищ сообщит нам новости о Европе!

— И я тоже, Иезекииль, — добавил Бен-Зуф, — хочу поглядеть, какую ты скорчишь забавную рожу!

Исааку Хаккабуту не пришлось долго ждать. Как раз в эту минуту раздался нетерпеливый голос Пальмирена Розета.

На этот зов все сбежались к постели профессора: капитан Сервадак, граф Тимашев, лейтенант Прокофьев и Бен-Зуф, который с трудом удерживал Хаккабута своей могучей рукой.

Профессор еще не совсем проснулся и, вероятно, что-то спутав спросонок, кричал: «Эй, Жозеф! Черт тебя побери, скотина! Куда ты пропал, Жозеф!»

Очевидно, слугу Пальмирена Розета звали Жозефом, но он не мог прийти по той причине, что остался, вероятно, в прежнем мире. Столкновение с Галлией внезапно разлучило и, должно быть, навсегда хозяина и слугу.

Между тем профессор, окончательно проснувшись, продолжал кричать:

— Жозеф! проклятый Жозеф! Где моя дверь?

— Вот она! — отозвался Бен-Зуф. — Ваша дверь в полной сохранности.

Пальмирен Розет раскрыл глаза и, нахмурившись, пристально взглянул на денщика.

— Ты Жозеф? — спросил он.

— К вашим услугам, господин Пальмирен, — невозмутимо ответил Бен-Зуф.

— Так подавай кофе, Жозеф, — приказал профессор, — и сию же минуту.

— Есть подать кофе! — воскликнул Бен-Зуф, бегом устремляясь на кухню.

Тем временем капитан Сервадак помог Пальмирену Розету приподняться.

— Дорогой профессор, так вы узнали вашего прежнего ученика из лицея Карла Великого? — спросил он.

— Да, Сервадак, узнал, — ответил Пальмирен Розет. — Надеюсь, вы исправились за двенадцать лет.

— Совершенно исправился! — засмеялся капитан Сервадак.

— Отлично, отлично! — сказал Пальмирен Розет. — Но где же кофе? Без кофе голова плохо работает, а сегодня у меня должна быть ясная голова.

К счастью, тут появился Бен-Зуф, неся огромную чашку черного горячего кофе.

Выпив кофе, Пальмирен Розет встал с кровати, вошел в общий зал, рассеянно огляделся кругом и, наконец, опустился в кресло, лучшее из кресел, принесенных с «Добрыни».

Тут профессор, все еще храня угрюмый вид, заговорил торжествующим тоном, напоминающим все «all right», «va bene», «nil desperandum» его записок.

— Итак, господа, что вы скажете о Галлии?

Капитан Сервадак собирался было спросить, что же такое Галлия, но тут выскочил вперед Исаак Хаккабут.

При виде Исаака профессор снова нахмурил брови, как бы обиженный непочтительным обращением, и сердито спросил, отталкивая Хаккабута рукой:

— Это кто такой?

— Не обращайте на него внимания, — отвечал Бен-Зуф.

Но остановить Исаака и помешать ему говорить было не так-то легко. Упрямец снова принялся за свое, нимало не заботясь о присутствующих.

— Сударь, — начал он, — во имя бога Израиля, Авраама и Иакова, скажите, какие новости вы привезли из Европы?

Пальмирен Розет привскочил в кресле, словно его что-то укололо.

— Новости из Европы? — воскликнул он. — Он хочет знать новости о Европе!

— Да… да… — повторил Исаак, Цепляясь за кресло, так как Бен-Зуф пытался силой оттащить его от профессора.

— А для чего вам это нужно? — спросил Пальмирен Розет.

— Чтобы возвратиться туда.

— Возвратиться в Европу! Какое у нас нынче число? — спросил профессор, обернувшись к своему прежнему ученику.

— Двадцатое апреля, — отвечал капитан Сервадак.

— Так вот, сегодня, двадцатого апреля, — заявил с сияющим лицом Пальмирен Розет, — Европа находится от нас на расстоянии ста двадцати трех миллионов лье!

Исаак Хаккабут всем своим видом изобразил такое отчаяние, словно сердце его разрывалось на части.

— Как так? — удивился Пальмирен Розет. — Разве вам здесь ничего не известно?

— Вот что нам известно! — сказал капитан Сервадак.

И в немногих словах он рассказал профессору обо всем, что произошло после ночи 31 декабря, о том, как «Добрыня» отправился в плаванье, как они обследовали остатки суши, то есть Туниса, Сардинии, Гибралтара, Форментеры, как трижды подряд в их руки попадали чьи-то записки, как, наконец, они переселились с острова Гурби на Теплую Землю и сменили прежнее убежище на Улей Нины.

Пальмирен Розет не без нетерпения выслушал этот рассказ. Затем, когда капитан Сервадак умолк, он спросил, обращаясь ко всем присутствующим:

— Как вы думаете, господа, где вы теперь находитесь?

— На новом астероиде, который вращается в пределах солнечной системы, — отвечал капитан Сервадак.

— А что же, по-вашему, представляет собой этот новый астероид?

— Огромный обломок, оторванный от земного шара.

— Оторванный? Ах вот как? Скажите пожалуйста! Обломок земного шара! А почему, по какой причине он оторвался?

— От столкновения с кометой, которой вы, дорогой профессор, дали имя Галлии.

— Так нет же, господа, — объявил Пальмирен Розет, вставая с кресла. — Дело обстоит гораздо лучше!

— Гораздо лучше? — живо спросил лейтенант Прокофьев.

— Да, — продолжал профессор, — да! Совершенно справедливо, что неизвестная комета столкнулась с Землей в ночь с тридцать первого декабря на первое января в два часа сорок семь минут тридцать пять и шесть десятых секунды пополуночи. Но она только слегка задела Землю и унесла с собой лишь несколько частиц ее поверхности, те самые, что вы нашли за время морской экспедиции.

— В таком случае, — воскликнул капитан Сервадак, — мы находимся сейчас…

— На светиле, которому я дал имя Галлии, — с торжеством объявил Пальмирен Розет. — Вы находитесь на моей комете!

Когда профессору Пальмирену Розету доводилось читать лекции по кометографии, вот каким образом, следуя утверждениям лучших астрономов, он определял кометы:

«Светила, состоящие из центральной твердой части, называемой ядром, из туманного вещества, называемого головой, и светящейся полосы, называемой хвостом. Означенные небесные тела становятся видимыми для обитателей Земли лишь на небольшом отрезке своего пути, вследствие крайне вытянутой орбиты, которую они описывают вокруг Солнца».

Вслед за этим Пальмирен Розет никогда не забывал добавить, что его определение необычайно точно, кроме тех случаев, когда у этих светил недостает ядра, или хвоста, или головы и они все же остаются кометами.

Поэтому, как он предусмотрительно отмечал вслед за Араго, небесное тело, чтобы заслужить громкое название кометы, должно, во-первых, быть наделено движением и, во-вторых, описывать сильно вытянутый эллипс, уносясь вследствие этого на столь далекое расстояние, что становится невидимым как с Земли, так и с Солнца. При соблюдении первого условия светило нельзя спутать со звездой, при соблюдении второго — нельзя принять за планету. Таким образом, не принадлежа к категории метеоров, не будучи ни планетой, ни звездой, небесное тело бесспорно является кометой.