Наконец, когда ее миссия была окончена и у нее не оставалось уже ни гроша из отцовских миллионов, Хаджина Элизундо решила вместе с Ксарисом возвратиться в Европу. Она села на греческий корабль, принявший на борт последнюю партию выкупленных ею невольников и направлявшийся в Скарпанто. Здесь она надеялась встретиться с Анри д'Альбаре. Оттуда она рассчитывала вернуться в Грецию на «Сифанте». Но спустя три дня после выхода из Туниса корабль был захвачен турками, и Хаджину отвезли в Аркассу, чтобы продать там в рабство вместе с теми, кого она только что освободила!..
Итак, стараниями Хаджины Элизундо многие тысячи невольников были выкуплены на деньги, некогда вырученные от их продажи. Девушка, отказавшись от своего богатства, исправила, насколько это было возможно, зло, причиненное ее отцом.
Вот что узнал Анри д'Альбаре! Да! Нищая Хаджина была теперь достойна его, и, чтобы вырвать ее из рук Николая Старкоса, он стал таким же бедняком!
Между тем на рассвете следующего дня «Сифанта» приблизилась к берегам Крита. Корвет взял теперь курс на северо-запад Архипелага. Командир д'Альбаре намеревался идти вдоль восточного берега Греции, мимо острова Эвбеи. Там, в Негрепонте или на Эгине, пассажиров можно будет высадить в надежном месте, свободном от турок, отброшенных к тому времени в глубь Пелопоннеса. Впрочем, тогда на эллинском полуострове уже не осталось больше ни одного солдата Ибрагима.
Несчастные невольники, к которым на «Сифанте» относились как нельзя лучше, мало-помалу оправлялись от пережитых ими ужасных страданий. Днем они группами располагались на палубе, вдыхая свежий ветер Архипелага; здесь были матери с детьми, жены с мужьями, едва не расставшиеся навеки, но теперь соединившиеся, чтобы больше не разлучаться. Они знали, какой подвиг совершила Хаджина Элизундо, и когда она проходила мимо, опираясь на руку Анри д'Альбаре, к ней со всех сторон неслись самые трогательные изъявления благодарности.
Через несколько часов «Сифанта» потеряла из виду вершины Крита, но так как ветер начал стихать, она продвинулась в тот день на очень небольшое расстояние, хотя и шла под всеми парусами. Но какое значение могла иметь задержка на сутки или даже на двое суток?. Стоило ли об этом беспокоиться? Морская гладь так и сверкала, на небе не было ни облачка. Ничто не предвещало близкой перемены погоды. Оставалось только «предаться на волю волн», как говорят моряки, и путешествие закончится, когда будет угодно богу.
Спокойное плавание весьма располагало к беседам. Ведь на корабле почти ничего не приходилось делать. Вахтенные офицеры и матросы на баке вели обычное наблюдение, чтобы сообщать о появлении суши или кораблей в виду.
Хаджина и Анри д'Альбаре облюбовали местечко на юте, на специально отведенной им скамье. Здесь они обычно говорили уже не о прошлом, а о будущем, которое, казалось, теперь им всецело принадлежало. Они строили планы на ближайшее время, не забывая поведать о них славному Ксарису, ставшему для них членом семьи. Их свадьба должна была состояться тотчас же по прибытии в Грецию. Это было решено. Положение Хаджины Элизундо не вызывало теперь ни осложнений, ни проволочек. Один-единственный год, потраченный ею на благотворительную деятельность, все упростил! После того как будет сыграна свадьба, Анри д'Альбаре передаст командование корветом капитану Тодросу и увезет молодую жену во Францию, откуда он собирался впоследствии возвратиться с нею на ее родину.
В тот вечер они беседовали как раз об этом. Легкое дуновение ветерка едва наполняло верхние паруса корвета. Заходящее солнце осветило горизонт, и золотистые лучи еще сияли на небосклоне, окутанном на западе легкой дымкой. На востоке уже загорались первые звезды. Море сверкало фосфоресцирующим блеском. Ночь обещала быть великолепной.
Анри д'Альбаре и Хаджина наслаждались очарованием этого пленительного вечера. Они смотрели на струю за кормой, едва различимую по легкому белому кружеву пены, которую оставлял позади себя корвет. Тишину нарушало лишь хлопанье контр-бизани, складки которой слегка шуршали. Молодые люди погрузились в свои мысли, не замечая ничего вокруг. И только голос, настойчиво звавший Анри д'Альбаре, вывел их из приятного оцепенения.
Перед ними стоял Ксарис.
— Командир!.. — проговорил он уже в третий раз.
— Что вам угодно, мой друг? — спросил Анри д'Альбаре, которому показалось, что Ксарис не решается заговорить.
— Чего ты хочешь, мой добрый Ксарис? — подхватила Хаджина.
— Мне нужно вам кое-что сообщить, командир.
— Что именно?
— Дело в том, что пассажиры корвета… эти славные люди, которых вы везете на родину, напали на одну мысль и поручили мне передать ее вам.
— Ну что ж, я вас слушаю, Ксарис.
— Так вот, командир. Им известно, что вы собираетесь жениться на Хаджине…
— Конечно, — с улыбкой ответил Анри д'Альбаре. — Это ни для кого не секрет!
— Ну, и эти славные люди были бы очень счастливы присутствовать на вашей свадьбе!
— И они будут на ней присутствовать, Ксарис, непременно будут. Если бы можно было собрать вокруг Хаджины всех тех, кого она вырвала из цепей рабства, у нее оказалась бы свита, какой не имела еще ни одна невеста на свете!
— Анри!.. — воскликнула девушка с укором.
— Командир прав, — ответил Ксарис. — Так или иначе, пассажиры корвета там будут и…
— Как только мы ступим на землю Греции, — начал Анри д'Альбаре, — я их всех приглашу на свадьбу!
— Отлично, — ответил Ксарис. — Но первая мысль навела этих славных людей на другую!
— Такую же хорошую?
— Еще лучше. Они просят вас, чтобы свадьба состоялась на «Сифанте»! Разве этот славный корвет, везущий нас в Грецию, не является частицей их родной земли?
— Да будет так, Ксарис, — ответил Анри д'Альбаре. — Согласны ли вы на это, дорогая Хаджина?
Вместо ответа Хаджина протянула ему руку.
— Прекрасный ответ, — заметил Ксарис.
— Вы можете объявить пассажирам «Сифанты», — добавил Анри д'Альбаре, — что их желание будет исполнено.
— Решено, командир. Но, — добавил Ксарис с некоторым замешательством, — это еще не все!
— Говори же, Ксарис, — сказала девушка.
— Так вот. Эти славные люди, напав сначала на хорошую мысль, затем на вторую, еще лучшую, напали и на третью, которую они находят превосходной!
— Подумать только, еще и третья! — сказал Анри д'Альбаре. — И какова же эта третья мысль?
— Что свадьба должна состояться не только на корвете, но и в открытом море… завтра же! Среди нас находится старый священник…
Внезапно речь Ксариса прервал крик марсового, стоявшего на вахте на фор-салинге.
— Корабли с наветра!
Анри д'Альбаре тотчас же встал и присоединился к капитану Тодросу, который уже смотрел в указанном направлении.
Меньше чем в шести милях к востоку показалась флотилия, состоявшая из дюжины судов различного водоизмещения. Но в то время как «Сифанта», попавшая в штиль, была совершенно неподвижна, эта флотилия, подгоняемая последними порывами ветра, не достигавшими корвета, неуклонно приближалась к нему.
Взяв подзорную трубу, Анри д'Альбаре внимательно следил за движением кораблей.
— Капитан Тодрос, — обратился он к своему помощнику, — эта флотилия пока еще слишком далеко, чтобы можно было определить ее намерения и ее вооружение.
— Это так, командир, — ответил старший офицер, — и в эту безлунную ночь, которая становится все темнее, мы ничего не сможем установить! Придется ждать до утра.
— Да, придется, — повторил Анри д'Альбаре. — Но так как эти воды небезопасны, дайте приказ нести вахту особенно тщательно. Пусть будут также приняты все необходимые меры предосторожности на случай, если корабли подойдут к «Сифанте».
Капитан Тодрос отдал соответствующие приказания, которые были немедленно выполнены. Установленное на борту корвета пристальное наблюдение за флотилией должно было продолжаться до рассвета.
Само собой разумеется, что перед лицом возможных случайностей обсуждение вопроса о свадьбе, поднятого Ксарисом, было отложено. По просьбе Анри д'Альбаре Хаджина вошла в свою каюту.
