А мисс Форд кланяется вам и будет рада вас видеть после того, как вы отведете Стеллу в дом викария и вернетесь сюда.

Стелла нахмурилась.

— Не хочу к викарию! Хочу остаться дома и пойти к Адриане и чтобы Дженет рассказала о Дарнахе.

Мейсон протянула пухлую руку и похлопала девочку по плечу.

— Ну, душечка, это невозможно. И пожалуйста, будь так любезна, никакого крика.

Стелла топнула ногой.

— Я и не думала кричать! Но могу, если захочу!

— — Ну, на твоем месте, я бы не стала, — спокойно заметила Мейсон и снова повернулась к Дженет. — Так мне передать мисс Форд, что вы придете?

— О да, конечно.

Дом викария оказался всего в сотне ярдов, — он стоял в конце подъездной дорожки, уютно притулившись возле церкви, сплошь увитый розами. Две светловолосые девочки смотрели на Стеллу из-за калитки и едва только Дженет повернулась, чтобы уйти, к ним подбежал мальчуган с бледным лицом. Дженет он показался каким-то заброшенным: серый свитер был в пятнах и дырках, расползание которых вполне мог бы предотвратить один вовремя сделанный стежок.

Вернувшись в Форд-хаус и поднявшись по лестнице, Дженет свернула в коридор, идущий влево и, постучав в дверь в его торце, услышала «Войдите!». Этот голос никак не мог принадлежать Мейсон. Она вошла и оказалась в просторной комнате, изогнутой наподобие буквы "Г" — в два из четырех больших окон било солнце.

Адриана Форд лежала на кушетке в затененной части комнаты, окруженная подушками из кремовой парчи и сама облаченная в такую же парчовую накидку, отороченную темным мехом. Ноги ее были закутаны зеленым бархатным покрывалом. Должно быть, Дженет заметила все это, едва войдя в комнату, поскольку впоследствии вспомнила эти подробности, но ей казалось, что в тот момент она видит лишь саму хозяйку — великолепную кожу, тщательно наложенный макияж, огромные прекрасные глаза и коротко подстриженные волосы удивительного темно-рыжего оттенка. Она не казалась ни молодой, ни старой — это была просто ее величество Адриана Форд.

Дженет подошла к кушетке. Длинная бледная рука, коснувшись ее руки, указала на кресло. Дженет села, и Адриана принялась ее рассматривать. Неприятная ситуация — но Дженет решила, что если хозяйка дома желает на нее посмотреть, то пусть смотрит. Ей, Дженет, совершенно нечего скрывать. Или есть? Мысли о Ниниане не давали девушке покоя и даже злили — она покраснела.

Адриана рассмеялась.

— А вы не похожи на серую шотландскую мышку!

— Надеюсь, — ответила Дженет.

— Я тоже! — продолжала Адриана Форд. — У нас тут прямо дамское царство. В общем обычная история — женщины нянчат нас в детстве, а потом опекают в старости. Мне повезло с Мейсон — она ведь была моей костюмершей, так что мы можем развлекать друг друга разговорами о прежних временах. Вот никогда бы не подумала, что мне придется играть эту роль — Вечного Инвалида! Ну, пускай вас это не смущает. Стар притащила вас сюда, чтобы вы присматривали за ее безобразницей. Она уже успела на вас поорать?

Дженет улыбнулась.

— Она кричит только тогда, когда не может получить то, что хочет.

— Как все просто! Я много раз говорила Стар, что это создание нужно отправить в школу. Девочка она развитая, и няня ей уже не по возрасту. Думаю, вы уже всех успели увидеть. Эдна — самая большая зануда на свете, и Джеффри с этим согласен. Мириэл подавай луну с неба, но никто, похоже, подавать не торопится. Все мы тут со странностями, так что вы будете счастливы, когда сможете отсюда уехать. Я бы сама была рада отсюда убраться, но кто-то же должен за всем этим присматривать. Вы часто видитесь со Стар?

— Время от времени, — ответила Дженет.

— А с Нинианом?

— Нет.

— Слишком занят для встречи со старыми друзьями? Или. настолько непостоянен? Я слышала, что его странная книжка пользуется большим успехом. Как она там называется?

А, «Никогда не встретимся». Денег от нее, конечно, ждать не приходится, большого смысла в ней тоже нет — но проблеск гениальности налицо! Умные мальчики, учившиеся с ним в колледже, похлопали его по плечу и похвалили в рецензиях, а третья программа сделала постановку, которую, полагаю, я ни за что не стала бы слушать, будь автором кто-то другой. В его второй книге смысла куда больше. Вы ее читали?

— Нет, — девушка дала себе слово не делать этого, о чем вскоре пожалела. Но не читать его книгу было своего рода знаком — что она изгнала Ниниана из своего сердца и навсегда закрыла за ним дверь. И все-таки в дальнем уголке ее памяти еле слышным шепотом отдавалась песенка Пьеро:

Отвори мне дверь твою,

Богом заклинаю!

Дженет забрала Стеллу в половине первого, и та немедленно ознакомила ее с программой на остаток дня:

— Сейчас идем домой и ты меня причешешь, посмотришь на руки и скажешь, что не представляешь, как можно было ухитриться их так испачкать. Потом я их вымою и ты снова на них посмотришь, и мы спустимся вниз на ленч.

А после ленча я сплю — если погода хорошая, я сплю в саду в гамаке с пледом. Ты тоже можешь взять гамак, если захочешь — тетя Эдна всегда берет, но няня говорит, что это только для неженок. Пледы лежат в шкафу в детской и надо не забыть занести их обратно в дом.

После ленча они отправились в сад — путь туда лежал через лужайку и калитку. Посреди сада находился пруд с каменной скамьей на берегу и беседка, которую живая изгородь из старых тисовых кустов защищала от ветра. Перед тисами строем высились розовые мальвы, а ниже шла яркая ровная кайма из флоксов, ноготков, львиного зева, гладиолусов, оттенявшая буйные заросли нигеллы и золотой розги. В беседке стояли плетеные стулья и ящик с подушками и гамаками.

Стелла указала на ящик.

— У нас тут целая куча подушек. Ты можешь сидеть на скамейке, а я повешу свой гамак у пруда — это мое любимое место. Там иногда стрекозы прилетают, а лягушек всегда полно, но няня ими не интересуется. А когда мы устроимся поудобнее, ты расскажешь мне, как вы заблудились в тумане.

Солнце пригревало, а небо было голубым. Большая зеленая стрекоза сверкала над водой дрожащим язычком пламени. Все это видели глаза Дженет, но сама она в эти минуты была далеко — она карабкалась спотыкаясь по склону холма Дарнах Ло, а рука Ниниана поддерживала ее за плечо.

— Разве Стар с вами не было? — прозвенел высокий голосок Стеллы.

— Нет, она простудилась. Миссис Рутерфорд не разрешила ей выходить из дома.

— Жалко.

— Она так не думала. Мы ведь промокли насквозь, до нитки отсырели в этом тумане.

— Стар не любит сырости, — сонным голосом сказала Стелла, зевая и уютно сворачиваясь клубочком среди подушек. — А я люблю. Мне нравится промокнуть насквозь… потом прийти домой… чтобы огонь….такой жаркий, и булочки… с изюмом… к чаю… — и ее голос затих.

Дженет взглянула на лицо девочки — оно расслабилось, щеки мягко округлились, рот приоткрыт и веки опущены не до конца — но глаза уже спят. От неуемной энергии ребенка не осталось и следа, и теперь личико казалось таким беззащитным. Наверное, карабкается сейчас по склону Дарнах Ло, подумала Дженет. Она уже начала жалеть, что не захватила с собой книгу. Отправляясь в Форд-хаус, она, признаться, не думала, что у нее найдется время на чтение и даже сейчас не удосужилась прихватить с собой что-нибудь — ведь Стелла может проснуться в любой момент.

Дженет засмотрелась на стрекозу — та замерла неподвижно, прицепившись к нагретому солнцем камню. Она никогда раньше не видела стрекозу так близко: переливающиеся глаза, прозрачные крылышки, длинное тело яблочно-зеленого цвета — словно застывшее, сверкающее мгновение.

С мощеной дорожки донесся звук шагов. Из арочного прохода в живой изгороди появился Няниан Рутерфорд и поинтересовался:

— Изучаешь природу?

Это был чарующий, прямо-таки завораживающий голос, способный, как говаривала его старая няня-шотландка, сманить птицу с гнезда. Однажды этот голос обманул и Дженет, но теперь у нее хватит сил устоять перед очарованием. Или не хватит? Дженет подняла глаза и встретила смеющийся взгляд Ниниана. Промелькнуло там и еще что-то, кроме смеха, но оно исчезло прежде, чем Дженет удалось понять, что же это. Все было так, как будто они разговаривали только вчера и расстались как лучшие друзья. Для Ниниана двухлетней разлуки как будто не существовало.