Но будет ли этот образ во всей полноте соответствовать оригиналу?

Мозг сплошь и рядом склонен к неожиданным, интуитивным решениям. Любые его логические ходы достойно венчает непредсказуемость. Патентованные микросхемы, буде они встроены в мозг, наоборот, следуют некоему алгоритму. Сочетание этих противоположностей неминуемо наложит свой отпечаток на поведение человека. Возможно, платой за союз с машиной станут обретенные банальность и прямолинейность мышления, то, что мы называем обычно «отсутствием ума». «Мы получим своего рода отменно функционирующего зомби» – пишет немецкий профессор Детлеф Линке, автор книги «Мозг».

Данный факт – потеря идентичности – является сейчас главным аргументом против манипуляций над головным мозгом. Их сторонники убеждают, что свои преимущества есть и здесь: человек станет легче приспосабливаться к меняющимся условиям. Нас обступает и манит новое. Стремление к нему является движителем нашего поведения. Поэтому не грех иногда забывать стереотипы поведения, переполняющие наш мозг и мешающие нам жить. Вот только какую часть мозга мы можем безболезненно «стереть»? Есть ли желающие узнать это на собственном опыте?

Еще в 1991 году немецкий биохимик Петер Фромхерц впервые сумел соединить нейрон с микросхемой, использовав клетку, взятую у пиявки. Ведь та, в отличие от млекопитающих, обладает сравнительно крупными клетками, которые легче встраивать в микросхему. Почти десять лет понадобилось Фромхерцу, чтобы внедрить в подобную схему два нейрона и связать их синаптическим контактом. Промучившись столько времени ради решения простейшей, казалось бы, задачи, Фромхерц гораздо резче других ученых, блестяще знающих информатику, но хуже медицину, начал выступать против мечтаний о «скором сращивании человеческого мозга и компьютера», о «появлении нейрокомпьютеров». Он считает разговоры об этом «абсурдными» ввиду низкого уровня достижений в данной области.

Соединение человека и машины – вопрос не только выбора правильного программного обеспечения. Детали компьютера почти взаимозаменяемы. А вот организм бывает недоволен, если какую-то его часть пробуют подменить компьютерным чипом. Он обороняется от него, как от возбудителя болезни. К месту внедрения микросхемы спешит целая армада иммунных клеток. Они пытаются уничтожить чип. Когда это не удается, организм прибегает к другому трюку Электроды опутывает соединительная ткань. Сама природа спешит изолировать имплантат, мешая нормальному ходу эксперимента. Микросхема так и остается для организма чем-то чужим.

Путь к электронному копированию человека очень долог. В этой области науки все только начинается. Возможно, именно здесь нас ожидает бессмертие. Но вот когда мы его обретем, трудно сказать.

Будущее принадлежит и людям, и машинам. Ученые мечтают о маленьких, мобильных, технически автономных роботах, которые могут двигаться с помощью тончайшей моторики и чувствительных сенсоров.

Подобные агенты проникают всюду, куда человек с трудом может попасть или куда путь ему вообще заказан. Их форма отвечает их функциям. Роботы- крабы разминируют акваторию военно- морской базы. «Думающие тележки» совершат покупку в магазине для людей, прикованных к постели. Роботы-гусеницы очистят трубопроводы.

«В научной фантастике, – говорит британский профессор Кевин Уорвик, – преобладают какие-то однобокие представления о будущем. Большинство людей при слове «робот» воображают человекоподобную машину. Но это не так. В будущем мы станем иметь дело с роботами самых разных размеров и конфигураций. Общаясь с окружающим миром, они сами, без чьей-либо помощи, станут его постигать. Они начнут с элементарного подражания и научатся думать».

Подлинную сенсацию вызвали трехколесные роботы, выкатившиеся из стен того же Института кибернетики, где работает Уорвик. Они умели ловко разъезжать, уворачиваясь от любых препятствий. Каждый из них был оснащен полусотней электронных нейронов. Самые смышленые из этих машин сообразили даже, что время от времени, когда силы у них оказываются на исходе, надо подрулить к розетке и подзарядиться. Эти искусственные зверюшки, придуманные Уорвиком, сами, подобно волкам или воронам, сбиваются в стаи, выбирают себе вожака и подсказывают друг дружке, что за опасности им могут встретиться и где их поджидают ямы, барьеры, тупики. В отличие от большинства россиян, они запросто общаются по Интернету со своими сородичами, выпестованными в Токио и Нью- Йорке.

В Массачусетсском технологическом институте тоже мастерят общительных роботов. Каждый из них чуть побольше спичечного коробка. Передвигаются они, словно миниатюрные танки, на двух гусеницах, обмениваясь сигналами со своими сородичами. Ведут себя по-разному, все зависит от программы. Одни, к примеру, послушно следуют за вожаком. Другие стараются что-нибудь поймать. Существует даже некая критическая «плотность роботов». Как только она достигнута, роботы, словно стая подростков, отправляются куда- нибудь погулять.

Ученые надеются, что со временем эту привычку роботов бродить толпой удастся использовать во благо людям. Эти крохотные танки, ползающие по лаборатории, – всего лишь миниатюрные модели будущих роботов-саперов. Размером те окажутся с коробку из-под обуви. Когда-нибудь эти «коробки», как рассчитывают американцы, дружной компанией покатят по минным полям, очищая землю от спрятанной там взрывчатки.

В США, в Калифорнии, появился на свет «думающий» робот Номад, созданный нобелевским лауреатом Джеральдом Эдельманом. Он умеет набираться опыта. Залогом тому – компьютерная программа «Дарвин». Разъезжая по лабораторным залам, робот (ведь вложены же в него мозги!) привыкает отличать «плохие» геометрические фигуры от «хороших». Первые заряжены электричеством. Если Номад ткнется в эту «дрянь» своей магнитной мордочкой, его слегка «шандарахнет». Такая встряска малоприятна даже для машины. Поэтому Номад, пережив шок, внимательно смотрит по сторонам. Он выискивает своими глазками-видеокамерами эту вреднющую фигурку. Допустим, его обидел треугольник. Поначалу Номад осторожничает и объезжает все треугольники стороной. Однако этот робот столь же забывчив, как человек. Если какое-то время опасные объекты не попадаются ему на глаза, он забывает о них до тех пор, пока удар током в очередной раз не вернет ему память.

Сами ученые довольны такой забывчивостью. Раз уж они взялись моделировать мозг человека, то надо стерпеться со всеми ошибками, что мы походя допускаем. Мы же не всегда такие педанты, как наши компьютеры. Мы сплошь и рядом что-нибудь забываем, путаем, так пусть же машина подражает нам и в наших слабостях. Все-таки «я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо»!

Машины меняются. Домашние компьютеры нового типа пытаются вести себя, как маленькие человечки. Во всяком случае, голос хозяина, как уверяют их создатели, они схватывают на лету. С помощью микрофона в них можно надиктовывать тексты, а компьютер, словно стенографистка, запомнит все сказанное и превратит в печатный текст. Разве она не умница? Чем она думает? Не такими ли мозгами, как мы?

Увы, поведение этой старательной машины тоже пока далеко от разумного. Наш мозг легко отличает голос от посторонних шумов. Если за спиной собеседника хлопнет дверь, зашаркают чьи-то шаги или зашелестит разворачиваемая газета, мы пропустим эту негромкую какофонию мимо ушей. Из беспорядочной смеси звуков, долетающих до нас, а это миллион бит информации каждую секунду, мы выделяем лишь несколько сказанных нам слов. Мы равнодушны к шуршанию газетных листов, как и к отрывистым репликам дверного полотна.