— Бетт! Какая приятная встреча! Видела недавно о тебе статью. — Эбби демонстративно поглаживала спину Эвери.

Я как зачарованная следила за ее движениями, а Эбби с удовольствием позволяла мне смотреть. Похоже, считала, что мне неизвестно об авторе статей. Происходящее не укладывалось в голове, и я застыла, не в силах решить, с кого начать разнос. Эвери счел, будто я жду объяснений, и заторопился:

— Пенелопа знает, что я в Нью-Йорке. Она в курсе, что я люблю веселиться на вечеринках, но… я не уверен, стоит ли ей говорить, ну, вот… об этом. Она… э-э-э… Ей приходится ко многому привыкать в связи с переездом и вообще, и я думаю, будет самым…э-э-э… самой большой заботой о ней, если мы не станем ее расстраивать, понимаешь?..

Водоворот принялась лениво лизать ухо Эвери, подчеркнуто поглядев на меня в упор и затем прикрыв глаза якобы в приливе страсти. Отмахнувшись как от комара, Эвери поднялся, подхватил меня под локоть и повел к столику. Он был жутко пьян, но двигался довольно уверенно.

Несколько секунд я позволяла себя вести, затем очнулась.

— Ублюдок! — воскликнула я.

Мне хотелось завизжать, но голоса не было.

— Какие-то проблемы? — Эбби незаметно возникла рядом с Эвери.

Я взглянула на нее, почти испугавшись собственной ненависти.

— Проблемы? Нет, с чего ты решила? Никаких проблем. Смешно, но у меня возникло неприятное подозрение, что ты не напишешь, как прыгнула на чужого жениха, будущего мужа девушки, с которой ты знакома восемь лет. Держу пари, в завтрашней колонке не упомянут тебя или Эвери. Напротив, читателям предложат очаровательную историю о том, как я украла чаевые из бара, или ширялась на танцполе, или занималась групповым сексом с фотографами, верно?

На меня уставились две пары глаз. Первой заговорила Абигайль:

— Что ты такое говоришь, Бетт? Несешь какую-то бессмыслицу…

— Неужели? Интересно… Не повезло тебе, Эбби. Мне известно, что ты — Элли Крот. Хочешь знать, почему «не повезло»? Потому что я не остановлюсь, пока об этом не узнают все. Я позвоню всем репортерам, издателям, блоггерам и референтам в этом чертовом городе и расскажу, кто ты есть и как ты лжешь. Но с особым удовольствием я выложу правду твоему редактору. А в разговоре оброню слова «клевета» и «судебный иск», так, между прочим. Может, ее заинтересует рассказ о том, как тебя чуть не вышвырнули из университета за кражу чужих рефератов? Или она сочтет более пикантной историю о той ночи, когда ты переспала не с одним, не с двумя, даже не с тремя, а с четырьмя парнями из команды по лакроссу? А, Эбби? Как считаешь?

— Бетт, послушай, я… — Эвери будто не слышал ни слова из сказанного мною, озабоченный лишь тем, как инцидент заденет его лично.

— Нет, Эвери, слушать будешь ты, — прошипела я, отвернувшись от Водоворота и глядя ему в глаза. — У тебя одна неделя с сегодняшнего дня, чтобы во всем признаться Пенелопе. Слышал? Одна неделя, или она обовсем узнает от меня.

— Господи, Бетт, да ладно тебе… Ты не представляешь, о чем говоришь. Черт, ты понятия не имеешь, что в действительности произошло. На самом деле ничего такого не было!

— Эвери, слушай и воспринимай. Ты меня слышишь? У тебя одна неделя.

Я повернулась и пошла прочь, мысленно молясь, чтобы он не раскусил мой блеф и мне не пришлось бы рассказывать обо всем Пенелопе. Трудно сообщить лучшей подруге, что помолвленный с ней урод бросил ее одну в чужом городе, улизнув домой на выходные пить и бегать за девками, но еще хуже поднимать эту тему, когда наши отношения еще не вполне восстановлены.

Я не успела отойти далеко: Эвери сжал мне руку повыше локтя. От резкого рывка я нырнула и чуть не упала лицом вперед, но Эвери вздернул меня на ноги и толкнул на диван. Придвинувшись вплотную, обдавая меня горячим перегаром, он неожиданно четко прошипел:

— Бетт, я стану отрицать каждое твое вонючее слово. Кому она поверит? Мне, мужчине, которого бо-го-тво-рит последние десять лет, или тебе, подружке, смывшейся с ее прощального ужина веселиться с каким-то парнем? А? — Эвери навис надо мной с искаженным лицом, источая неясную угрозу. Я подумала дать ему по яйцам. Интересно, это будет слишком агрессивно или в самый раз? Меня не очень волновала собственная безопасность — отвращение заглушило страх. Но не успела я отвести колено для удара, как Эвери необъяснимым образом взмыл вверх и назад.

— Чем могу помочь? — осведомился Сэмми, держа Эвери за ворот рубашки.

— Отвали, козел. Кто ты такой, мать твою? — захрипел Эвери в пьяной злобе. Таким я его еще не видела. — Это не твое собачье дело, понял?

— Я охранник, и это как раз мое собачье дело.

— Ну а это моя подружка, и мы беседуем, поэтому от…сь от нас на все четыре. — Эвери выпрямился, безуспешно пытаясь вспомнить, как держаться с достоинством.

— Неужели? Забавно, потому что твоя подружка выглядит ох…нно не в восторге от вашей беседы. Проваливай!

Я слушала обмен репликами, растирая локоть и соображая, кто из них первым дважды выматерится в одном предложении.

— Чувак, а ну отвял быстро. Никто твоей ср…ной помощи не просит, вник? Я знаком с Бетт ох… нно долгое время, так что отскочил к стенке и прикинулся ветошью. Иди, разноси стаканы с выпивкой или другим чем займись.

На секунду я подумала, что Сэмми сейчас врежет Эвери, но тот сдержался, глубоко вздохнул и повернулся ко мне:

— С тобой все в порядке?

Мне захотелось объяснить, что Эвери — будущий муж Пенелопы, я застала его с другой, и другая оказалась Водоворотом, она же Элли Крот, и хотя я всегда знала, что Эвери — лживый ублюдок, я никогда прежде не видела его таким воинственным. Я мечтала повиснуть у Сэмми на шее и благодарить его снова и снова за то, что охранял меня и вступился, решив, будто я в беде, а заодно попросить совета, говорить ли Пенелопе о выходке ее жениха и как поступить с Эвери.

На секунду я почти решилась послать подальше праздник, собственную работу, дерьмо, которое завтра напишет Водоворот, взять Сэмми под руку и уйти, куда глаза глядят. Очевидно, он прочел это на моем лице, потому что наклонился и тихо шепнул:

— Успокойся, Бетт. Поговорим об этом потом.

Я с трудом сохраняла самообладание. Летящей походкой к нам подошла Элайза под ручку с Филипом.

— Что здесь происходит? — спросил Филип, хотя, судя по всему, ему на это было в высшей степени наплевать.

— Ничего особенного, Филип, не вмешивайся, — буркнула я, мечтая, чтобы эта парочка исчезла.

— Элайза, убери от меня своего громилу на хрен, — потребовал Эвери, налив себе водки. — Этот тупица лезет не в свое дело. Сижу, болтаю со старой подругой, и ни с того ни с сего какой-то разъяренный бык. Он на вас работает?

Потеряв к происшествию всякий интерес, Филип пьяно осел на диван рядом с Эвери и немедленно припал к бокалу водки с тоником. Элайза, напротив, проявила живейший интерес к тому, что наемный работник портит настроение ее любимому пати-мальчику.

— Кто вы такой? — жестко спросила она. Сэмми взглянул на нее с улыбкой, словно говоря: ты шутишь, что ли, идиотка, мы недавно ездили за границу, целых пять дней жили в одном отеле, как ты можешь не знать, кто я? Однако, встретившись с ее пустым взглядом, ответил:

— Я Сэмми, Элайза. Мы несколько десятков раз встречались в «Бунгало» и вместе ездили в Стамбул. Сегодня на празднике я отвечаю за безопасность. — Это было сказано громко и ровно, без намека на сарказм или снисходительность.

— Мм-м… очень интересно. То есть вы хотите сказать, если несколько вечеров в неделю стоите на входе в «Бунгало» и служите пажом у Изабель Вандемарк, это дает вам право грубо третировать одного из наших друзей, ВИП-гостя? — Было видно, что Элайза пьяна и рада лишний раз показать, кто здесь главный.

Сэмми бесстрастно глядел на нее.

— При всем моем уважении замечу, что ваш друг приставал к моей… то есть физически угрожал вашей коллеге. Все выглядело так, что ей не нравится подобное проявление внимания, поэтому я попросил его перенести внимание на другой объект.