— Не поверишь, снова по работе. У нас новый клиент — Ассоциация владельцев ночных клубов. Им нужно, чтобы мы обеспечили хороший пиар ночной стамбульской жизни. Мы буквально импортируем к ним тусовку и обеспечиваем нужную прессу.

— Господи, какая же у тебя работа! Великолепно! У тебя будет время на осмотр достопримечательностей? Я слышала, люди описывали Айя-Софию как нечто божественное. Голубая мечеть… Большой базар… Туристический теплоход до самого Босфорского пролива… Боже мой, Бетт, это изумительно!

Мне не хотелось говорить, что одинокой дневной вылазкой нашей группы станет сеанс массажа горячими камнями, а единственная запланированная прогулка на теплоходе подразумевает круиз с обилием спиртного, поэтому я пробормотала что-то в знак согласия и сменила тему:

— Да, здорово. А что нового у тебя?

— Ничего особенного…

— Пенелопа, если мне не изменяет память, ты переехала на другой конец страны. Как там живется? Что происходит? Расскажи мне! — Я закурила сигарету и посадила на колени Миллингтон, готовая слушать о сказочно прекрасном, залитом солнцем Городе Ангелов.

— Пока все нормально, — тщательно подбирая слова, ответила Пен.

— Ты чем-то расстроена? Что случилось?

— Не знаю, — вздохнула подруга. — Калифорния прекрасна. Здесь хорошо, очень хорошо. Если привыкнуть ко всяким приставалам, которых тут как грязи, это действительно неплохое для жизни местечко. У нас отличная квартира в Санта-Монике, за пару кварталов от пляжа, а уехать подальше от папы с мамой — давняя мечта. Просто я…

— Просто — что?

— Ну, я надеялась, после отъезда из Нью-Йорка Эвери немного угомонится, но он немедленно связался с целой бандой деток Хораса Манна134, которые переехали сюда после колледжа. Я почти не вижу его. Занятия начнутся лишь в январе, впереди еще пять недель безделья, и он каждый вечер уходит развлекаться. Каждый вечер.

— О, дорогая, я уверена, это просто процесс привыкания к новому городу. Дела придут в норму, как только он начнет учиться.

— Надеюсь… Конечно, ты права. Правда, он… ладно, не важно.

— Пенелопа, что ты хотела сказать?

— Ты сочтешь меня самым дурным человеком на свете.

— Позволь напомнить, подруга, ты разговариваешь с девицей, которой приписывают связь с молодым человеком в карьеристских целях. Вряд ли мне к лицу кого-нибудь осуждать.

Пенелопа вздохнула.

— Ну, вчера вечером я проверяла «ящик» Эвери в «Иеху!», пока он был в «Вайсрое»135, и нашла несколько посланий, весьма меня обеспокоивших.

— У вас есть доступ к электронной почте друг друга? — ужаснулась я.

— Конечно, нет, но вычислить пароль оказалось нетрудно. Я написала «кальян для курения марихуаны» — и вуаля! Немедленный доступ.

— У Эвери есть кальян для марихуаны? И что ты нашла?

Естественно, я не сочла предосудительным маленькое хакерство Пенелопы. Я месяцами пыталась подсмотреть пароль Кэмерона, но он печатал слишком быстро.

— Я, наверное, слишком бурно реагирую, но там есть очаровательные письма некоей девушке, с которой он работал в Нью-Йорке.

— Объясни, что значит «очаровательные».

— Эвери с восхищением вспоминает, что она может выпить больше любой другой девчонки, с которыми он встречался.

— Ух, ты, да он настоящий донжуан, Пи. Этот парень может написать практическое руководство по обольщению.

— Скажи, да? Понимаю, это звучит смехотворно, но тон посланий был фривольный. Он подписал их «экс-оу-экс-оу»136.

— Ба-атюшки… Может, он гей? Нет, он точно не гей. Но как же парень традиционной ориентации может этим увлекаться?

— Ну, мне он ничего подобного не показывал — от такого меня просто передергивает. Я как бы, между прочим, спросила Эвери вчера, когда он вернулся домой в три утра, поддерживает ли он контакт с кем-нибудь из прежних коллег. Он ответил «нет», а затем его вырвало. Как, по-твоему, может, я делаю из мухи слона? Сегодня утром он был таким милым, предложил походить по магазинам, провести вместе целый день…

Я не знала, что ответить. До венчания оставалось восемь месяцев. С известной долей осторожности можно допустить, что Пенелопа наконец-то осознала, что Эвери — засранец, каких свет не видывал, и нужно бежать от него подальше, пока не поздно. Я бы с удовольствием подлила масла в огонь, но Пенелопа должна прийти к такому выводу сама.

— Ну, — тщательно подбирала я слова, — у любых пар бывают светлые и темные дни, поэтому принято сперва обручаться. Ты всего лишь помолвлена. Если узнала о нем что-то, с чем вряд ли сможешь смириться в совместной жизни, что ж, ты ему еще не жена и…

— Бетт, я не об этом, — резко оборвала Пенелопа. О-опс… — Я люблю Эвери и, конечно, выйду за него замуж. Я делюсь с лучшей подругой тем, что, не сомневаюсь, является нелепым, необоснованным, параноидальным подозрением. Это стопроцентно моя проблема, а не Эвери. Мне просто нужно укрепиться в этом мнении, вот и все.

— Конечно, Пен. Я и не намекала ни на что другое. Я всегда готова тебе помочь, хотя бы выслушать. Прости, сказала не подумав…

— Это я излишне эмоциональна — немного устала сидеть дома… Спасибо, что выслушала, извини, если я наговорила чепухи. Как у тебя дела? Как Филип? Хорош?

Интересно, когда ситуация настолько вышла из-под контроля, что лучшая подруга не только уверена, что я встречаюсь с Филипом, но понятия не имеет о Сэмми? Можно не общаться пару недель, но оставаться в курсе дел друг друга, а мы здорово отдалились за последние месяцы. В голове не укладывается, что я могла поцеловать кого-то вроде Сэмми и не поделиться этим с Пенелопой в течение тридцати секунд. Но с тех пор, когда после работы мы каждый вечер шли в «Черную дверь», казалось, прошли века.

— Знаешь, все так запуталось… Все считают, что у нас роман, может, даже Филип так думает, но на самом деле между нами ничего нет. — Я отлично понимала, что это звучит смехотворно, но не имела сил объяснять все сначала.

— Наверное, это не мое дело, но я не уверена, что он тебе подходит, Бетт.

Я вздохнула, подумав, что Пен еще не слышала тирады моей матери по поводу Уэстонов.

— Знаю, Пен. У меня сейчас все так совпало… Понимаешь?

— Не очень. Ты ничего не объясняешь.

— Моя работа, можно сказать, проникла в другие сферы моей жизни. Начальница не очень умеет отделять то, что происходит в офисе от того, что имеет место во внерабочее время. В результате получается множество накладок. Непонятно говорю, да?

— Нет. Почему ты позволяешь своей начальнице влиять на твою личную жизнь?

— Не все так просто. Келли взяла меня на работу по просьбе Уилла, в качестве благодарности за прошлую помощь и от меня ожидали хороших результатов. Надеюсь, я просоответствовала ожиданиям, что бы это ни значило. Отношения с Филипом стали частью, что ли, моих профессиональных обязанностей. — Я понимала, что несу полную ахинею, с тем же успехом могу говорить на щелкающем африканском диалекте, но мне претило пускаться в подробные объяснения по телефону.

— Ну ладно, — недоверчиво хмыкнула подруга. — Не понимаю, к чему ты клонишь, но всегда готова тебе помочь. Я не только «телефонная» подруга.

— Знаю, дорогая, и очень это ценю. Еще раз прости меня за твой прощальный ужин. Чувствую себя полным дерьмом.

— Не беспокойся, со мной бывало и похуже, — отозвалась Пенелопа.

— Господи, я почти забыла тебе сказать! Как же я могла забыть!.. Ты знаешь, что «Сенсации Нью-Йорка» публикуют обо мне всякие гадости?

— Да, в последнее время это трудно не заметить.

— Догадайся, кто ведет рубрику?

— Подожди, я, кажется, помню имя. Элли как-то там…

— Да, и ты знаешь, кто это?

— Нет, а что, должна?

— Это, дорогая Пен, не кто иная, как Эбби Водоворот. Эта шлюха за мной шпионит и публикует всякий вздор под псевдонимом Элли Крот.