— Лил, ты сейчас дома? Я приеду, отпразднуем вместе, а?

Я думала, что она обрадуется, но она осталась спокойной.

— Не трудись, — ответила она, — у меня тут бутылка «огненной с юга» и Парень с Колечком в Языке — это все, что мне нужно.

Это было сказано, чтобы уколоть меня, но я ее поняла. Лили редко злилась, но если уж она это делала, уговорить ее было невозможно, оставалось только ждать, пока она сама отойдет. Я услышала, как льется в бокал что-то жидкое и звякает лед, а потом она сделала большой глоток.

— Ну ладно. Но ты позвони мне, если что-нибудь понадобится, идет?

— Зачем? Надеюсь, тебе сейчас достаточно хорошо и спокойно? В общем, не стоит благодарности.

— Лил…

— Не переживай за меня. У меня все в порядке, — еще глоток, — потом поговорим. Ах да. С новой квартирой нас.

— Да-да. С новой квартирой, — повторила я, но она уже отключилась.

Я тут же позвонила Алексу — узнать, нельзя ли приехать к нему, но в голосе у него не было того восторга, на который я надеялась.

— Энди, ты знаешь, я всегда рад тебя видеть, но я, в общем… я сегодня встречаюсь с Максом и ребятами. Ты ведь всю неделю занята, вот я и договорился с ними на сегодняшний вечер.

— А вы встречаетесь в Бруклине или где-нибудь поблизости? Я присоединюсь к вам? — Я знала, что они наверняка встречаются где-то недалеко от моего дома, потому что в этом районе жили все его друзья.

— Послушай, в любой другой день — пожалуйста, с удовольствием, но сегодня вечеринка только для парней.

— Да? Ну ладно. Я хотела повидаться с Лили, обмыть нашу новую квартиру, но мы… в общем, она на меня дуется. Не понимает, почему я не могу нормально говорить по телефону с работы.

— Знаешь, Энди, вынужден сказать, что и я иногда этого не понимаю. То есть я знаю, у твоей начальницы тяжелый характер, — поверь, это я понимаю, но мне порой кажется, что ты воспринимаешь все слишком серьезно. — Ясно было, что он изо всех сил пытается смягчить свои слова, не дать прорваться раздражению.

— Может, я и вправду воспринимаю все серьезно! Что в этом такого? — огрызнулась я, униженная донельзя тем, что он не хочет меня видеть и не упрашивает пойти на вечеринку, где соберутся все его друзья, и принимает сторону Лили, хотя она не права и он тоже не прав. — Ведь это моя жизнь. Моя карьера. Мое будущее. А как ты предлагаешь, чтобы я к этому относилась? Как к пустячку, забаве?

— Энди, ты искажаешь мои слова. Ты же знаешь, что я не это имел в виду.

Но меня уже прорвало, я ничего не могла с собой поделать. Сначала Лили, а теперь и Алекс? Мало мне одной Миранды, так еще и от них нет сочувствия? Это было уже слишком; мне хотелось разрыдаться, но вместо этого я кричала:

— Идиотские шуточки — вот что для вас моя работа! О, Энди, ты работаешь в модной индустрии — разве это может быть трудно? — передразнила я, ненавидя себя за каждое срывающееся с языка слово. — Что ж, простите меня, не всем же дано быть ангелами без крылышек, не всем же дано быть аспирантками. Простите меня, если…

— Перезвони, когда успокоишься, — оборвал меня он, — я не намерен больше это слушать.

И он отключился. Отключился! Я ждала, что он перезвонит, но он так этого и не сделал, и к трем часам, когда я наконец сумела уснуть, у меня не было вестей ни от Алекса, ни от Лили.

С тех пор прошла уже неделя — все вроде бы успокоилось, но что-то было не так. В редакции вовсю кипела работа над новым выпуском, и я не могла выкроить ни минутки, чтобы самой наладить отношения с Лили, но я рассудила, что, как только мы переедем, все войдет в свою колею и вспомнятся студенческие времена, когда жизнь была куда более приятной.

Грузчики приехали только к одиннадцати. Минут за десять они разобрали мою драгоценную кровать и забросили все в фургон. В новый дом я поехала с грузчиками; папа и Алекс уже были там — препирались с консьержем, на вид — вылитым Джоном Гальяно; мои коробки были свалены у стены вестибюля.

— Энди, хорошо, что ты приехала. Мистер Фишер не дает ключей от квартиры, пока нет самого нанимателя, — сказал папа, улыбаясь до ушей, — и это весьма разумно с его стороны, — подмигнул он консьержу.

— А что, Лили еще нет? Она обещала подъехать к десяти, максимум к половине одиннадцатого.

— Да нет, мы ее не видели. Позвонить ей? — предложил Алекс.

— Да, лучше позвонить. А мы с мистером Фишером пойдем наверх, а потом начнем поднимать вещи. Спроси, не нужна ли ей помощь.

Мистер Фишер расплылся в сладострастной улыбке.

— Ну конечно, мы теперь с вами как одна семья, — сказал он, пялясь на мою грудь, — зовите меня Джон.

Я чуть не поперхнулась остывшим кофе и подумала, может ли быть так, что боготворимый всеми человек, вдохнувший новую жизнь в марку «Диор», умер (а я об этом и не подозревала) и возродился в образе нашего консьержа.

Алекс кивнул и протер очки краем свитера. Мне почему-то импонировала эта его привычка.

— Иди с папой. Я позвоню.

После обмена любезностями я задалась вопросом: хорошо или плохо, что мой папа и консьерж так сдружились? Ведь этот последний будет знать все подробности моей личной жизни. Вестибюль мне понравился, хоть и был несколько старомодным. Стены облицованы каким-то светлым камнем, перед лифтом и у почтовых ящиков — неудобные с виду скамьи. Наша квартира — 8С — выходила окнами на юго-запад: хорошая сторона. Джон открыл дверь своим ключом и встал сбоку, словно гордый родитель.

— Пожалуйте, — провозгласил он.

Я вошла первой; я была готова к тому, что в нос ударит запах сероводорода, и не удивилась бы, если бы с потолка сорвалась парочка летучих мышей, — но была приятно поражена светом и чистотой. Справа находилась кухня: узенький пенальчик — двоим не развернуться — с белым кафельным полом и белым же кухонным гарнитуром. Посудомоечная машина отсутствовала, но крапчатая серая столешница представляла собой миленькую имитацию под гранит, а над плитой была встроенная микроволновка.

— Ничего себе, — сказал папа, открывая холодильник, — тут уже и поддоны для льда есть.

Рядом с кухней была гостиная, там уже поставили перегородку, и получилась вторая спальня. Собственно гостиная при этом осталась без окна, но это меня не волновало. Спальня была вполне приемлемых размеров — уж точно больше, чем моя прежняя; окно и балконная дверь заняли всю стену. Между гостиной и настоящей спальней помещалась ванная, выложенная ядовито-розовым кафелем, — что ж, могло быть и хуже. Я прошла в спальню, которая оказалась значительно больше гостиной, и огляделась. Крошечный встроенный шкафчик, под потолком вентилятор, маленькое грязноватое окошко смотрит в окно соседнего дома. Лили выбрала себе эту спальню, и я с радостью согласилась. Ей приходилось много заниматься, и она предпочитала иметь больше свободного пространства — зато мне достались свет и выход на балкон.

— Спасибо, Лил, — прошептала я, хоть и знала, что она меня не слышит.

— Что, солнышко? — спросил папа, входя, в комнату.

— Да нет, ничего, просто подумала, какая Лили умница. Я даже не ожидала ничего подобного, чудесная квартира, правда?

Он опустил глаза, пытаясь подобрать подходящие слова.

— Да, это чудесная квартира для Нью-Йорка. Но получить так мало за такие деньги… Знаешь, твоя сестра и Кайл платят тысячу четыреста в месяц за квартиру с двумя местами для парковки, центральным кондиционером, у них три спальни, две ванные комнаты, выложенные мрамором, а на кухне — посудомоечная и стиральная машины последней модели. — Он перечислял так, словно делал открытие. За две двести восемьдесят можно снять домик на побережье в Лос-Анджелесе, трехкомнатную квартиру на тенистой аллее в Чикаго, апартаменты с четырьмя спальнями в Майами или замок с подъемным мостом в Кливленде. Это всем известно.

— Места для парковки, площадка для гольфа, гимнастический зал и бассейн, — дополнила я, — да, я знаю. Но все равно это чудесная квартира. Уверена, нам здесь будет очень хорошо.