— А что, помимо шуток, отложилось в твоей памяти?

— Мир — зал в большом дворце или замке. Чтобы попасть в другие комнаты, нужно пройти мимо Ислсль, который поджидает решившихся на это в соседнем коридоре или чулане за дверью.

— Ну что ж, — кивнул Кейн, — сравнение примитивное, но пока что сойдет.

— Что общего между Ислсль и Ортедом?

— Не забывай: замок огромен, быть может, бесконечен. В нем множество комнат и залов. Во многих из них живут… существа, назовем их для удобства богами или демонами. Одно из них — Ислсль. Другое — Сатаки.

Кейн хмурился, явно ощущая недостоверность избранной им метафоры. Пробормотав что-то на незнакомом Эрилл языке, он продолжал:

— В нашем зале есть множество тайных дверей, за которыми ждут нас эти существа. Башня Ислсль — одна из таких дверей в другой мир. Умение открывать эти двери и управлять скрытыми за ними силами — великое тайное искусство и опасное ремесло. Один неверный шаг или лишнее слово грозят смертью.

— Как демон и магический круг?

— Согласен, — кивнул Кейн. — Здесь вполне подойдет сравнение с колдуном и его пентаграммами. Но дело в том, что обычно колдунам удается завлечь в наш мир существа, которым нет никакого дела до комнаты, которую мы называем Вселенной. А есть немало таких, которые смотрят на наш зал голодными глазами, щелкая челюстями и — не знаю, что еще… хлеща себя по бокам чешуйчатым хвостом. Их двери в наш мир становятся проклятыми местами, мудрые люди стараются обходить их стороной.

— Как Башню Ислсль.

— Или как алтарь Сатаки под Седди. «Седди» на одном из древних языков и означает «алтарь». Этот алтарь и начертанный на нем диагональный крест — тоже двери в другой мир, как солнце со щупальцами на верхней площадке Башни Ислсль. Много веков назад жрецы разгадали тайну замка, открывающего эту дверь, научились управлять скрытой за ней силой и создали на основе этого знания мрачный культ Сатаки.

— А кто же построил эти двери?

— Никто… Нет, скорее, сами эти потусторонние силы. По крайней мере я думаю так. Это структуры, происходящие из них самих. Что-то вроде паутины или ловушки муравьиного льва, только гораздо сложнее. Западни, выстроенные хищниками, готовыми наброситься на угодившую в них жертву. Похожи ли Ислсль и Сатаки — я не знаю. То, что их двери в наш мир оказались рядом друг с другом еще ни о чем не говорит. Так, на земле есть горы, в которых пышут жаром десятки вулканов и гейзеров, есть спокойные хребты, есть и одиноко стоящие бурные вулканы. Различие между двумя потусторонними существами в том, что Ислсль не создал вокруг себя культа со сложным ритуалом. Сатаки это удалось, хотя его культ никогда не был особо значимым в истории Земли.

— До тех пор, пока на алтарь Сатаки не взошел Ортед, — прошептала Эрилл.

— Да, до тех пор… Вот здесь-то и начинается загадка. Несколько минут они просидели молча, слушая завывание ветра.

— Я просчитался, — вздохнул Кейн, — полагая, что главарь банды просто прикрывается религиозной истерией, ведет Поход Черного Креста лишь ради того, чтобы построить свою империю. Оказалось, что я не прав. Ортед именно тот за кого выдает себя и за кого его держат жрецы Сатаки Он человек, в плоть которого вошел бог… или же, если тебе так больше нравится, одержимый дьяволом.

Эрилл вспомнила, как задрожала в тот вечер, услышав эти слова. Ей и сейчас стало не по себе, и она поспешила вскарабкаться на дюну, за которой люди Кейна вели раскопки Амертири — города, в незапамятные времена уничтоженного в войне с колдунами Карсультьяла.

— Нелегко разгадать загадку, — сказал ей Кейн в тот вечер. — Многие фрагменты мозаики отсутствовали и мне пришлось восстанавливать их самому. Но теперь мне все ясно. Культ Сатаки дышал на ладан. Он и раньше-то не был особо распространен, а в наши времена лишь горстка безумных фанатиков продолжала исполнять его ритуалы, время от времени принося своему божеству жертву — затащенного в Седди пьяного нищего, юродивого или ребенка. Так они пытались спасти обреченный на вымирание культ.

Каким-то образом им удалось заполучить Ортеда. Скорее всего, он был ранен во время налета на Ярмарку. Ослабев, он оказался загнан преследующими его стражниками в казематы Седди. Жрецы схватили его и положили на s алтарь. Но на этот раз Сатаки не забрал жертву в свой мир, а сам ворвался в нашу Вселенную, войдя в тело Ортеда.

Я только не знаю, почему так произошло. Может быть, повлияло редкое положение звезд на небе, может быть — что-то еще. Вполне возможно, что Сатаки, истощенный от недостатка поклоняющихся ему, решил воспользоваться последним шансом, вселившись в здоровое, сильное тело, недюжинный ум и властную душу Ортеда, наделенную редкой силой воли. А может быть, именно эта сильная душа Ортеда, словно губка, втянула в себя ослабевшее божество из другого мира.

Двери были распахнуты лишь на краткий миг. И лишь часть божественного — или демонического — естества Сатаки влилась в тело и душу Ортеда Ак-Седди.

Что касается похищенной тени, взамен которой Ортед получил неуязвимость от стали, то это вовсе не редкое явление в мире сверхъестественного. Вампиры не отбрасывают тени и не отражаются в зеркале или воде, эту особенность с ними делят другие существа, слишком тонкие, почти бесплотные и потому не создающие своим телом препятствия для света. Но, сдается мне, все это — лишь грандиозный трюк, разыгрываемый Ортедом. Если бы его тело всегда и везде оставалось неуязвимым, если бы не существовало сил, оружия или заклинаний, способных противостоять этой неуязвимости, почему славный Пророк не возглавил свою героическую армию в походах? Мне кажется, что Ортед не дурак, он не хочет искушать судьбу и не слишком-то уверен в своей неуязвимости.

— Значит, его все же можно ранить и даже?..

— Не железом и сталью. Но силу удара он ощущает — я это видел. Посланные мной к нему в спальню убийцы были вооружены серебряными кинжалами, обожженными на углях копьями из твердого дерева, каменными молотами. Я не говорю уже о ядах или удавках. Нет, если бы Ортед не боялся какого-либо оружия, он сейчас лично возглавил бы свою армию в битве против меня.

— Он может послать вместо себя армию разящих теней, — напомнила Эрилл.

— Для этого ему придется поймать меня в ловушку, — ответил Кейн. — Спору нет, этим кнутом он держал меня в повиновении. Только глупец не испугается восставшей против него собственной тени. Но я сумел разгадать эту тайну, и в этом ты очень помогла мне.

— Я? Но чем же?

— Никакое колдовство не совершается с бухты-барахты. Нужно выполнить определенные условия, исполнить подобающий ритуал. Ни один колдун не вызывает демонов одним движением руки. Это так же нелепо, как если бы воин отправил на тот свет своего противника, только попросив того умереть. Нет, колдовство жрецов Сатаки тоже во многом ограничено. Часть ритуала и заклинаний я узнал от тебя, часть от других свидетелей. Если бы не все это, зачем Ортеду понадобилась бы армия, которую он создавал, понимая, что рискует в один прекрасный день оказаться лицом к лицу со своим детищем, восставшим против него?

Кейн прикоснулся к рукоятке меча, поправил клинок на поясе и продолжал говорить:

— Чтобы осуществить вызов меньших божеств из мира Сатаки, нужно соблюсти несколько условий. Нужны темнота, освященный символ алтаря Сатаки и читаемые нараспев заклинания. Поначалу жрецы использовали эти силы против отдельных людей. Так один мой шпион оказался растерзан собственной тенью, когда по глупости и трусости позволил темноте обступить себя. Его подкараулил в этот момент один из жрецов, давно следивший за ним.

Количество последователей культа выросло — выросла и мощь заклинаний. Жрецы смогли накладывать заклятия и бросать разящие тени на группы людей и небольшие участки местности. Помнишь караул у ворот? И все же для этого требовалось участие пешки. Пешки, которая пронесла бы символ алтаря туда, куда не смог бы пройти ни один жрец, чтобы произнести там последние слова заклинания.