– Айкерт.

– Да, капитан? – склонился Джифаренге, по шёпоту поняв, что надо приблизить ухо.

– Кровь из носа…

– Кого избить? я готов!

– Говорю – кровь из носа, но нам надо попасть моряками на этот ползучий крематорий.

– Какими моряками? здесь моря нет!

– Это я фигурально. Кем угодно, только оказаться на борту коптилки.

– Не советую, – многозначительно промолвил Джифаренге. – Вы слышали? Они перемонтировали движки с нашей горючки на гидратил. И восемьдесят тысяч кубов оксола. Если рванёт, свет будет видно на южном полюсе. Это же бомба, гроб на колёсах! А не рванёт – полсостава по пути отравится. У нас на Хэйре экипаж ходячей печки набирали из штрафбатов, в наказание.

– Надо, Айкерт. Печка поможет нам сократить путь. Ты же не собираешься идти пешком?

– А разве… – начал Джифаренге, но тут из партера вскочил некий парень, нахлобучив зелёный капюшон и разворачивая над головой плакат-полосу на телескопических штырях.

– Пещь огненная! – заорал он, встав на сиденье. – И явился змий губительный в Эдемский сад, и повял цвет деревьев, и плоды опали! Пещь огненная! Ад на земле! Всепоглощающие врата адовы!

К нему, протискиваясь меж рядов, бросились охранники. Но едва они добрались до крикуна и под недовольный гомон зала стали крутить его, как в амфитеатре поднялись – далеко друг от друга – две девушки, тоже надевшие зелёные колпаки; эти были вооружены беспроводными микрофонами. Девичьи голоса обрушились на зал из всех динамиков – похоже, их сообщники с навыками хакеров сумели влезть в акустическую систему, подчинив себе вещание.

– Спасите гилей! Гилей – ДА! Пустыня – НЕТ!

– Долой Буш-2! Буш-2 – лесной пожар!

Схваченный парень не сопротивлялся – просто притворился трупом; вытащить его из партера стоило немалых трудов. Охранники разделились; их командир, координируя действия, догадался, что тремя агитаторами дело не ограничится.

И точно – едва успели дотянуться до девчонок, в разных местах зала, в ложах, на галёрке, появились зелёные эльфийские шапочки; кто-то сверху вывалил в зал сумку листвы, кто-то выпустил кричащую птицу. Акустика скандировала дружное:

– Черубини – СВИНЬЯ! Черубини – СВИНЬЯ!

Величественные своим размахом разрушения кадры Буш-2, пожирающего лесную чащу, задёргались, запрыгали над партером, и вместо них возникла яркая карикатурная анимация – омерзительное, жадно чавкающее рыло с подслеповатыми злющими глазками.

Порядок в зале рухнул, чтобы уже не восстановиться. Шея Черубини покраснела и надулась, как у мортиферы в брачный период, но он сидел, стараясь сохранить невозмутимость, а Хория Гарсан шептал ему:

– Ну а суп всё-таки будет?

– Разве эйджи – не животные? – вполголоса риторически спросил консул у референта.

Охрана не справлялась с протестантами; в зале нарастал переполох; объёмное рыло торжествовало над беспорядочно колышущимися рядами, хохотало, дышало огнём, клыки дьявольской свиньи росли, из лба её высунулись кривые чёрные рога… Затаившийся в партере зелёноцерковник вспрыгнул на подиум и стал символически бить по макету жезлом, громко приговаривая в микрофон:

– Да будет проклят Буш-2, машина смерти! Да изыдет сей демон гибели из мира! да рассыплется, да изничтожится, да обратится он в руины! Именем Господа – анафема! анафема! анафема!..

Динамики подавились раздирающим уши скрежетом и свистом, картина в воздухе моргнула и исчезла, словно мыльный пузырь лопнул – охрана Пассажа наконец перехватила вещание на себя.

– Просьба всем покинуть зал, – мило предложил оглушительный женский голос с неба.

– Всё провалилось, – мрачно бурчал Джифаренге, торопясь по проходу за Фортом и Руной. – А буфет? обещали буфет… Капитан, я прямо сейчас пойду к консулу! случай удобный, другого не будет – народ рассосался, можно пройти!

– Уймись и забудь. Охрану видишь? Рта открыть не успеешь – повяжут, как экологического террориста, вместе с этими. У тебя документов нет, а у меня – денег, чтоб выкупить тебя под залог.

– Если б не наша деловая встреча, я присоединилась бы к ребятам! – шипела Руна, пылая румянцем.

– Почему-то все наши деловые встречи завершаются облавой или дракой, – заметил Форт в ответ. – Куда ни придём, там…

– А кто меня сюда привёл?! это опять ВЫ место выбрали – своим мужским умом! – не замедлила вставить шпильку Руна.

– Ладно, отныне предоставляю выбор вам – когда выберете женским умом что-нибудь на свой вкус, дайте мне знать.

– Хоть бы здесь керилен водился! – стонал Джифаренге, из положения лёжа отжимая штангу, сделанную из железной трубы и мешков с камнями. Стоя он упражняться не мог – и так с потолком бодался. – Мы бы его добывали, много денег заколачивали!

– Размечтался. – Форт отложил исправленную вещь и взялся за следующую. – По-моему, ваши на самоходных печках не столько горючим травились, сколько от К-болезни дохли.

– Ну не все! это больше кочегары и те, кто в зольных бункерах орудовал. Там – да, лучило здорово. На Хэйре каждая лужа лучила! С дозиметром спали, в тарелку и в кружку совали… За это полагался дополнительный паёк и сыворотка для очистки печени. Эх, сюда бы тот паёк!.. А вы бы, капитан, в шестьдесят шестой дом не ходили. Жабам керилен как витамин нужен, он у них в кровооборот входит. Наверняка что-то лучистое с собой приволокли – жвачку или таблотки.

Собственно, разговор шёл не об особых пищевых пристрастиях лайгито, а о том, где разжиться деньгами. Как на грех, оба жильца комнаты 15 признавали только честный заработок и так закоснели в своей твёрдости, что на них весь Биндюшник удивлялся и соседние дома в придачу. Руководители мафиозных группировок, державшие Штетл в трепете – и те почтили их своим вниманием. Надо же поглазеть на такую диковину – житель Штетла, и не вор! Опять-таки поучительно взглянуть, в какой срамоте живут те, кто честно трудится – поглядишь, и себя уважать начинаешь.

Хутыш, беспородный князь яунджи и лютый северный масон, много раз битый и ещё больше бивший сам, посетив пару невиданных чудаков, ничего не сказал, но велел отнести им пакет травяного чая и запретил их задевать, а на вопрос – за что инородцам и иноверцам такая почесть? – ответил злобно:

– Вам, шакалам, пастырь в школе притчи читал, а вы мух ловили и в соплях топили. Не слыхали? «Когда последний праведник уйдёт, город рухнет». А я ещё хочу пожить под этой крышей.

Бабы Биндюшника то ли соболезновали Нуриндех, то ли издевались над ней:

– Ох, отощал твой Айкерт! никак на ноги не встанет.

– Бывало, раньше тысячи с арены приносил, деньгами сорил, а теперь у эйджи в нахлебниках состоит, а ты при них – кухаркой.

И всё на ту же тему, да под разными углами зрения. Нуриндех, как хорошая трансмиссия, переносила женское злоязычие в уши Джифаренге:

– Иди, наймись вышибалой! Иди разгружать на Привоз! Иди хоть что-нибудь сделай, дармоед!

– Умолкни, женщина, – изрекал Джифаренге, скрестив могучие руки. – Мы с капитаном…

– Где капитан? чего он капитан? Ни судна, ни полсудна нет, он свои портки капитанит. Нашёл себе командира без войска!

Кроме будничных трат, на горизонте забрезжила новая статья расходов. О ней Джифаренге доложил, походив около Буш-2 насчёт вакансий.

– Капитан, система такая: всего требуется полтораста голов персонала, не считая инженеров с мастерами. Гуга Буратини – тупарь, ни о чём не подумал; всё рычажное управление на печке как было, так и осталось под нас, на наши руки и рост. И ножные рычаги – вы их цапать не сможете. Поэтому вербовать будут из биндэйю.

«Спасибо префекту, – подумал Форт. – Всех безработных эйджи трудоустроил».

– …но я там поговорил с одним человечком. Нас, беспаспортных, возьмут, но надо кое-кому дать.

«В рыло!» – мысленно прибавил Форт, чувствуя, что звереет. Время примирять себя с подлостью Системы прошло.

– То есть по пять сотен с каждого, и дело в масле.

– Не жирно с беспаспортных-то?