Боб, не присутствовавший при моем разговоре с доктором Камероном, спросил:

– Почему он называл себя Дьюи? Что, никто не знал, кто он на самом деле?

– Вероятно, отчасти так. Доктор Камерон просмотрел старые документы, оказалось, что Дьюитт вырос в сиротском приюте в Новой Англии, и там у него было прозвище Дьюи. Наверное, по сходству с его собственным именем.

Кантер наклонился ко мне поближе:

– Я слышал, это не похоже на несчастный случай.

– Где вы слышали такое?

– Везде. Все об этом знают.

– Вы хотите сказать, мистер Тобин, – уточнил Стоддард, – что в смерти Дьюи нет ничего странного?

Я посмотрел на него и понял – от того, что я сейчас скажу, зависит, поверит он в мою историю или нет. Если я стану настаивать на версии о несчастном случае, он не поверит ничему, что я буду говорить. Если я скажу что-нибудь правдоподобное, он, возможно, поверит и всему остальному.

Но Боб Гейл чуть не испортил дело своим вопросом:

– А что тут странного? Он вылез на пожарную лестницу и упал, вот и все.

– Доски треснули, Боб, – возразил ему Джерри Кантер. – Скорее всего, они были подпилены. Не спорь.

– Может быть, – произнес я, – там кто-то поработал. Полиция все проверит, это не мое дело. Стоддард сказал скучающим тоном:

– Выходит, там поработал кто-то из тех, кто живет в “Мидуэе”?

– Вероятно.

– А другие несчастные случаи? Ваша рука, Кей Прендергаст, разбившая голову, да и все остальное?

– Если доски подпилили, – ответил я, – то, вероятно, и все остальные случаи тоже были результатом злого умысла.

– Полиция захочет допросить всех, верно? – проговорил Стоддард. – Они станут подозревать всех нас.

– Им придется это сделать.

Он посмотрел вокруг, нахмуренный и обеспокоенный:

– Для этих людей это плохо. Для любого из них.

– Теперь мы ничего не можем сделать, – сказал я. – Когда речь идет об убийстве, полиция должна делать то, что считает необходимым.

– Убийство? – засомневался Стоддард. – Ведь это все-таки был несчастный случай. Кто бы это ни сделал, он не хотел никого убивать, ведь так? Просто хотел навредить.

– Думаю, преступнику нет до этого никакого дела. Если мой несчастный случай был подстроен, то я подвергался серьезной опасности. Бывает, что люди умирают, скатившись с лестницы. И Кей Прендергаст могла умереть, ударившись головой о радиатор. Да, действительно, если бы Дьюи не был в панике, он, вероятно, не разбился бы насмерть, когда площадка развалилась под его ногами, но дело в том, что пожарная лестница – это такая штука, которую обычно и используют в ситуации, вызывающей панику. В любом случае разве можно провести точную грань между причинением серьезных телесных повреждений и убийством? Просто преступнику пока везло, вот и все.

– Здесь около двадцати человек, – сказал Стоддард. – И только один из них убийца.

– Если бы один из них встал и признался, это облегчило бы положение остальных. Но это маловероятно, а если такого не случится, полиции придется вести обычное расследование убийства.

Стоддард наклонился ко мне:

– Вы можете как-то повлиять на местную полицию?

– Нет. По правде говоря, мне очень повезет, если удастся избежать неприятностей. То, чем я занимался, очень напоминает работу частного детектива без лицензии.

– Нет, если вы не брали за работу денег, – вмешался Боб Гейл. Сказано это было чересчур поспешно и слишком уж бесхитростно, но, кажется, ни Стоддард, ни Кантер не заметили ничего странного.

– Надеюсь, ты прав. Боб, – ответил ему я. – Нам просто надо подождать, и мы узнаем, что скажет полиция.

– Что же они все-таки делают? – спросил Кантер. – Я видел, как молодой коп стоял у тела, вот и все.

– Как раз перед тем, как я пошел обедать, – сообщил Боб, – приехал грузовик. На нем написано “Передвижная лаборатория полиции штата”.

– Полиция штата? – удивился Стоддард. – Разве это дело будет расследовать не местная полиция?

– Небольшие населенные пункты обычно пользуются техническим оборудованием штата, – объяснил я ему. – Они не покупают его сами, так как это очень дорого, а используется оборудование не чаще, чем раз в год.

– Но настоящее расследование будут вести люди из местной полиции? Кто нас будет допрашивать? – не унимался Стоддард.

– Местные, – сказал я.

– Может, было бы лучше, если бы дело передали полиции штата. Они, возможно, проявили бы больше понимания.

– Здешним мужланам, – заявил Кантер, и в, его голосе послышались грустные нотки, – претит сама мысль о нас.

– Ужасно, – сказал Стоддард. – Ужасно думать, что всех этих людей будет допрашивать полицейский, который не понимает и даже ненавидит их. После этого многие снова замкнутся в себе.

– Только не я, – заявил Кантер. – Я уже кое-чему научился и не позволю, чтобы что-то меня доставало. Тебе, Уолтер, еще нужно над этим поработать.

Стоддард закрыл глаза и медленно покачал головой. Боб, пытаясь скорее отвлечь нас от опасного момента, поспешил высказать предположение:

– Может быть, тот, кто это сделал, сознается. Ведь не хотел же он на самом деле кого-то убивать. Может, случившееся встряхнет его и он признается.

– Когда рак на горе свистнет, – сказал Кантер и.., тут раздался какой-то грохот справа от нас.

Это были О'Хара и Мерривейл. Вероятно, кто-то из них сказал или сделал что-то лишнее – напряжение между ними прорвалось, и они мгновенно оказались на ногах, яростно борясь друг с другом с мрачными красными лицами и кровожадными взглядами. Но оба были равны силой и не могли причинить друг другу особого вреда.

Бросившись друг на друга, они опрокинули стул и привлекли к себе внимание всех, кто находился в столовой. Несколько женщин завизжали, давая выход собственному напряжению. О'Хара и Мерривейл повалились на стол, который, не выдержав их веса, рухнул вместе с ними на пол, крики усилились.

О'Хара и Мерривейл катались по полу. Боб Гейл и Джерри Кантер рванулись было к ним, но я схватил их за руки.

– Оставьте их. – Мне пришлось кричать, чтобы меня услышали: шум становился все сильнее.

Но тут дверь в столовую резко распахнулась, ударившись о стену, и в столовую вбежали трое мужчин. Первые двое были одеты в полицейскую форму и скроены по той же мерке, что и О'Хара и Мерривейл: молодые мускулистые блондины с замкнутым выражением лица. За ними следовал мужчина лет сорока пяти, среднего роста, коренастый, с тяжелым подбородком. На нем был измятый коричневый костюм, легкая белая рубашка и узкий желтовато-коричневый галстук. Его лицо было перекошено от ярости.

Первым заговорил именно он. Его голос перекрыл и визг, и шум, и все остальное.

– Вы двое, прекратите!

Дерущихся остановили полицейские в форме. Они подбежали к катающимся по полу парням и наклонились над ними, орудуя дубинками: полицейские действовали быстро и методично, их руки с черными деревянными дубинками поднимались и опускались в унисон, а на лицах не отражалось ничего, кроме угрюмой сосредоточенности на этом процессе.

– О Господи! – закричал Стоддард и прежде, чем я успел его удержать, вскочил с места и кинулся туда, пытаясь схватить дубинки.

Его отшвырнули прочь, скорее равнодушно, нежели злобно, и он упал на стол, за которым съежившись сидели Роуз Акерсон и Молли Швейцлер. Крики уже затихли, все смотрели на происходящее в полном оцепенении. Когда Стоддард свалился на их стол, Роуз и Молли испуганно пискнули, этот писк прозвучал удивительно громко в наступившей тишине.

Избиение внезапно прекратилось, полицейские разогнулись – каждый держал за предплечье одного из парней, поднимая его на ноги.

Вид у них был ужасающий. У обоих была рассечена голова, тонкие струйки крови, размазываясь по лицу, стекали со лба и за ушами. Рот О'Хары был разбит и кровоточил, нос Мерривейла тоже. Оба были потрясены и находились в полубессознательном состоянии. Когда их волокли из столовой, они даже не пытались сопротивляться.

Мы смотрели им вслед. Стоддард стоял, прислонившись к столу Роуз и Молли, глядя на уходящих, на его лице отражалась смесь недоверия и самого мрачного фатализма.