Вот так-то. На все про все Добрьяку понадобилось двенадцать дней.

Впрочем, в моем нынешнем состоянии я бы предпочел, чтобы волокита длилась двенадцать лет. Или двенадцать веков. Я был обладателем сотен тысяч долларов, я сидел в баре в обществе Райли и ждал, когда принесут «джек дэниэлс» со льдом, но при этом испытывал лишь тошнотворный страх.

Ну, да худшее было еще впереди. Когда нам принесли виски, и я единым духом ополовинил свой бокал, Райли сказал:

– Фред, давай-ка внесем ясность в вопрос о деньгах, а потом поговорим и о другом.

– О чем, например?

– Сначала разберемся с деньгами.

Я подался вперед.

– Хочешь знать, откуда они взялись?

Похоже, Райли удивился.

– Разве ты еще не догадался?

– Как это? Что-то я тебя не пойму.

– Фред, ты когда-нибудь слышал о Мэтте Грее по кличке «Короткая Простыня»?

Имя показалось мне знакомым, но очень и очень смутно.

– О нем писал Маурер? – спросил я.

– Не знаю, возможно. Это мошенник со Среднего Запада, которому было уже за сорок, когда он выстелил треть страны пустыми расписками, будто октябрьский листопад.

– Моего дядьку звали Мэтью Грирсон, – напомнил я.

– "Короткую Простыню" тоже, – ответил Джек. – Мэтт Грей – нечто вроде рабочего псевдонима.

Я нетвердой рукой потянулся за бокалом. Хоть он и был наполовину пуст, тем не менее, я ухитрился облить виски большой палец. Проглотив остатки питья, я облизал палец, посмотрел на Райли, похлопал глазами и сказал:

– Стало быть, я унаследовал триста тысяч долларов от мошенника?

– И теперь надо подумать, где безопаснее всего их хранить.

– От мошенника, – повторил я. – Райли, неужели ты не понимаешь?

– Понимаю, понимаю, – раздраженно ответил он. – Фред, мне не до шуток.

Я хихикнул.

– А еще говорят: пусти свой хлеб по водам, – я расхохотался вголос.

– От мошенника! – Теперь я буквально покатывался со смеху. – Я получил в наследство свои собственные деньги! – Вскричал я и аж захрюкал, поперхнувшись воздухом.

Райли подался вперед и влепил мне оплеуху, после чего сообщил:

– У тебя начинается истерика, Фред.

Да, верно. Я извлек из бокала два кусочка льда, сунул один в рот, а другой прижал к щеке, которая горела огнем после полученной оплеухи: у Райли была тяжелая рука, ирландская.

– Полагаю, это пошло мне на пользу, – рассудил я.

– Вот именно.

– Тогда спасибо.

– Что-нибудь не так? – подозрительно спросила подбежавшая официантка.

– Да, – ответил Райли. – В стаканах ничего нет.

Официантка взяла со столика бокалы, смерила нас еще одним подозрительным взглядом и удалилась.

– Вопрос в том, что ты намерен делать с деньгами, – продолжал Райли.

– Наверное, куплю слиток золота.

– Или Бруклинский мост, – угрюмо буркнул Джек.

– Лучше мост через пролив Веразано, – поправил я его. – Хочу получить за свои кровные все самое лучшее и современное.

– Где эти деньги сейчас? – спросил Райли.

– Ценные бумаги – в депозитных ящиках, камни – в сейфе компании «Уинстон», а остальное – на семи дядькиных сберкнижках в разных банках города. Да еще чековая книжка есть. И, в придачу, у дядюшки была кое-какая недвижимость.

Официантка принесла полные бокалы, окинула нас очередным подозрительным взглядом и опять удалилась.

– Камни и ценные бумаги – в надежном месте, – рассудил Райли. Оставь их там, только пусть поверенный перепишет это добро на твое имя.

Придется подумать, как быть с наличными. Мы должны найти способ не дать тебе притронуться к деньгам.

– Ты хотел поговорить еще о чем-то, – напомнил я ему.

– Ты еще недостаточно нагрузился выпивкой, – ответил Джек.

– Слушай, не томи, – взмолился я.

– Хотя бы отпей глоток, – посоветовал Райли. – Не то обольешься с головы до ног.

– Говори же! – потребовал я.

Он передернул плечами.

– Ну что ж, приятель, слушай. Нынче в четыре часа пополудни к тебе домой заглянут двое парней из отдела по расследованию убийств.

– Кто? Зачем?

– Твоего дядюшку Мэтта замочили, Фред. Удар по голове. Как водится, тупым предметом.

Я пролил ледяное виски себе на брюки.

Спустя полчаса, когда я шагал домой через парк на Мэдисон-сквер, какая-то девица с пышным бюстом вдруг бросилась мне на шею, смачно поцеловала меня и страстно прошептала на ухо:

– Сделайте вид, будто мы знакомы!

– Ой, да ладно вам, – раздраженно буркнул я и грубо отпихнул ее. Неужто вы думаете, что я уж совсем дурак?

– Милый! – храбро гаркнула девица, простирая ко мне руки. – Какое счастье снова увидеть тебя! – Ее полные ужаса глаза пылали, прекрасное лицо от волнения покрылось складками.

А может быть, это все взаправду? В конце концов, странные вещи и впрямь случаются. Ведь тут – Нью-Йорк, и до зданий ООН всего несколько кварталов.

Откуда мне знать, возможно, какая-нибудь шпионская сеть…

Нет! Хоть раз в жизни я просто обязан не поверить ближнему. Если это не первый акт драмы под названием «Как выманить что-нибудь у кого-нибудь», стало быть, я не старый добрый Фред Фитч, любимец всего жулья, промышляющего на просторах страны от побережья до побережья. (Как-то раз Райли, помнится, сказал: «Если о тебе еще не слагают песен, Фред, то лишь потому, что мошенники предпочитают насвистывать».) – Вы обознались, юная леди, – ответил я. – Я вас впервые вижу.

– Если вы не подыграете, – затараторила девица, – я сорву с себя одежду, а потом заявлю под присягой, что вы на меня напали.

– Посреди парка на Мэдисон-сквер? Без десяти час пополудни? – Я взмахом руки указал ей на толпу жующих конторских служащих, стаю клюющих голубей, ораву овдовевших подательниц птичьего корма и горстку занятых самогипнозом пенсионеров – словом, на все живое и полуживое, заполонившее здешние скамейки и стежки.

Девица огляделась по сторонам и передернула плечами.

– Ну, ладно, – сказала она. – Во всяком случае, попробовать стоило.

Пошли, Фред, выпьем и поговорим о деле.

– Вы знаете, кто я?

– Разумеется, знаю. Ваш дядюшка Мэтт только о вас и болтал. Вспоминал, как, бывало, брал вас на руки, когда вы под стол пеш…

– Я в жизни не видел дядюшку Мэтта, – перебил я ее. – Так что не стоило и пробовать.

Девица страшно рассердилась, подбоченилась и заявила:

– Ладно, умник, вы хотите знать, что происходит, или не хотите?

– Не хочу.

Вообще-то я хотел, ибо любоптство – суть продолжение легковерия.

Девица снова подступила ко мне, да так близко, что ее марципановый бюст почти коснулся моей манишки.

– Я на вашей стороне, Фред, – увещевающим тоном сообщила она и принялась теребить мой галстук. Глядя на свои пальчики, которые имели и детски-невинный, и соблазнительный вид одновременно, девица забормотала: Понимаете, ваша жизнь в опасности. Очень влиятельные люди в Бразилии. Те же, что убили вашего дядюшку Мэтта.

– А вы-то тут каким боком?

Она быстро огляделась и ответила:

– Не тут. Приходите нынче вечером ко мне домой, Западная семьдесят восьмая, сто шестьдесят, Смит. Жду вас к девяти.

– Но зачем?

– Нельзя, чтобы нас видели вместе, – заявила девица. – Слишком опасно. Итак, в девять.

С этими словами она резко развернулась и засеменила в сторону Мэдисон-авеню. Ее юбка липла к ногам, и даже сонные пенсионеры на лавочках на миг стряхнули оцепенение, чтобы полюбоваться этим зрелищем.

Промямлив: «Западная семьдесят восьмая, сто шестьдесят», я загнал адрес в память, но потом рассердился на себя и потряс головой. Я едва не угодил в очередную ловушку. Заставив себя проникнуться решимостью, я двинулся дальше на юг, без приключений добрался до дома и обнаружил у себя под дверью блондиночку, да такую златовласую, о какой только можно мечтать. Если ее предшественница была вылеплена из марципана, то нынешнюю девицу сделали из пуховых подушек со стальным каркасом. Она выглядела как модель, с которой рисовали мультики про крутых жриц любви, рано или поздно попадающих в полицейский фургон.