Хотя не похоже, что фон Хорстенау особенно увлекался жуткими историями, все-таки он сам видел и слышал то, о чем докладывал, – повседневное варварство усташского государства.
Однажды, проезжая в машине вдоль реки Савы, он попал в место, которое именовалось хорватскими военными «партизанская зона».
Мы не увидели ни малейшего признака партизан, зато нам бросились в глаза бесхозные лошади и другие животные, не говоря уже об огромном количестве гусей. В Чрквени Боке, несчастливом месте, где усташами, которыми командовал офицер в чине подполковника, были казнены около пятидесяти «йокелей» (бродяг) в возрасте от 15 до 20 лет, женщин сначала изнасиловали, а затем замучили до смерти. Не пощадили и детей. В реке (Саве) я увидел труп женщины с выколотыми глазами и засунутой в половые органы палкой. Она была не старше 20 лет. Свиньи жадно пожирали плоть непохороненных людей. Все дома были разграблены. Те жители деревни, кому «посчастливилось» остаться в живых, были загнаны в один из жутких поездов-товарняков. Многие из этих невольных «пассажиров» в пути вскрывали себе вены[228].
Еще один раз, осенью 1942 года, фон Хорстенау стал свидетелем «новых случаев неописуемого свинства этой шайки убийц и преступников». Он отправился сначала в Беловар, где ему рассказали, что усташи арестовали четырех коммунистов, но выяснилось, что фактически они захватили 6500 сербов разного возраста и обоего пола, а затем отправили их в лагеря. На вокзале в Сисаке он увидел грузовой поезд, курсировавший туда и обратно в течение многих дней. Из его зарешеченных окошек «выглядывали женщины и дети – жертвы великолепного (herrlich) усташского режима»
В Сисаке – городе, где Тито в юности работал официантом и служителем в кегельбане и обучился ремеслу кузнеца, – усташи устроили свой главный концлагерь для сербских и еврейских детей.
Этот лагерь Хорстенау описывал так:
Мы побывали в концлагере, переоборудованном из бывшего фабричного здания. Условия жуткие. Совсем немного мужчин, однако много женщин и детей, практически раздетых, спящих ночью на каменном полу, чахнущих прямо на глазах, кричащих и рыдающих. Комендант лагеря, несмотря на высказанную позднее «поглавником» лестную характеристику, – отъявленный негодяй. Я игнорировал его и намеренно обратился к сопровождающему меня усташу «Одно только это вызывает рвоту». Затем – самое худшее из всего помещение, где на полу лежала соломенная подстилка, которую бросили только что, и то по причине моего прихода сюда. Здесь было около пятидесяти голых детишек – половина из них мертвые, остальная – умирающие. Нельзя забыть, что изобретателями концентрационных лагерей были англичане – еще в годы англо-бурской воины. И все же именно в Хорватии это зловещее изобретение достигло пика своей отвратительной сути.
Самым жестоким из всех был лагерь Ясеновац, куда не дозволялось попадать ни одному простому смертному[229].
Фон Хорстенау заговорил с некоторыми из несчастных узников Сисака, протянул им руку помощи и надеялся, что после его визита кого-нибудь из них отпустят на волю домой или, по крайней мере, туда, где когда-то были их дома. Он также вмешался, поддерживая сербов, угнанных на работу в Германию; по возвращении на Родину они, однако, «попали в руки этих преступников».
Постоянное заступничество фон Хорстенау за сербов в НХГ стало одной из причин его частых ссор с Павеличем и семейством Кватерников. И все же не стоит слишком акцентировать внимание на том, что итальянские фашисты и даже немецкие нацисты оказывали сдерживающее влияние на хорватских усташей.
Немцы и итальянцы не только проявляли гуманизм к преследуемым, но и стремились помешать выталкиванию тех из них, кто остался в живых, в ряды партизан. Хотя войска Тито в конце 1942 года не имели ничего общего с той численностью, которую позднее приписывали им историки, они, тем не менее, стали главной политической силой в Западной Боснии-Герцеговине и пользовались все возрастающей поддержкой со стороны сербов, хорватов, словенцев и мусульман в других краях Югославии.
Сам Гитлер стал первым, кто осознал опасность партизан. В ноябре 1942 года он вызвал Павелича в свою ставку в украинский город Винница для обсуждения сложившейся в Югославии обстановки.
С 18 по 20 декабря в Герлице, в Восточной Пруссии, проходили переговоры Гитлера, Риббентропа и фельдмаршала Кейтеля с итальянцами. Обсуждались подробности плана операции против партизан. Затем состоялась еще одна встреча в Риме 3 января 1943 года, в которой также приняли участие генерал Александр Лер, командующий группой немецких войск в Юго-Восточной Европе, а с итальянской стороны – генерал Роатта, а также генералы Павелича. Позднее, 20 января 1943 года, четыре немецкие дивизии, включая 7-ю дивизию СС «Принц Ойген», четыре итальянские и две хорватские дивизии начали операцию «Вайс».
ГЛАВА 8
Четвертое и пятое наступление
С середины ноября 1942 года по середину января 1943-го Тито возглавлял созданную им Бихачскую республику в северо-западной Боснии. Партизаны издавали здесь свои газеты, вершили правосудие над усташскими преступниками, открывали закрытые ранее школы, а также разрешили свободу вероисповедания для мусульман и обеих христианских церквей. К ним сюда доносились все новые и новые слухи об ужасах, творящихся в концлагере Ясеновац, что располагался ниже по течению реки Уна. Два еврея, которым удалось убить охранника и сбежать в Бихач, поведали о своих злоключениях в партизанской газете, в которой работал линотипист-еврей, также потерявший свою семью в Ясеноваце. Несколькими месяцами ранее комендант лагеря Макс Любурич приезжал в Бихач для обучения местных усташей кое-каким «премудростям» своего кровавого ремесла – например, как одной пулей убить двенадцать сербов и почему необходимо вспарывать жертве живот, прежде чем сбрасывать ее в реку.
Мусульмане, составлявшие большинство населения в северо-западном уголке Боснии, постепенно начали доверять партизанам. Мало кто из молодых людей пожелал вступить в мусульманские бригады СС, которые Гитлер и Анте Павелич пытались сформировать при участии фанатичного, антибритански настроенного муфтия Иерусалимского. 1 ноября 1942 года мусульманский комитет в Сараеве сочинил послание Гитлеру, в котором одобрительно отзывался о его политике на Ближнем Востоке, но одновременно жаловался на усташскую резню сербов. В особенности комитет обвинял правительство НХГ в попытке натравить сербов на мусульман:
… Желая убить одним ударом двух зайцев, то есть истребить в Боснии-Герцеговине и мусульман, и православных сербов, они направили сюда несколько усташских батальонов, солдаты которых носили фески и специально называли друг друга мусульманскими именами, с приказом убивать сербов. Целью этого дьявольского плана являлось показать, как мусульмане истребляют сербов[230].
Партизан Владимир Дедиер, ставший впоследствии журналистом, обнаружил, что мусульмане настроены по отношению к НХГ крайне недружелюбно. После того, как в результате инспирированного хорватскими властями авианалета была разрушена мечеть, Дедиер встретил пожилую женщину-мусульманку, рыдавшую неподалеку от развалин. Когда он заметил, что это дело рук Анте Павелича, старушка воскликнула: «Вот сукин сын!»
После речи, которую Тито произнес перед более чем сотней женщин-партизанок, Дедиеру было сказано, что в Далмации женщины-католички начинают верить партизанам как защитникам от четников и даже скандируют лозунг: «Да здравствует Дева Мария и коммунистическая партия!»[231].
В Бихач прибыл знаменитый хорватский художник, дабы присоединиться к увенчанному лаврами поэту Владимиру Назору, который теперь творил, вдохновленный марксистской музой:
