Он помахал им рукой, отпуская их. Серебристый свет стал слабеть. Брахт подтолкнул Катю к ступенькам. Каландрилл, подойдя к лестнице, обернулся — и даже вздрогнул, когда увидел, что древнее лицо вдруг рассыпалось, одеяние превратилось в прах, поднявшийся в воздух в угасающем свете.

И опять только темень, и они поднимались сквозь нее к слабому свету ротонды, где их поджидали старейшины.

Долгожданный солнечный свет высветил вход в ротонду. Старейшины приветствовали их на шипящем сывалхинском языке, дотрагиваясь до правого плеча каждого, словно благословляя; теперь их желтые глаза светились одобрением. Старейшины торжественно вывели их во двор, где уже собралось все селение. При их появлении раздались радостные крики. Впереди стояли Иссым и обеспокоенные вануйцы, тут же засыпавшие их вопросами. Каландрилл рассказал, что говорил Древний, Катя перевела. В свою очередь Каландрилл засыпал вопросами Иссыма.

— Мы не были первыми? — спросил он, когда они пересекли двор и ему подали кружку хриссе.

Иссым торжественно повернул голову.

— Вы нет первый… Другие приходить, ненастоящий, они не выходить… Древний испытание, и ненастоящий остаться с Древним. — Он отрывисто рассмеялся. — Но вы настоящий, и Иссым теперь слава… Наблюдатель, который приводить настоящий.

Каландрилл кивнул, припоминая, где нашли конец обманщики.

— Ты видел склеп? Древнего? — спросил он.

— Только старейшины видеть Древний, — ответил Иссым. — Охранять его покой… Теперь заделать.

— Он сказал, что вы, сывалхины, отведете нас в Тезин-Дар. И что Стражи приведут нас к «Заветной книге».

— Мы показать путь, — подтвердил Иссым, — Сывалхин нет входить Тезин-Дар. Но вы идти.

— А Стражи? — спросил Брахт, подсаживаясь к ним. — Они тоже Древние или что-то другое?

— Иссым нет знать, — сказал полукровка. — Старейшины нет знать. Сывалхин нет ходить Тезин-Дар… Запрет.

— Они, должно быть, Древние, — пробормотал Каландрилл. — Но Дера! Сколько же им лет?

— А как вы отведете нас в город, если вам запрещено туда входить? — спросил, как всегда практичный, Брахт.

— Показать дорога, — пообещал Иссым. — Безопасный дорога… Вы идти, нет опасность… Дорога нет опасный для вас.

— Когда? — поинтересовался Брахт.

— Рассвет, — сказал Иссым. — Сегодня праздновать… Вы настоящий… Сывалхин долго ждать.

Выбора у них не было: подготовка к обещанному празднованию уже шла полным ходом. Вновь были разожжены очаги, где ранее был приготовлен их завтрак, который мог бы оказаться последним в их жизни, если бы Древний счел их ненастоящими, — и мясо уже шипело на вертелах. Пекли хлеб, а их кружки постоянно наполняли хриссе — до тех пор, пока они, смеясь, не запротестовали, сказав, что после такого праздника не смогут добраться до постели, и не попросили сывалхинов попридержать свое гостеприимство. Появились маленькие арфы и флейты из кости, и местные жители запели. Мелодии них были странные, и вряд ли за последние несколько веков их слышало хоть одно человеческое ухо.

— Я и не подозревал, что нас обошли, — заметил Каландрилл во время пиршества.

— Ты говоришь о костях? — Брахт пожал плечами, стирая жир с подбородка. — О такой важной книге известно, наверное, не только Варенту-Рхыфамуну.

— Это были древние кости, — предположила Катя, но тут же нахмурилась: — Как, впрочем, и он сам, и он давно ждал отдохновенья.

— Он ни словом не обмолвился о других, — сказал Каландрилл. — Хотя и говорил о Стражах.

— Варент не предупреждал нас об этом, — заметил Брахт. — Он с самого начала лгал.

— Возможно, — согласился Каландрилл после секундного колебания. — Может, именно поэтому Древний и не выходил из склепа. Может, именно поэтому Варент и не пошел сам. Он знал, что не выдержит испытания.

— Точно, и, зная, что ему его не выдержать, он стал подыскивать дурачков. — Брахт цинично рассмеялся. — Невинных детей, которые смогут выдержать испытание и принести книгу из Тезин-Дара прямо ему в лапы. Что же, этому не бывать!

— Но, — нахмурился Каландрилл, — Древний говорил о трех, именно о трех, виденных ими, а Варент послал только двух. Он не мог предугадать, что к нам присоединится Катя.

— Может, он ничего об этом и не знает, — предположил Брахт, с улыбкой благодаря женщину, которая подложила ему мяса в тарелку. — Он тоже не всесилен.

— Пути богов неисповедимы, — пробормотала Катя. — Мне кажется, что у них есть некая схема. Древние предвидели то время, когда «Заветную книгу» надо будет уничтожить, и нагородили препятствий на пути таких, как Рхыфамун. И покрыли все тайной, дабы подобные ему не могли добраться до книги.

Брахт кивнул и сказал:

— Естественно, они разработали этот план много веков назад. И тщательнее, чем он мог предвидеть.

— Верно, — согласился Каландрилл. — Но даже если так, нам еще надо довезти книгу в Вану.

— Довезем, — заверил Брахт, потягивая хриссе. — Теперь дорога безопасна. Мы заберем книгу в Тезин-Даре.

— Иссым проведет нас назад через топи, а Теккан доставит нас в Вану. Мы не можем проиграть.

— Мы не должны проиграть, — поправила его Катя.

— Не проиграем, — улыбнулся Каландрилл, хотя в глубине души еще и не был в этом уверен.

Он попытался отогнать сомнения, прислушиваясь странным сывалхинским мелодиям. Голоса взвивались небу, как птичьи песни, в унисон. Затем вступали солисты, которым время от времени подпевали все.

— Они петь о вас, — пояснил Иссым. — Песня очень старый… Ее нет петь до сегодня, потому что нет настоящий до сегодня… Сывалхин теперь счастлив… Слушать они петь о наблюдатель… я.

Если бы его рыбье лицо было способно отражать человеческие эмоции, он расплылся бы в улыбке. Каландрилл положил руку на плечо полукровке и с улыбкой сказал:

— Мы благодарим тебя, Иссым.

Иссым кивнул и тоже положил перепончатую руку на плечо Каландриллу.

— Вы настоящий, — сказал он. — Сывалхин обещать Древний отводить вы Тезин-Дар, когда вы приходить… Сегодня хороший день.

— Но будет еще лучше, когда мы получим книгу, — сказал Каландрилл.

— Завтра, — пообещал Иссым. — Завтра вы дорога… Тезин-Дар в конец… Там ждать Древний.

Пиршество продолжалось целый день, и не один вануец пал жертвой обманчивой мягкости хриссе, хотя троица, которой предстояло продолжить путь, держала себя в руках, не желая отправляться в Тезин-Дар с больной головой. С наступлением темноты были зажжены факелы — сывалхины собирались праздновать всю ночь, — и до Каландрилла, Брахта и Кати, раньше всех ушедших спать, еще долго доносились их песни. В спальне они обнаружили свою одежду, развешенную рядом с оружием, и когда солнце проникло сквозь витой потолок, они рделись и прицепили мечи.

Селение было уже в сборе. Иссым ждал их со старей шинами у ротонды. Они позавтракали, хотя после празднества мало у кого был аппетит, и скоро уже были готовы к выступлению.

Катя попрощалась с земляками, и каждый из них подошел к Каландриллу и Брахту и пожал руку, говоря что-то на прощанье на своем языке.

— Они желают вам всего наилучшего, — перевела Катя. — И говорят, что будут ждать нас здесь.

Иссым передал каждому по мешочку с едой и фляжке со свежей водой.

— Я нет идти, — сказал он. — Старейшины отводить вы дорога… Вы идти… Нет сходить с дорога!.. Дорога нет опасно.

Они пожали ему руку и повернулись к старейшинам, готовые следовать за ними; все жители выстроились в два ряда, между которыми они и пошли, и сывалхины говорили им что-то на прощанье. Наконец они вышли со двора и оказались в полях, похожих на сады. Старейшины шли, как всегда, молча.

Они направлялись на север, и солнце было еще низко справа от них, сверкая на безоблачном и чистом, будто отполированном, небе. Несмотря на возраст, сываба шли споро, серебряные наконечники их посохов позвякивали о старинную дорогу, и вскоре они оказались у каменных стен на околице. Они прошли под аркой. В отличие от той, через которую они входили, эта была еще цела, чернея на фоне неба тяжелыми, избитыми непогодой камнями. С внутренней стороны остались выемки от древних петель. Древние ворота, как крыша, — два огромных куска металла толщиной в талию человека, на которых время не оставило никаких следов, — возвышались над водоемом. Какая же сила вогнала их так глубоко в землю? Каландрилл подумал, что однажды он вернется в этот странный рай покоя и напишет историю Иссыма и его людей.