Это значит, что все не так просто, как Ральф думает, ответил про себя Джуд. Никто из членов семьи не может оспорить завещание. Похоже, Ральфа ждет небольшой сюрприз.
— Давайте, я сначала прочту, а потом объясню, если вам будет что-нибудь непонятно.
— Хорошо, — процедил Ральф сквозь стиснутые зубы.
— «Моей жене Мюре я завещаю…»
Не «любимой жене Мюре», как обычно пишут в завещании. В этой семье не знали, что такое любовь. С губ Мюры снова сорвался стон. На этот раз такой пронзительный, что Джуд невольно вздрогнул. Но дети проигнорировали его, не отрывая взгляда от завещания в руках Джуда.
— «Моей жене Мюре, — повторил Джуд, — я оставляю в единоличное владение особняк, землю, на которой он построен, и пять акров сада вокруг.
Помимо этого, я оставляю ей денежную сумму в размере десяти миллионов долларов, которая позволит ей провести остаток жизни в достатке. Если же она вторично выйдет замуж, дом с землей переходит к моему сыну, Ральфу. Деньги остаются в распоряжении Мюры».
Ральф выдохнул. Он ждал, что мать получит больше. Состояние Лестера оценивалось, по приблизительным расчетам, в 100 миллионов долларов. Он просто купался в деньгах. Все это знали.
Неужели Мюра не имеет законного права на половину этого состояния? Ральф не разбирался в законах. Ну что ж, ему больше достанется. Только вот еще раз выйти замуж ей вряд ли удастся. Ральф, как и его отец, считал мать жалким и никчемным созданием.
Джуд продолжил:
— «Моей дочери Мелинде….»
Ни слова любви или признательности.
— «…я завещаю ежегодный доход в размере семидесяти пяти тысяч долларов, выплачиваемых из фонда, созданного специально для этой цели. Она должна получать деньги до своего замужества. В день свадьбы Мелинда получит пять миллионов долларов».
Никаких подарков, никаких поучений. Как будто для Лестера дети существовали только на бумаге.
Вот это да, пронеслось в голове Ральфа. Он расхохотался.
— Хитрый старый ублюдок.
Это значит только одно. После стольких лет унижения он наконец получит вознаграждение.
Ему достанется все остальное. Он будет купаться в деньгах. Он будет богатым. Могущественным. У Ральфа заблестели глаза. Он сможет купить золотого мальчика Конроя с потрохами.
— «Моему сыну Ральфу, названному в честь человека, которому он и в подметки не годится, я завещаю мою коллекцию спортивных трофеев, мои автомобили, мою яхту „Морской орел“, мой портрет работы Даржи в кабинете и денежную сумму в размере пяти миллионов долларов, которой, как я надеюсь, он сумеет правильно распорядиться». Джуд оторвался от бумаги.
Напряжение в комнате можно было пощупать.
— Продолжай! — завопил Ральф, вскакивая. Там должно быть больше. Я наследник!
— Конечно, дорогой, — воскликнула Мюра. Ее бледность сменилась нездоровым румянцем.
— Конечно, — поддакивала Мелинда, ее, очевидно, завещание вполне устраивало. — Читай дальше, Джуд.
Джуд опустил глаза и застыл. Этого он не ожидал.
— «Джуду Конрою, сыну Мэттью Джона Конроя единственного человека, которому я когда-либо доверял и которого безгранично уважал, за его преданность отцу и выдающиеся успехи, я завещаю сумму в размере ста тысяч долларов, зная, что он сумеет разумно ею распорядиться. Все остальное мое имущество, движимое и недвижимое: землю, дома, деньги и акции — я завещаю Кейтрин Элизабет Костелло, незамужней…»
Его прервал животный крик Ральфа. Детей такой крик мог бы перепугать насмерть. Но только не Джуда.
— Ты не хочешь дослушать до конца, Ральф? спросил он сурово.
— Когда твой отец сочинил эту бумажонку? — выплюнул Ральф. — Я не хочу больше слышать эту чушь!
Он схватил стакан и швырнул его через всю комнату в бронзовую статуэтку наездника. Стакан разлетелся на тысячу осколков. Лицо Ральфа покраснело и исказилось от ярости.
— Отец что, спятил? — вопил он. — Кейтрин Элизабет Костелло. Кто это? Одна из его шлюшек? Чем она так очаровала его? Поверить не могу. Какой-то кошмар. Кто эта женщина? Он что, хотел на ней жениться? Разведясь с мамой?
Джуд старался справиться с шоком. Теперь он понимал, что Кейт Костелло для него означала только одно. Неприятности. Он взглянул на семью Роганов.
— Вы ее не знаете?
Мюра покачала головой. Похоже, эта новость вывела ее из сомнамбулического состояния.
— Я знаю ее, — пискнула Мелинда. Она тоже была взволнована. — Эта Кейтрин владеет галереей на пляже. «Кристальный грот» называется.
— И какое, черт побери, она имеет отношение к нам? — Ральф потянулся за завещанием с явным намерением разорвать его на мелкие кусочки.
Джуд быстро убрал ценный документ.
— Ты все знал! — обвинил его сын покойного.
Джуд покачал головой, готовясь отразить удар, если Ральф полезет к нему драться. Сейчас он был похож на пьяного боксера-тяжеловеса. Джуд понимал его состояние. Кто такая Кейтрин Элизабет Костелло и что связывает ее с семьей Роганов?
— Я на ваших глазах сломал печать. Я так же поражен, как и вы.
Он предпочел не упоминать, что уже встречался с наследницей империи Роганов.
— Она совсем молодая, — нахмурилась Мелинда, сжимая руку матери. — Моложе меня. И красивая. У нее великолепные волосы. Потрясающего красно-золотого оттенка. Я часто видела ее в городе, но мы незнакомы.
— Она переехала сюда, — прорычал Ральф, сжимая руки в кулаки. — Теперь я вспомнил. Эта девчонка в галерее Манделя. Парни рассказывали о ней. Я сам хотел пойти взглянуть на нее, но не было времени. Папаша позаботился, чтобы и минуты свободной мне не оставлять. Но вот чего я не понимаю. Что общего у хорошенькой девчонки могло быть с нашим старым, мерзким папашей?
Мюра побледнела.
— Не смей называть своего отца старым и мерзким, — воскликнула она с раздувающимися от гнева ноздрями. — Ему не было и шестидесяти. Он был совсем молодым. И привлекательным. Ты тоже мог бы быть таким, если бы сбросил вес. Я удивляюсь, как на тебя еще одежда налезает. Боже милостивый, Джуд, — повернулась она к юристу, — ты должен дать нам совет. Мы так поражены этой новостью. Как мог Лестер оставить все свое состояние юной девушке, с которой мы даже незнакомы?
— Не знаю, миссис Роган, — всплеснул руками Джуд. — Я сам предполагал, что имущество будет поделено между членами вашей семьи. Понятия не имею, почему ваш муж сделал то, что сделал, но, как исполнитель его последней воли, постараюсь выяснить это, обещаю. Это моя работа.
— Уж постарайся, — процедил Ральф, вне себя от ревности и гнева. Он прерывисто дышал, все еще не разжимая кулаков. — Я всегда знал, что папаша был редкостным ублюдком. Но не знал, что он к тому же сумасшедший. Он издевался надо мной. Над всеми нами. И даже из гроба продолжает издеваться. Но я этого не позволю! Все по праву принадлежит мне.
— Нам, — пискнула Мел. — Нам с мамой.
— Какого черта ты в это лезешь? — уставился на сестру Ральф, протягивая руку за бутылкой виски. Вы с матерью ни черта не понимаете в бизнесе.
Может, папаша тебя и не любил, но зато обсыпал деньгами. У тебя было все, что ни пожелаешь. Ты даже не потрудилась найти себе работу. Небось ни читать ни писать не умеешь.
— Прекрати, Ральф, — неожиданно строгим голосом произнесла Мюра. — Мел была нужна мне дома.
— За цветочками ухаживать? — Ральф запрокинул голову и расхохотался. — Проклятье! — в гневе он смахнул со стола стопку глянцевых журналов. — Ты у нас первоклассный адвокат, Конрой. Что ты нам присоветуешь?
— Как мило, что ты обратился ко мне за советом, Ральф. Так вот, завещание можно оспорить только в том случае, если у твоего отца был поврежден рассудок, — спокойно ответил Джуд. — А насколько я знаю, доказать это будет трудно. Твоя мать обеспечена. Ей достался дом и деньги, все, что и полагается ей по закону. Вам по закону отец ничего не должен. Он имел полное право распоряжаться своим состоянием так, как ему вдумается. Тем не менее он обеспечил вас с Мел. А юридический термин «in terrorem» означает, что если вы попытаетесь оспорить завещание, то не получите ничего.
