Для полетов в облаках на малой высоте самолеты полка оснастили радиовысотомерами (или. как тогда их называли, эхолотами) БК- 3. однако надежность работы этих приборов оказалась невысока.

Всего же за время боев летчики части совершили 454 вылета, в т.ч. 208 днем в облачную погоду, 203 ночью, 19 с пикирования и 24 днем при ясной погоде. Три человека – майор И.П.Журавлев, капитаны Л.В.Виноградов и Н.КЛеонченко стали Героями Советского Союза.

Новый тур воздушной войны начался 3 января, когда Нарком обороны маршал Ворошилов отдал приказ: «В ближайшие 10 дней наносить систематические и мощные удары по глубоким тыловым объектам, административным и военно-промышленным пунктам. ж.-д. мостам, портам и транспортам». Ему вторил командующий КБФ В.Ф.Трибуц. В своем приказе от 18 января он писал: «… Порты абсолютно уничтожить дотла, ибо они являются важнейшими центрами, питающими армию противника. Уничтожить Або (Турку – Прим. авт.), переходить к Раумо и т.д.». В одном из первых вылетов, направленных на выполнение данных решений произошла катастрофа: 6 января, при возвращении после бомбежки станции Куопио из семи бомбардировщиков 6-го ДБАП. в течение непродолжительного воздушного боя было потеряно шестъ(!) самолетов ДБ-3 – целая эскадрилья во главе с комэском майором Майстренко (восьмой бомбардировщик этой же эскадрильи был сбит еще на пути к цели). Уцелевший самолет летчика Агеева, несмотря на повреждения. сумел оторваться от преследователей, симитировав падение. Данный случай подвергся разбору и глубокому изучению. Основными причинами столь сокрушительного разгрома стали пренебрежение к противнику (на задание и назад эскадрилья летела по одному и тому же маршруту) и техническое несовершенство стрелковых точек наших машин, не уберегавших, в частности, стрелков от воздействия низких температур при длительном полете, а также невысокая огневая подготовка стрелков и малый боекомлект пулеметов. Выявилась и недостаточная защищенность крылатой машины: когда бомбардировщик брали «в клещи», стрелку-радисту физически трудно было вести огонь и через турель, и через люковую установку (более подробно этот случай рассмотрен в статьях «Загадка тройной «шестерки» или необыкновенная удача лейтенанта Сарванто» (см. ИА №1/2000) и «Еще раз о необыкновенной удаче Йормо Сарванто» (см. ИА №4/2000)).

В ходе войны финским ВВС удалось детально ознакомиться практически со всеми образцами советской авиатехники, включая новейшие бомбардировщики ДБ-3. Трофеев было так много, что часть из них была предоставлена для ознакомления Люфтваффе, готовившихся вместе с Вермахтом к «маршу на Восток». Надо сказать, что вопреки широко распространенному мнению, согласно которому немцы были поражены возможностями ДБ-3, результаты испытаний ДБ-3 в исследовательском центре ВВС в Рехлнне, как впрочем и ДБ-ЗФ, не произвели никакого впечатления на немецких специалистов.

В целом же для экипажей дальних бомбардировщиков январь 1940 го прошел сравнительно «спокойно». Так, от зенитного огня 85- й АПОН потерял четыре машины, а еще одной не досчиталась 1-я дальнебомбардировочная эскадрилья из состава ВВС 14-й Армии, которая действовала на Кольском полуострове. Это был единственный самолет, потерянный этим подразделением от воздействия противника. В то же время по небоевым причинам из состава эскадрильи были списаны шесть машин, причем, сразу пять из них 30 ноября 1939 г. в первый день войны. Если учесть, что еще два самолета были отправлены в капремонт, то, думается, читатели вполне смогут представить себе уровень боеспособности этой боевой единицы.

И все же сила ударов значительно возросла. По данным штаба ПВО Финляндии с начала войны до конца января 207 финских населенных пунктов подверглись бомбардировкам 643 раза, на них было сброшено более 20 тыс. бомб. По нашим же сведеньям, в декабре – январе полки АОН-1/27-й ДБАБР совершили на ДБ-3 559 вылетов, части ОАБ (до 21 января) – 157. К этому необходимо добавить вылеты дальних бомбардировщиков ВВС 9-й и 14-й армий, а также КБФ.

Такое повышение активности авиации не могло не сказаться и на количественном уровне потерь. Поистине черным днем для 42-го ДБАП, входившиего в состав ВВС 7-й Армии оказалось 3 февраля. Тогда в схватке с «Фоккерами» из состава LeLv 24 полк потерял четыре бомбардировщика. Фактически повторилась история месячной давности, с той лишь разницей, что экипажи бомбардировщиков выполнив индивидуальное бомбометание, не успели сомкнуть строй при появлении финских перехватчиков и вынуждены были вести бой по принципу «каждый сам за себя, один бог за всех». Финны же атаковали парами и тройками, заставляя шедшие самостоятельно экипажи рассредотачивать внимание, а потому результаты этого столкновения были вполне предсказуемы. Наибольший успех в тот день выпал на долю 2-го лейтенанта Пекко Кокко, получившего подтверждение на два сбитых ДБ-3. Знаменитый Йормо Сарванто тогда смог записать себе один бомбардировщик, как и командир 24-й истребительной эскадрильи майор Г.Магнуссон.

В этот период интенсивно использовались для ударов по ближним тылам финских войск на Карельском перешейке и ДБ-3 из состава 1 -го МТАП ВВС КБФ. Однако основным видом деятельности экипажей этого, ставшего в последствие знаменитым, полка была блокада морских портов западной Финляндии (в первую очередь Турку, Васа и Ханко). По целому ряду причин (погода, малочисленность авиации на эстонских аэродромах, слабость разведки) эти действия не достигали цели. Рассуждая о путях повышения результативности блокадных действий, в штабе Краснознаменного Балтийского флота пришли к вполне резонному выводу о необходимости минных постановок в прибрежных водах противника. однако, как отмечалось в послевоенном труде «Советско-финляндская война на море», «новизна этого дела, неготовность к постановке материальной части самолетов ДБ-3, а главное же нелетная погода, начавшаяся как раз 2 декабря, привели к тому, что эта постановка в декабре осталась невыполненной, несмотря на ее огромное оперативное значение». И все же очевидно, что основная причина задержки заключалась отнюдь не в погодных условиях – шестерка подготовленных к минированию ДБ-3 прибыла в Палдиски лишь 15 января.

Теоретически минирование с воздуха не было новинкой для советской морской авиации; в варианте «миноносца» испытывался в свое время еще ТБ-1. Реально же опыта минных постановок в 1 -м мтап никто не имел, кроме того еще никто не пробовал проводить минные постановки зимой, при сплошном или частичном ледяном покрове.

Для минирования фарватеров с воздуха использовалась авиационная мина МАВ-1 (ВОМИЗА), которая являлась не чем иным, как приспособленной для подвески на самолете корабельной миной образца 1912 г (100 кг ТНТ). Она имела некое подобие обтекателя, стабилизатор и парашют. Постановку необходимо было производить с высот полета не ниже 500 м при скорости в пределах 260 – 300 км/ч, в районах с глубиной моря от 10 до 95 м. Баллистические характеристики мины и бомб сильно отличались друг от друга, и на штурманов ложилась большая нагрузка при подготовке расчетов на минометание.

ДБ-3 из состава 53-го ДБАП, входившего в состав 1-й авиагруппы особого назначения. Самолет поздней серии с широким фонарем пилотской кабины н развитым боковым остеклением кабины штурмана (вверху).

Зарядка пулеметных лент и проверка пулеметов ШКАС перед боевым вылетом (внизу).