Поэтому идея Реутова была воспринята с энтузиазмом.
И, не смотря на трагический конец самого Реутова, положена в основу программы экспедиции к Гее-2. В которую Иванов не попал.
7
Сергей Иванович Гурин, руководитель проекта, был уверен в себе, но волновался. Всё шло по плану, сроки выдерживались. Но высокие коридоры… Есть высокие коридоры. Специфика России.
— Главная цель, — ровно докладывал он, — выработать непоколебимую уверенность в успехе телепортации.
— Специфическая трудность, — продолжал он, — Телепортация групповая. Слаженность пространственного перемещения требует, образно говоря, одинакового хода мысли перемещаемых, в том числе — временной синхронизации. Ну, и еще одна проблема заключалась в синхронном с людьми телепортировании необходимого оборудования. Здесь пришлось поработать.
— Каково положение день на сегодняшний момент?
Гурин повернулся к спрашивавшему:
— Первое. Достигнута согласованность личностной телепортации. Второе. Разработан теоретически и экспериментально подтверждён как надежный способ телепортации предметов. В полевых условиях отработана синхронная телепортация группы людей и оборудования.
— Ну так что, завтра на Гею-2?
— Никак нет.
— Всё ж, вроде бы, в порядке.
— Все работы проводились в условиях Земли. Остался последний этап. И самый важный. Телепортация в условиях реального космического пространства.
— И куда направитесь?
— На Луну.
Когда Гурин сказал об этом своей группе, все оживились. Наконец-то. И замолкли. Гурин их прекрасно понимал. Здесь лежал рубеж, до которого дошёл Реутов. Что произойдёт при депортации через космическое пространство?
Теоретически, то же, что и на Земле. Но космос есть космос.
Параллельно готовился полёт обычным путём. С таким расчётом, чтобы спускаемый аппарат был на Луне к моменту телепортации. Если всё пойдёт удачно, обе группы, одна за другой, телепортируются назад, на Землю. В случае же нештатной ситуации экипаж спускаемого аппарата окажет помощь на месте.
О том, что места в нём ни для кого из телепортируемых нет, вслух не говорилось. Это была последняя, пожалуй, самая важная цель испытания — самостоятельное возвращение. В условиях, когда другого пути обратно, кроме того, который использовался на пути туда, не было.
И тогда, когда в Море Спокойствия, беззвучно поднимая пыль, соткались из, за мгновение до этого возникшего, лёгкого тумана фигуры десяти облачённых в неповоротливые скафандры астронавтов (формально, правда, они ещё были космонавтами — но пресса называла их именно так: путь предстоял к звёздам, и звучало красивей), тогда, когда они, через положенное по расписанию испытания время, один за другим, растаяли, а стоящий рядом ажурный конус, в свою очередь подняв пыль, оторвался от поверхности Луны, беззвучно блестя огненным выхлопом из сопла, тогда Гурин протянул руку к трубке.
И задержал её на мгновение. Достаточное, чтобы увидеть в окно десять облачков тумана, уплотнившихся в десять неуклюжих фигур.
И Гурин поднял трубку правительственной связи.
Подготовка была закончена.
8
— Мы переживаем поворотный момент в судьбе человечества, — голос Гурина пресёкся.
Он очень волновался. Не то, чтобы он был не уверен в благополучном исходе миссии. Всё отработано, все возможные нюансы учтены, действия группы во всех теоретически возможных нештатных ситуациях натренированы до автоматизма. В том, что должно получиться, Гурин был уверен.
Но всегда возможен ничтожный процент неожиданности.
Гурин не опасался за свою карьеру, чёрт с ней карьерой — очень хотелось, чтобы первыми были они.
График подготовки группы держался в строгой тайне. Но в последний момент утечка всё-таки произошла. Или догадались.
— Сергей Иванович, — окликнули его сегодня утром.
Сотрудник показывал на монитор с сегодняшней — вернее, для них вчерашней — страницей «Нью Геральд».
И на его глазах выделил в передовице:
«По нашим сведениям, подготовка русской группы завершена и её отправку на Гею-2 следует ожидать в ближайшие дни».
Старт был назначен на сегодня. И он знал, что и американцы, и европейцы, и китайцы, и японцы — все наиболее реальные конкуренты отстают.
Всё-таки мы будем первыми. Потом уже не важно, кто что будет делать и с каким успехом. Кто был первым — вот что останется навсегда.
И сейчас, в данный момент — на всех телевизионных экранах мира один и тот же сюжет: русские первые.
И очень не хочется, чтобы такой триумф его страны сорвался.
Гурин взял себя в руки и его голос окреп.
Оставшуюся часть речи, репетированную полночи, он проговорил уверенно и победно.
Пять человек в скафандрах и три контейнера с аппаратурой стояли посреди квадратной площадки, окружённой софитами и толпой журналистов. Праздных зрителей не было, дата старта держалась в секрете. На всякий случай. Мир узнал о ней пятнадцать минут назад, к ужасу телевизионных компаний, в пожарном порядке перекраивавших сетку вещания.
Подняли флаг России, прозвучал гимн.
Все пятеро подняли руки.
И медленно растаяли. Площадка опустела.
Гурин заранее договорился, что его заместитель заменит его в общении с прессой.
Предстояли томительные дни. Результат будет известен только тогда, когда ребята вернутся.
Гурин был уверен, что вернутся.
Но он знал и другое: космос — он космос.
9
Иванов думал о тех, кого назначили дублёрами.
Он знал, что это произойдёт накануне старта. И не знал, на какой именно день назначен старт. Но чувствовал — он настолько сжился с этим проектом, что именно чувствовал — это произойдёт вот-вот.
И у него была спокойная уверенность, что он успеет. Уже успеет. В этом не было никаких сомнений.
Иванов вздохнул. Сейчас, когда его собственная судьба определилась, он особенно остро переживал сочувствие тем, кому в последний момент не повезло.
Он прекрасно понимал, каково это — готовиться наравне со всеми, быть подготовленным наравне со всеми. И почти в последний момент быть отстранённому. По неведомым тебе причинам.
И может сложиться так, что быть отстранённому навсегда. Ведь в следующий раз тоже дублёры будут назначены в последний момент. И тоже никто из них не будет знать, почему выбор пал не на них.
Он тщательно убрал квартиру. Хотя — подумал он, когда закончил — зачем это? Только усилилась боль в груди, которая последние дни всё чаще напоминала о себе. Он лёг, расслабился, и через полчаса боль ушла.
Чуть было не отнёс тёте Клаве ключи, но вовремя одумался. Расспросы, подозрения — последствия непредсказуемы, а у него времени уже не осталось. Нет, там уже разберутся как-нибудь.
В последний раз сходил в библиотеку. Только на обратном пути, после того, как выяснилось, что та молодая библиотекарша сегодня выходная, признался себе, что — попрощаться.
Всё было собрано и упаковано. Вернувшись домой, он ещё раз оглядел и порадовался, что так ладно и удобно вышло.
Документы — вспомнил он — забыл взять. Но, зачем? Это ведь касается лишь его одного. Забыл и забыл.
Всё. Можно.
Но опять предательски заболело в груди. Сначала тихо, потом волнообразно усиливаясь, до острой, почти нестерпимой боли.
Иванов покачал головой. Так сильно никогда не было.
И, чуть передохнув и подождав на очередной волне спада боли, пошёл на кухню за таблетками. Те, которые он упаковал с собой, решил не трогать.
По опыту он знал, что нужно лечь и подождать, пока боль пройдёт.
Так и сделал. То ли потому, что приступ был сильнее обычного, то ли потому, что те таблетки, которые он выпил, были слабее тех, которые он упаковал с собой, и тронуть не решился — лежать пришлось долго. Дольше обычного.
Внезапно подумал о Тане. Может…
Да нет. Они, в сущности, ведь простились.
10
Им страшно повезло. Игорь поёжился, представив — всего пару метров в сторону. Стволы высоченных деревьев в три-четыре обхвата. Их тела пришлось бы выковыривать из них. Если б было кому это сделать.