Перед вторжением в Афганистан разработчики этой войны полагали, что добьются скорой победы, и следующей целью их удара будет Иран. Уже семь или восемь лет агрессоры не оставляют намерения напасть на Иран.
Инициаторы войны в Афганистане по определённым причинам следующей целью для удара выбрали Ирак. Причём, развязывая войну против Ирака, даже не озаботились тем, чтобы получить на свои действия санкции Организации Объединённых Наций. Россия, Китай и Франция были против нападения Америки на Ирак, но в Белом доме полагали, что им не нужна резолюция ООН.
Уже после нападения они предприняли мощную попытку давления на Совет безопасности ООН, чтобы выставить свои военные действия в Ираке в законном виде. Последние годы своего правления господин Буш вынашивал агрессивные планы нападения на Иран. Чуть ли не каждый день в то время можно было слышать заявления представителей Соединённых Штатов Америки о том, что всё готово для нападения на Иран. А в последний год правления Джорджа Буша вероятность нападения на Иран достигла своего максимума. Из разных стран, разных источников к нам поступали сообщения о том, что решение атаковать Иран принято, и атака неизбежна.
В начале 2008 года рядом с комнатой, в которой мы с вами беседуем, у меня была встреча с вице-премьером России господином Ивановым, который был и секретарём Совета безопасности. Он говорил, что вероятность удара по Ирану очень высока, и положение чрезвычайно серьёзно. В дружеской обстановке конфиденциально он сообщил нам, что американцы готовы нанести удар в любое, возможно, самое ближайшее, время.
Но мы, основываясь на исследовании ситуации, на всестороннем мониторинге поступавшей к нам информации, не оценивали положение столь трагически. Мы пришли к выводу, что зарубежные силы, придя в регион, чтобы установить здесь свой контроль, стали заложниками своего решения, заложниками нашего региона.
Тогда я в шутку рассказал господину Иванову один случай. Когда шла ожесточённая война Ирака и Ирана, на фронт к одному нашему командиру пришёл молодой человек и сказал, что он хотел бы участвовать в боевых действиях. Командир ответил ему, что сейчас на фронте затишье, боевые действия не ведутся. Молодой доброволец сказал, что его военная специальность — брать врагов в плен. Командир пояснил, что в данный момент, когда нет боевых действий, на линии фронта некого брать в плен.
Тогда этот человек перешёл линию фронта, направившись в сторону противника. Через несколько часов он по рации сообщил командиру, что взял в плен около двухсот солдат противника: "Пошлите мне дополнительные силы, чтобы этих 200 пленных вывести за линию фронта на нашу территорию". Командир ответил, что лишних сил для такой операции нет, он не может послать солдат за линию фронта, пусть молодой человек сам выводит пленных в тыл. Тот ответил, что пленные не хотят переходить линию фронта. Командир посоветовал: коль пленные не хотят, то ты один возвращайся. Солдат сказал: "Я хочу вернуться, но пленные не пускают меня".
В подобной ситуации оказался в своё время господин Буш. В Америке ещё остались мудрые люди, и они предупреждали, что вторжение в этот регион имеет непредсказуемые последствия. Если Иран будет превращён в театр военных действий, то линия фронта для Америки протянется от Китая до Средиземного моря, до границы Сирии, до границы Палестины. Мы оказались правы, что неоконсерваторы, склонные к войне, не решатся предпринять эти авантюрные действия. Пришедшие ныне к власти в США демократы и подавно не имеют возможности вовлечь свою страну в подобный непредсказуемый кризис. Но, поскольку мы находимся в кризисном регионе, то вынуждены прибегать к усиленным оборонительным мерам. Не исключена вероятность войны против Ирана ни со стороны Америки, ни со стороны Израиля.
А.П. Господин министр, как вы полагаете, что могло случиться во внутренней или внешней политике России, чтобы она столь резко изменила свои позиции по отношению к Ирану, в частности, поддержала санкции против вашей страны, отказалась продать оборонительный противовоздушный комплекс С-300 и заморозила целый ряд очень выгодных для России военных контрактов?
М.М. Вы, господин Проханов, затронули очень деликатный непростой вопрос. Мы с Россией — соседи, нас связывает долгая история: были вершины и спады, история наших взаимоотношений полна периодами недоверия и стремлением избавиться от него. В период, предшествующий Исламской революции в Иране, между нашими странами господствовали длительные периоды недоверия.
После победы Исламской революции в Иране те группы и политические круги нашей страны, которые равнялись на Запад, были отстранены от власти. Иранский народ стремился сам выработать свои внешнеполитические решения. Руководители Советского Союза были довольны тем, что прозападная политика Ирана рухнула, и народ стал вырабатывать суверенную самостоятельную политику. Мы исключили Советский Союз из перечня угроз, которые нависали над Ираном, его безопасностью. Мы понимали, что нам необходимо установить добрососедские отношения, определить сферы национальных интересов и объединить наши усилия против общих врагов. К сожалению, вторжение СССР в Афганистан и поддержка Советским Союзом Ирака, который напал на Иран, внесли в наши отношения много негативного и резко осложнили их.
Новые лидеры Советского Союза были убеждены, что необходимо наладить дружественные отношения с соседним Ираном. И в Иране, который занял резко антиимпериалистическую позицию, были люди, полагавшие, что нужно наладить дружеские связи с Советским Союзом. Наши страны начали плодотворные интенсивные переговоры об установлении новых отношений. Но в процессе этих переговоров в самом Советском Союзе произошли внезапные и необратимые перемены. И мы стали соседствовать не с одним Советским Союзом, а с несколькими странами, в том числе с Российской Федерацией в районе Каспия.
Нам стало казаться, что Россия ускоренными темпами движется к Западу. Но когда во главе России встал господин Путин, он стремился восстановить былую силу России и сделать её политику самостоятельной, установить отношения со странами, с которыми эти отношения вошли в прохладную фазу. С приходом господина Путина возможности нашего взаимодействия с Россией изменились к лучшему. В этот период мы вступили в серьезные переговоры в области стратегического сотрудничества. Россия начала строительство атомной станции в Бушере, что стало основой для сотрудничества в сфере энергетики. Многие проекты в Иране заинтересовали Россию для дальнейшей совместной их реализации.
В это же время страны Запада и Америка, используя события 11 сентября, начали своё наступление против всего исламского мира. Ирану пытались устроить интеллектуальную блокаду. Иран не мог согласиться с научным апартеидом. Мы полагали, что если существуют равные права для всех стран мира пользоваться благами науки и цивилизации, то мы наряду с другими государствами вправе пользоваться этими благами. Мы не могли согласиться с тем, что перед Ираном захлопнулись двери, когда он пожелал приобщиться к мировым научным знаниям. И мы не соглашались с тем, что пользоваться научными знаниями — привилегия отдельных стран. Если кто-то из наших учёных доводил результаты научных исследований до создания новых технологий, американцы выражали протест и заявляли, что Иран не вправе внедрять в жизнь новейшие технологии.
Уже несколько лет Америка поднимает ядерный вопрос Ирана. Но мы полагаем, что в основе американской политики лежит отнюдь не озабоченность в связи c возможностью создания в Иране ядерной бомбы. В 2005 году господин Путин на встрече с господином Ахмадинежадом сказал, что в России знают об истинности иранских намерений и верят, что Иран не создаёт свою атомную бомбу.
