– В смысле?

– Это боевик. Квентина Тарантино. Ты что, не смотрел?

Мне стало окончательно не по себе.

– Нет. Не люблю мелодрамы.

Он закатил глаза.

– Мда. – Потом отбросил волосы с лица, вздохнул и сказал: – Короче. Я ищу «Мост через реку Квай». Есть такое?

– Хм… Вроде бы. Там еще монашка взрывает мост, да?

Он опять криво ухмыльнулся.

– Нет. Это было в «Мулах для сестры Сары». С Ширли Маклейн и Клинтом Иствудом. А я говорю об Алеке Гиннессе. Оби-Ван Кеноби. Знаешь такого? – Я кивнул. Уж Оби-Ван Кеноби я знал. – Я почти ничего оттуда не помню, кроме мудацкого мотивчика, который они насвистывали, так что вот, решил пересмотреть.

– Но мост-то там был? – Не спрашивайте, как эта информация могла помочь мне в поисках фильма. Я просто пытался сохранить лицо.

Он покачал головой.

– Ладно, забудь. – Развернувшись, он подхватил с соседней полки «Сияние». Подошел ко мне, бросил коробку на стойку и взглянул на меня сквозь путаницу волос. – Ты что, вообще ни одного своего фильма не видел?

– Я больше люблю блокбастеры. – Я попытался сказать это не слишком оправдывающимся тоном.

– Фигово, раз так. В смысле, такого дерьма везде навалом. Тебе надо бы предлагать то, чего у других нет. Культовую классику и все такое.

– Культовую классику?

– Ага.

– Вроде «Клуба „Завтрак“»?

Он моргнул. Один раз. Второй. Потом резко спросил:

– Что за ботаном ты был, блин, у себя в школе?

– В смысле?

Он снова закатил глаза.

– Проехали.

«Клуб „Завтрак“» не был культовой классикой? Я слышал этот термин и раньше, но сейчас вдруг понял, что не вполне понимаю его смысл.

– Какие конкретно фильмы ты имеешь в виду? – спросил я, постаравшись вложить в голос побольше искренности. – Мне правда интересно.

Какое-то время он просто смотрел на меня, словно не мог решить, стоит ли воспринимать мой вопрос всерьез. Потом, наконец, откинул с лица волосы и сказал:

– «Токсичный мститель». Есть у тебя?

– Должно быть. Наверное. Я не знаю.

– «Эд Вуд»?

– Эд кто?

– «Эд Вуд» с Джонни Деппом.

– Там, где он парикмахер?

– Ты об «Эдварде Руки-ножницы» или о «Суини Тодде»?

– Я думал, мы говорили о Джонни Деппе.

Он закатил глаза.

– Ну а «Повар, вор, его жена и ее любовник»?

– Это один фильм или четыре?

– «Реаниматор»? «Смертельное влечение»? «Воины»?

– «Смертельное влечение»! – торжествующе воскликнул я. – Вот оно точно где-то было.

– Эй, Рэм, у нас в столовой вроде есть правило «Никаких педиков», нет?

– Что?

– Правильный ответ: «Зато говнюкам вход разрешен».

Пока я стоял и пытался понять, уж не назвали ли меня сейчас говнюком или педиком, он опять закатил на меня глаза.

– Чувак, это цитата из «Смертельного влечения». Ладно, забей. Я знал, что ты не догонишь. – У меня было ощущение, будто мы с ним разговариваем на разных языках. И он, очевидно, заметил мое замешательство, поскольку вздохнул и полез в карман за деньгами. – Ты все-таки посмотри что-нибудь из того, что тут есть. В смысле, как можно держать видеопрокат и ничего не знать о кино?

Я думал ровно о том же. И еще об исчезновении Трэйси. И потому решился спросить.

– Слушай… а тебе случайно не нужна работа?

– Уже есть.

– О. – Я сам не знал, почему решил, что он безработный. – Ну ладно.

– Конечно.

– Что «конечно»?

– Нужна.

– Ты же сказал, у тебя уже есть.

– Даже две. Но раз ты нанимаешь, то вторую я брошу. Все равно она полный отстой.

– И у тебя получится разобраться со всеми этими фильмами?

– Легко.

– Когда сможешь начать?

Он улыбнулся мне.

– Хоть сейчас.

– Как тебя зовут?

Его улыбка исчезла.

– Чувак, я три недели захожу сюда чуть ли не каждый день, а ты, блин, до сих пор не запомнил моего имени? – Он был прав. У меня была ужасная память. Он качнул головой, не давая мне шанса ответить. – Я Анжело. Анжело Грин.

***

Наступило и прошло восемь вечера, но от Тома не было ни слуху, ни духу. И только около девяти прозвучал звонок в дверь.

– Ты опоздал. – Я старался – не знаю, правда, с каким успехом – говорить небрежно, чтобы слова не звучали как обвинение.

– Прости, малыш.

Он приставил меня к стене и поцеловал. Ко мне в рот внедрился его язык, и он начал тереться о меня своим уже возбужденным членом.

Злиться на него, как ни хотелось, не получалось. Он был просто великолепен, его руки мяли мой зад, его пах терся о мои бедра и… о боже, я так сильно его хотел.

– У меня есть вино, – выдавил я, задыхаясь.

– Потом. – Он впился в мой рот поцелуем и простонал: – Зак, пожалуйста, дай мне сегодня. Я так сильно хочу тебя, и ты, я знаю, тоже этого хочешь.

Он был прав. Стоило мне услышать эти слова, и я стал болезненно твердым.

– Хорошо.

По пути целуясь и срывая друг с друга одежду, мы переместились в спальню.

Я достал презерватив со смазкой и передал ему, а он без лишних слов развернул меня и уложил на кровать, после чего взял за бедра и подтянул поближе к себе. В следующую секунду я уже стонал под давлением его скользких пальцев.

– Что, нравится? – спросил он, то вставляя, то вынимая пальцы и задевая ту особую точку внутри, от прикосновения к которой меня омывало волнами наслаждения.

– Да.

– Малыш, ты такой тугой. Сколько у тебя этого не было?

Его пальцы продолжали ходить во мне, поэтому сформулировать ответ было непросто.

– Слишком долго, – сказал я, толкаясь под ним все сильнее.

– Да, вот так, малыш. Расскажи мне, насколько сильно тебе это нравится.

– Очень, – выдохнул я.

– Зак, я так хочу скорее тебя оттрахать. – Пальцы исчезли, после чего ко мне прижался его член. – Не могу больше ждать. – Он с силой втолкнулся внутрь, и я закусил губу, чтобы не вскрикнуть. – О боже, малыш, ты даже лучше, чем я ожидал. Такой тугой. Черт, как же хорошо.

Тут я несколько разозлился, поскольку почувствовал, что презерватив он не надел. Зачем еще я дал его Тому в руки? Подержать? Вроде запрос был предельно ясен. Но было уже слишком поздно. Я попытался забыть об этом и просто расслабиться, пока он, вторгаясь в меня, фонтанировал потоком бессмысленных слов.

– Малыш, я от тебя балдею. О да. Ты такой тугой. Именно так. – Мне никогда не нравились пошлые разговоры во время секса, но не мог же я попросить его заткнуться.

Том уже ускорялся, и мне стало ясно, что долго он не продержится. Ухватившись за спинку кровати, я потянулся вниз и занялся собой, пока он вспахивал меня так энергично, что можно было не сомневаться: утром у меня все будет болеть.

– Я почти. Почти. – Вцепившись в мои бедра, он сделал еще один выпад и кончил. Мне до конца было еще далеко. Однако он вместо того, чтобы помочь, так и остался лежать на месте, не вынимая, а когда я наконец-таки сам довел себя до оргазма, рухнул на постель рядом со мной. – Зак, ты потрясающий.

Жаль, но сказать ему то же самое я не мог. Однако даже такой секс был лучше, чем никакого, и я понадеялся, что со временем все станет получше.

– Почему тебе пришлось задержаться на работе? – спросил я.

– Совещание затянулось. Ты же знаешь, как это бывает. Все говорят, никто друг друга не слушает. – Вообще я не знал, но ничего не ответил. – Скукота.

– Я рад, что ты все-таки смог прийти.

– Я тоже. Я скучал по тебе. – Он перекатился ко мне, чтобы поцеловать, потом встал и начал одеваться. – Вот теперь можно и выпить.

Я натянул домашние треники и футболку, потом разлил по бокалам вино. Мы переместились в гостиную. Там я включил музыку, повернулся к нему, и мы в неловком молчании уставились друг на друга. Это было смешно. Я только что разрешил ему отыметь себя, но понятия не имел, о чем с ним можно поговорить.

Он огляделся и, заметив на столе разложенный паззл, подошел взглянуть.