– Да, Руби. Спасибо. – Я с трудом сохранил невозмутимое лицо. – Премного тебе благодарен. – Многозначительно кивнув, она направилась к двери и уже открыла ее, как вдруг мне пришла в голову одна мысль. – Руби, – окликнул ее я, – а я был мертвым?

Она удивленно на меня оглянулась.

– Конечно, нет, дорогой. С чего бы?

– Ну… – Я чувствовал себя глупо, но мне правда хотелось узнать ответ. – Если там был ангел, значит я находился в раю, нет?

Она погрозила мне пальцем.

– Не умничай, Зак. В раю машин не бывает.

После нее зашел Джереми. Это его хэдшоп находился напротив книжного Руби, но Джереми и близко не походил на волосатого босоногого хиппи. Он воспитывал троих детей-подростков, каждый день носил галстук и был активным членом школьного родительского комитета и городского совета. В довершение он являлся убежденным сторонником Либертарианской партии. Большую часть времени это не имело никакого значения, но перед выборами, как в этом году, Джереми разворачивал полномасштабную кампанию.

– Зак, хотел спросить, думал ли ты, за кого будешь голосовать на президентских выборах.

Во всем, что касалось политики, я был удручающе несведущ.

– Разве кандидаты уже известны? – спросил я. Сначала вроде должны были пройти праймериз (предварительные выборы, позволяющие определить ведущих претендентов от основных политических партий – прим. пер.). Или нет?

Он неодобрительно покачал головой.

– Зак, неважно, каких очередных брехунов выдвинут республикраты (имеются в виду республиканцы и демократы, две ведущие партии в США – прим. пер.). Голосуя за любого из них, ты только сохранишь статус-кво. Разве ты этого хочешь?

– Хм…

– Ты против запрета абортов?

– Полагаю, да. – Мужчинам-геям, правда, задумываться на эту тему приходилось нечасто.

– И однозначно за однополые браки?

– Конечно. – Хотя лично мне для этого надо было сперва начать с кем-то встречаться.

– И веришь в декриминализацию марихуаны?

– Наверное. – Я точно не собирался спорить на эту тему с человеком, который зарабатывал себе на жизнь, продавая бонги (приспособление для курения – прим. пер.).

– Тебе не кажется, что у тебя должна быть возможность голосовать против нашего неуправляемого государства, но не против этих основных прав? Основных прав, которые должны быть защищены конституцией.

– Ну…

– Зак. Ты хотя бы конституцию нашу читал?

Тут мне пришлось призадуматься. Каким образом у меня получилось за двенадцать лет школы и пять лет университета ни разу не открыть конституцию?

– Кажется, нет, – сознался я, сам себе удивляясь.

Джереми покачал головой.

– Вот и наш президент тоже. Подумай об этом, Зак.

Он оставил у меня на стойке пачку листовок и направился к Руби. Предвыборный сезон обещал быть долгим.

Поскольку была пятница, моя постоянная клиентура начала подтягиваться во второй половине дня. Первым явился панк, который ушел сразу после Тома, но до откровений Руби о пасте и ангеле. Потом пришел Джимми Баффетт (певец кантри, добившийся известности благодаря песне «Margaritaville» – прим. пер.). Я не помнил, как его звали на самом деле, но он был вылитый человек-Маргаритавилль. Сдавая фильмы, он всегда жутко стеснялся. Наверное, своих рубашек с неизменным гавайским принтом. Следующим появился Эдди. Его тоже звали как-то иначе, но он всегда носил футболку Iron Maiden с омерзительной физиономией Эдди (маскот британской хеви-метал-группы Iron Maiden – прим. пер.) и стригся под их вокалиста. Последней пришла Готка – девица с черными волосами, густой черной обводкой вокруг глаз (из-за чего мне всегда казалось, что она только что плакала) и тремя колечками пирсинга на верхней губе. Расплачиваясь за фильм, она пронзала меня вызывающим взглядом, и после ее ухода пришла пора закрываться.

Весь последний час я волновался, что Том не придет, но он появился ровно в шесть вечера и отвел меня в роскошный ресторан. Мы выпили бутылку кьянти и немного поболтали. Он, вне всяких сомнений, флиртовал со мной. Затем он отвез меня к видеопрокату и проводил до машины.

– Предыдущий владелец обанкротился, так что здание досталось мне по хорошей цене. Хозяин из него был никудышный. Ты знаешь, что вас с ним даже не заключен договор?

– Да, бумажную работу мистер Макбрайд не любил. Я платил за аренду, и этого ему было достаточно. – Тут я понял, что еще это означает. Меня могли выселить. Причем абсолютно в любой момент.

– Скоро я составлю новые контракты. Плохая новость в том, что я не знаю, смогу ли оставить арендную плату на прежнем уровне. Зданием нужно серьезно заняться, а я, в конце концов, бизнесмен.

Для меня эта новость была очень плохой. В последнее время я едва сводил концы с концами, и в случае повышения платы меня ожидали проблемы.

– И сколько мне теперь придется платить?

– Пока не знаю. Я еще не продумал все до конца. – Он шагнул ко мне, и мое сердце забилось быстрее. – Ты сможешь позволить себе повышение платы? – Каким-то образом у него вышло задать этот вопрос невероятно сексуальным тоном.

– Вряд ли, – выдавил я, а он поднял руку и, коснувшись моей щеки, подошел ко мне почти что вплотную.

– Мне очень не хочется рушить твой бизнес.

– Тут наши желания совпадают.

Том улыбнулся, и у меня чуть не отказали колени. Прижавшись ко мне, он прошелся губами по моим губам. Думая о том, как потрясающе от него пахнет, я прильнул к нему, и тогда он поцеловал меня по-настоящему, втолкнув язык ко мне в рот, а потом, двумя руками взявшись за мою задницу, с силой притиснул меня к себе. Несмотря на всю нашу одежду, я чувствовал, какое крепкое и мускулистое у него тело. Поцелуй закончился слишком быстро, но сразил меня наповал.

– Быть может, – проговорил он своим низким, чувственным голосом, – у нас получится что-то придумать. Ты как, за?

– Безусловно.

– Хорошо. – Он улыбнулся и отошел назад. – Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.

Возвращаясь домой на своем старом «мустанге», который был у меня со времен колледжа, я жалел, что не пригласил Тома к себе. Затяжного возбуждения от его единственного поцелуя оказалось недостаточно, чтобы облегчить чувство одиночества, с которым мне пришлось подняться на свой этаж. Хорошо хоть, что перед тем, как лечь спать, надо было убить всего пару часов.

Дома я плеснул себе немного вина и включил музыку. На обеденном столе лежал начатый паззл. За него я и засел. Так проходили почти что все мои вечера – за судоку, кроссвордами, паззлами, за чем угодно, что помогало скоротать время.

В комнату забрела Гейша, кошка Джонатана. Я до сих пор считал ее его кошкой, хотя почти десять лет о ней заботился я, а не он. У нее была пушистая серебристая шерстка и зеленые глаза. Именно он ее бросил, но она так и не простила меня за то, что я не был им. Она оглядела меня с открытым презрением, на которое способны только кошки, и исчезла за кошачьей заслонкой в окне.

Я вспомнил, как мы с Джонатаном радовались, когда купили ее и принесли домой. У нас было столько планов.

Все это было очень давно.

Как я дошел до такой жизни? Почему я по сей день жил в той же квартире и работал на том же месте? Я умудрился пережить DVD-революцию, но ради чего? Свой бизнес я не любил и знал, что рано или поздно меня заставят закрыться. Это был лишь вопрос времени. Странно, что это не случилось годы назад. Но чем можно было заняться еще, я просто не представлял.

Я плыл по течению и боялся, что не переживу следующий шторм. Размышления на эту тему вгоняли в депрессию. Я допил вино и лег спать.

***

Позвонив на следующий день, Том сообщил, что отлично провел вчера время, и заверил меня, что мы скоро увидимся, правда, не уточнил, когда. Через два дня он так и не объявился, но я не беспокоился, поскольку был для этого слишком занят. У меня был ровно один помощник, точнее помощница. Двадцатидвухлетняя девица по имени Трэйси. Или Тэмми, не помню. Она была постоянно под кайфом и от нее разило пачулями. Вот уже четыре дня подряд она не показывалась на работе, и на пятый я решил, что ее можно смело считать уволившейся.