Молодые энергичные люди, занятые не спекуляциями на биржах или прозябанием в казино и клубах, а работающие на реальное благо страны, несмотря на экономическое эмбарго, — вот что выгодно отличает иранскую молодёжь от большинства нашей. У неё другие цели и устремления.

Был показан великолепный квартал-университет, продолжающий расти и строиться, прекрасная посещаемая современнейшая библиотека, — всё это говорит о многом.

В главном религиозном центре Ирана, в городе Кум, где жил Аятолла Хомейни, удалось увидеть, как бережно и неформально относятся здесь к исламской традиции и как много искренне верующих людей посещают эти места, что, безусловно, отражается на общем нравственном уровне всей страны; как не расходятся слова и дела правительства, как внимательно следят за духовным здоровьем иранцев, не допуская на телеэкраны и в прессу разлагающую бациллу дьявольского зла. Потрясло, как на государственном уровне поддерживается огромное печатное наследие с крупными реставрационными центрами старых книг, хранилища, обеспеченные такой мощной защитой, что даже многокилотонный заряд не сможет разрушить их. Удивительный научный центр по исследованию Корана — с компьютерами и информационными банками, а также библиотеки религиозной литературы.

Хотелось бы, чтобы и у нас государство на деле поддерживало традиции Святого Православия и Ислама и не позволяло врагам этих религий открыто разрушать через ТВ и другие СМИ моральные устои верующих.

Видно, как неподдельно чтят скромный дом Аятоллы Хомейни простые иранцы, как многие благодарны свершившейся революции справедливости.

На обратном пути в Тегеран, уже вечером, мы посетили мавзолей Имама Хомейни, это поистине циклопическое, ещё строящееся, сооружение, которое снаружи напоминало некий космодром революций, с гигантскими, поблескивающими сталью минаретами, как ракетами, защищающими завоевания народа и готовыми, если будет надо, продолжать дело справедливости во всём неблагополучном мире.

В своей речи на встрече с журналистами президент Ирана Ахмадинежад подчеркнул, что бороться и противостоять американо-сионистской антитрадиции надо всем народам и конфессиям, включая самих американцев и евреев, если они являются приверженцами традиционных ценностей, и что Иран всегда будет союзником в этом правом деле.

Конечно, нельзя полностью прочувствовать дух страны, не пройдя после официальных мероприятий по городу и не пообщавшись по душам с людьми. К счастью, мне это сделать вполне удалось. Когда, окунаясь в уличную суету, видишь лица простых людей, погружённых в повседневные заботы, то, конечно, невольно сравниваешь иранцев и русских — и, наряду с явными отличиями, находишь и много общего: люди добрые, открытые, радушные, при этом не фамильярные, серьёзные, а наряду с этими качествами — очень эмоциональные и душевные.

Бродя по городу вместе с коллегами по "фотографическому цеху", мы подошли к религиозному учебному заведению, школе фикха Сепахсалар, где готовят шариатских судей, исламских теологов и других специалистов. Здесь я понял, что разговоры про исламское полицейское государство — это попросту ложь.

Казалось бы, закрытое серьёзное государственное учебное заведение, но мы были пропущены внутрь и "стражи исламской революции" нас ничуть не задерживали. Мы прогулялись с переводчиком по всей территории медресе, познакомились со студентами-талибами и были приглашены ими в "келью" на чашку чая с сахаром вприкуску. Там, уже сидя на ковре, мы выяснили, что находимся в гостях у аспиранта Ахмада Лохрасби, который пишет диссертацию о Коране в сравнении с западной философией XVIII-XIX веков. В нашей беседе прозвучало имя Канта и других философов, а позже выяснилось, что Ахмад хорошо знаком и с трудами Толстого о непротивлении злу, и с творчеством Фёдора Михайловича Достоевского. Открытая беседа обнаружила обоюдную симпатию и взаимопонимание, после чего второй наш собеседник, Мохсен Реза, будущий шариатский судья, исполнил нам красивую народную иранскую песню, а я в ответ спел казачью песню "Не для меня" — что и стало кульминацией нашей встречи, которая ярко символизировала дружбу русского и иранского народов.

Исламская республика Иран — это не изоляционистская модель государства, а открытая система, готовая взаимодействовать со всем миром на основе справедливости и взаимовыгодных паритетных отношений, а коли надо — способная и защитить себя от внешней агрессии… Вот только б наша матушка Россия не подвела!

Василий Проханов

На встрече президента Медведева с блогерами 9 ноября известная писательница и блогер Марина Юденич вновь обратила внимание нашего гаранта Конституции на необходимость пересмотра дела лейтенанта Сергея Аракчеева с целью восстановления справедливости в отношении осужденного. Президент, лукаво сделав вид, что знает о деле лишь по дискуссиям в интернете, пообещал разобраться. После чего адвокат Сергея Дмитрий Аграновский немедленно подал ходатайство в Генпрокуратуру о возобновлении производства по этому делу ввиду новых обстоятельств. И весть об этом разговоре Марины с Президентом РФ широким информационным фронтом прошла по стране…

А незадолго до этого — надеюсь, судьбоносного для Сергея — события, в начале октября в рамках программы екатеринбургского Открытого фестиваля документального кино "Россия", на широкий экран вышел документальный фильм режиссера Светланы Стасенко и сценариста Игоря Хрекина "На мне крови нет", посвященный делу лейтенанта Сергея Аракчеева. Эта двадцатиминутная лента была снята при продюсерской поддержке Игоря Виттеля.

За годы, что прошли с момента вынесения приговора, люди, неравнодушные к судьбе лейтенанта Аракчеева, не смирились с ситуацией и не опустили рук. Они продолжают действовать — каждый на своем месте, пользуясь любым подходящим случаем для разговора о судьбе лейтенанта. И, как показывает жизнь, их усилия не проходят даром. Правда, справедливость и неравнодушие, при определенной поддержке общественности, оказывается, еще способны влиять на волю властей.

При вынесении приговора в отношении Аракчеева и Худякова были проигнорированы показания 25 свидетелей, а также результаты пяти баллистических экспертиз, из которых однозначно следует, что все гильзы и пули, найденные на месте происшествия, не имеют никакого отношения ни к автомату Е. Худякова, ни к автомату С. Аракчеева, ни вообще к какому-либо оружию воинской части 3186, представленному на экспертизу. В одном из трупов убитых есть "слепое" пулевое ранение. Это значит, что пуля убийцы — ключевая улика — находится в теле убитого. Извлечь пулю и подвергнуть ее баллистической экспертизе — обычное и обязательное следственное действие в таком случае. Ведь именно экспертиза этой пули дала бы однозначный и окончательный ответ на вопрос о причастности обвиняемых к этому убийству. Но этого почему-то сделано не было ни сразу после обнаружения убитых, ни позже. А на все ходатайства стороны защиты о такой экспертизе ответ был один — по исламским законам эксгумацию проводить нельзя. Родственники убитых, чеченские власти категорически против эксгумации. "Народные традиции" были противопоставлены букве закона и победили закон.