За четыре месяца непрерывных боёв части вермахта и их союзников вышли на рубежи, с которых вполне реальным выглядел "бросок на Москву". Захвату советской столицы (операция "Тайфун") в планах "блицкрига" придавалось решающее, главное значение.

Не только потому, что её падение должно было на уровне символов "вырвать сердце" у идейной, политической и военной системы СССР — война продолжалась бы и после этой катастрофы. Не только потому, что падение крупнейшего города с его промышленным и — особенно — транспортным потенциалом резко снизило бы военные возможности Советского Союза. Но прежде всего потому, что падение Москвы означало бы вступление в войну Японии на Дальнем Востоке и Турции в Закавказье, а также, скорее всего, — отказ Великобритании и США от реальных союзнических отношений.

Именно поэтому Верховным Главнокомандующим и Государственным Комитетом Обороны СССР было принято решение Москву не сдавать. Г.К.Жуков 26 ноября 1941 года писал: "Остановить теперь противника на подступах к нашей столице, не пустить его, перемолоть в боях гитлеровские дивизии и корпуса… Московский узел является сейчас решающим… Пройдет ещё немного времени — и наступление врага на Москву должно будет захлебнуться. Нужно во что бы то ни стало выдерживать напряжение этих дней".

А напряжение в те дни было таким, что живая сила, боевая техника и даже стрелковое оружие распределялись буквально поштучно. И судьба битвы решалась порой в столкновениях нескольких тысяч, сотен и даже десятков человек, что нашло своё отражение, например, в подвигах подольских курсантов или 28-и панфиловцев. Порой казалось, что еще чуть-чуть — и оборона Москвы не выдержит. На отдельных направлениях части противника пробились совсем близко к советской столице и находились в 20-25 км от Кремля. Но это трагическое "чуть-чуть" не произошло, на каждый удар противника советские войска отвечали контрударом, на пути вермахта возникали всё новые и новые рубежи обороны. Вполне возможно, что слова "Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!" — были сказаны вовсе не политруком Василием Клочковым, но эти слова повторяли миллионы людей, они стали для них не только призывом, но и внутренним руководством к действию.

4 декабря советские войска перешли в контрнаступление по всему фронту.

Та война не зря была названа и по сути была Великой Отечественной. Более чем миллионной группировке вермахта и его союзников под Москвой противостояла не только Красная Армия, а, практически, всё население страны, мобилизованное и организованное коммунистической партией и советским правительством для защиты Отечества и его столицы — Москвы.

О том, насколько на самом деле велик был "запас прочности" у защитников Москвы, свидетельствует, например, один-единственный факт: более 7000 вылетов вражеских бомбардировщиков привели к разрушению 1500 московских зданий, или менее чем 2% от их общего числа. Для сравнения — в Лондоне 1940 года количество разрушений было почти в 10 раз большим.

"Вопреки" политическому руководству, как это стало модным утверждать сегодня, войны такого масштаба и даже сражения такого масштаба не выигрываются и не проигрываются.

А битва под Москвой стала одним из самых длительных (с 30 сентября 1941 года по 20 апреля 1942 года) и кровопролитных (данные по убитым колеблются в пределах от 1,4 до 1,9 млн. человек) сражений Великой Отечественной и Второй мировой войны. С ней сопоставим, пожалуй, только легендарный Сталинград (17 июля 1942 года — 2 февраля 1943 года, свыше 1,5 млн. безвозвратных потерь с обеих сторон).

Именно после разгрома вермахта зимой 1941-42 года, Англия, США и еще 26 стран мира объявили о создании антигерманской коалиции, что предопределило не только исход Второй мировой войны и Победу 1945 года, но и весь "формат" современного человечества, отрицающего идеи не только расового, но и любого иного превосходства одних людей над другими, не исключая критерия "богатства". Поэтому отождествление немецкого нацизма и советского социализма на руку только современным, "рыночным" фашистам. И новая "битва под Москвой" против них — ещё впереди.

Владимир Винников