— Ты послушай его! — сказал Краб, останавливая на Ма Джунге выпученные глаза, — пара сотен!

— Ну и что нам это дает? — заметил Ма Джунг.

— Ну это им также ничего не дает, — сухо сказал Краб. И обратился к Креветке, — река выглядит красиво в сумерках. Жаль, что мы не бываем здесь чаще, ночью.

— Она тихая, — сказал Креветка,

— Хотя и не всегда! — заметил Ма Джунг, вставая. — Я полагаю, что твои парни займутся расследованием нападения, которое произошло. Я должен вернуться к господину судье и доложить ему, что я знаю, где искать госпожу Линг.

— Если ты найдешь ее, — сказал Краб, — когда я проходил там перед рассветом сегодня утром, я видел там свет.

— Так как она слепа, то свет означает, что у нее посетители, — добавил Креветка.

Ма Джунг поблагодарил их за гостеприимство, затем пошел обратно в сгущающиеся сумерки. Он постоял немного перед лачугой госпожи Линг. Света не было; казалось, она была пуста. Он толкнул дверь, окинул быстрым взглядом полутемную комнату, в которой была одна только бамбуковая кушетка. Там никого не было.

В Красном павильоне Ма Джунг нашел судью Ди, стоявшего на веранде у балюстрады. Он наблюдал, как садовые сторожа зажигали фонари между деревьями. Он рассказал судье о нападении и заключил:

— Конечным результатом является то, что я знаю наверняка, где живет госпожа Линг. Но сейчас там ее нет, и поэтому нам не надо идти туда. По крайней мере, сейчас. Возможно, посетители увезли ее куда-нибудь.

— Но она очень больна! — воскликнул судья Ди. — Мне не нравится, что у нее гости; я думал, что никто о ней не знает, кроме двух твоих друзей и той девушки, Серебряной Феи, — он в беспокойстве подергал усы. — Ты уверен, что это Краб и Креветка должны были попасть в засаду, а не ты?

— Конечно, они, Ваша Честь! Каким образом эти негодяи могли узнать, что я буду там? Они устроили засаду на Краба, чтобы отомстить за троих из их банды, убитых им во время налета две недели назад. Они не знали о Креветке.

— Если это так, то бандиты должны знать, что твои двое друзей имеют привычку спать днем и не возвращаться домой до рассвета. Если бы ты случайно не попросил их проводить до лачуги госпожи Линг, бандитам пришлось бы ждать там весь вечер и всю ночь напролет.

Ма Джунг пожал плечами.

— Возможно, они были к этому готовы!

На некоторое время судья Ди задумался, пристально глядя на здание ресторана напротив, где опять празднество, казалось, было в полном разгаре. Он повернулся и заметил со вздохом:

— Да, опрометчиво я вчера сказал, что потрачу еще только один день на дело магистрата Ло! Ну, сегодня вечером ты мне не нужен, Ма Джунг. Тебе бы лучше сейчас пойти пообедать, а затем немного развлечься. Завтра утром мы встретимся здесь опять после завтрака.

После того, как Ма Джунг ушел, судья Ди принялся расхаживать по веранде, заложив руки за спину. Он чувствовал беспокойство, ему не нравилась перспектива обедать одному в своей комнате. Он вошел и переоделся в платье из гладкого голубого хлопка. Надев маленькую черную шапочку, он вышел из гостиницы «Вечное Блаженство» через главные ворота.

Проходя мимо дверей гостиницы, где остановился Киа Ю-по, он приостановился. Он мог бы пригласить молодого поэта разделить с ним вечернюю трапезу и расспросить его побольше о происках Вена против губернатора Фенга. Почему академик так внезапно отказался от этой авантюры? Возможно, он решил, что заставить выйти за него замуж дочку Фенга — более легкий путь, чтобы прибрать денежки губернатора к рукам, и к тому же нет необходимости делить их с антикваром.

Он зашел на постоялый двор, но хозяин сообщил ему, что поэт ушел, пообедав в полдень, и еще не возвращался.

— А на днях он занял у меня серебряную монету, — добавил он печально.

Оставив хозяина гостиницы его заботам, судья вошел в первый попавшийся ресторан. Он пообедал незамысловатым кушаньем, затем наверху, на балконе выпил чаю. Сидя близко к перилам, он бесцельно смотрел вниз на толпу на улице. На углу группа молодых людей ставила чашки с едой на жертвенник умершим, воздвигнутый там. Судья Ди подсчитал на пальцах. Завтра будет тридцатый день седьмого лунного месяца, конец праздника Поминовения. Тогда вещи из бумаги и другие жертвоприношения будут сожжены. А всю эту ночь напролет врата в Мир Иной будут еще открыты.

Откинувшись на стул, он в досаде кусал себе губы. Он и раньше сталкивался со сложными ситуациями, ставившими его в тупик, но тогда, по крайней мере, было достаточно фактов для выстраивания версий и отбора подозреваемых лиц. Но в данной ситуации он не мог разобраться. Без сомнения, один и тот же преступник был ответственен и за убийство Тао Квэнга, которое произошло тридцать лет назад, и за кончину Осенней Луны. И неужели же теперь этот человек также уничтожил госпожу Линг? Он нахмурился в беспокойстве. Он не мог избавиться от чувства, что существует связь между ее исчезновением и нападением на Ма Джунга и двух его друзей. И единственным ключом, который был у него в руках, было то, что неизвестному убийце должно быть около пятидесяти лет и что он — человек, живущий на Райском Острове или тесно связанный с ним. Даже случай с академиком не был целиком ясен. Рассказ Нефритового Кольца о том, как она убила академика, казался вполне откровенным, но отношения академика с Осенней Луной оставались тайной. Было более чем странно, что, казалось, никто не знал, где происходили их встречи. В их отношениях должно было быть нечто большее, нежели простой флирт. Он действительно намеревался выкупить Королеву Цветов. Но разве его пристрастие к Нефритовому Кольцу не доказывало, что для этого существовала какая-то скрытая причина, а не просто обычная страсть, которая и заставила его решиться на то, чтобы выкупить Осеннюю Луну? Может быть, она шантажировала его? Он печально покачал головой. Он никогда не сможет раскрыть эту тайну, так как и академик, и Королева Цветов мертвы. Вдруг он начал сердито ворчать на себя. Он сделал большую ошибку! Посетители за соседним столом с любопытством смотрели на этого высокого бородатого господина, который, казалось, вводил сам себя в сердитое настроение. Но судья Ди не замечал этого. Он резко встал, заплатил по счету и спустился вниз.

Он прошел мимо постоялого двора, где жил Киа Ю-по и зашагал вдоль бамбуковой ограды, которая была по левую сторону, пока не дошел до небольшой калитки. Она была приоткрыта, на косяке висела деревянная дощечка с надписью — «Вход посторонним воспрещается».

Он растворил ее и пошел по ухоженной тропинке, извивавшейся между высокими деревьями. Их густая листва защищала от шума улицы. Когда он вышел к берегу большого пруда, было необычайно тихо. Изящно изогнутый мост из дерева, покрытого красным лаком, вел на другую сторону пруда. Пока он шел по скрипящим доскам, он слышал всплески воды — это испуганные лягушки прыгали в темную воду.

На другой стороне пруда крутая лестница вела в изящный павильон, приподнятый приблизительно на пять локтей над землей на толстых деревянных опорах. В павильоне был только один этаж, остроконечная крыша была украшена медно-красной черепицей, позеленевшей от времени.

Судья Ди поднялся на балкон. Бросив быстрый взгляд на массивную парадную дверь, он обошел павильон, который имел восьмиугольную форму. Стоя у балюстрады в конце павильона, он смотрел сверху на сад, расположенный за постоялым двором, где жил Киа, и еще далее — на сад, находящийся сбоку гостиницы «Вечное Блаженство», слабо освещенный огнями из парка. Он мог лишь едва различить тропинку, ведущую к веранде Красного павильона. Повернувшись, он внимательно осмотрел черный ход. Длинная полоска белой бумаги была приклеена над висячим замком с оттиском печати Фенга на ней. Дверь казалась менее прочной, чем парадная. Как только он толкнул ее плечом, она распахнулась.

Он вошел в темную залу и наощупь нашел свечу на столе для закусок. Он зажег ее при помощи трутницы, которая лежала сбоку.