16 В 1980-е годы Турбин не раз говорил мне, как он сумел вместо обвинений выступить чуть ли не общественным защитником Жебрака, благодаря чему они будто бы даже подружились на всю жизнь. Под влиянием этих не раз повторенных утверждений я ввел в первое издание этой книги упоминание о таком характере выступления Турбина. Однако недавно, ознакомившись со стенограммой суда, хранящейся в Архиве Министерства образования, я увидел истинный текст речи Турбина и ужаснулся тому, как он пытался ввести меня в заблуждение относительно его чисто погромной речи на суде.

17 Автор статьи в "Правде" И.Д.Лаптев был высоко оплачен: через год Лысенко включил его в список лиц, назначенных Сталиным без выборов академиками ВАСХНИЛ (151). Кроме того из кресла заведующего сельскохозяйственным отделом редакции "Правда" он был возведен в ранг заместителя главного редактора этой самой важной в стране газеты. В этой должности он был утвержден постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) (152). Но во времена падения авторитета Лысенко в 1970-е годы тогдашний Президент ВАСХНИЛ П.П.Лобанов издал приказ об исключении из списка академиков (а, значит, и из списка на получение высокого академического гонорара) И.Д.Лаптева, С.Ф.Демидова, а затем и И.И.Презента (смелости Лобанову придавало то, что первых двоих критиковал Н.С.Хрущев, а Презента не уважали поголовно все).

Презента спасла от публичного позора внезапная смерть, наступившая 15 сентября 1969 года, через несколько дней после издания Лобановым приказа. Похоронили Презента как академика. Рассказывают, что Презент, после решения Лобанова лишить его звания академика и соответствующего денежного обеспечения, решил воспрепятствовать выполнению этого приказа весьма ловким путем. Он подготовил письмо в Советский Комитет солидарности с борющимся народом Вьетнама (шла война Вьетнама с США), в котором уведомлял, что отдает распоряжение бухгалтерии ВАСХНИЛ переводить его гонорар академика в дар народу Вьетнама. Презент ходил из кабинета в кабинет в здании президиума ВАСХНИЛ и, потирая руки, рассказывал, какую он затеял игру и как поставил Лобанова в неловкое положение: пусть, дескать, Президент лишит бедных вьетнамских детишек солидной ежемесячной помощи академика. И не умри Презент через несколько дней от заражения крови (в эти дни у него на шее сиял здоровенный фурункул), неизвестно еще, не пришлось ли бы Лобанову и на самом деле отменять свой приказ.

18 В вводной статье, предшествовавшей публикации письма Цицина Сталину, Андреев сообщил, что негативная оценка Цициным вклада Лысенко в сельскохозяйственную биологию могла подтолкнуть Ю.А.Жданова на то, чтобы выступить с его лекцией против Лысенко (см. ниже в этой главе). Однако в телефонном разговоре с Юрием Андреевичем Ждановым, состоявшемся 25 декабря 2000 года, Жданов сообщил мне, что в ЦК партии тогда поступало много писем с негативной оценкой действий Лысенко и что конкретно письмо Цицина не имело той роли, какую ему приписывает Андреев.

19 Позже, в 1958 году, В.П.Эфроимсон попросил меня передать написанную им докладную записку об ответственности Лысенко за просчеты, связанные с использованием генетики в военных целях учившемуся вместе со мной на физическом факультете МГУ сыну маршала М.В.Захарова. Я передал папку с рукописью Эфроимсона Сереже Захарову, тот вручил её отцу. По словам Сережи отец тщательно изучил рукопись и просил передать Эфроимсону, что изложенные им соображения будут им учтены.

20 В 1989 году был опубликован более поздний вариант рукописи Эфроимсона, озаглавленной "О подрыве сельского хозяйства Советского Союза и международного престижа советской науки". В журнале работа была озаглавлена иначе: "О Лысенко и лысенковщине" (167).

21 По-видимому эта записка Шмальгаузена достигла Сталина, так как в его памяти отложилось что именно этот ученый ратует за генетику и противостоит Лысенко, хотя на самом деле эволюционист Шмальгаузен был далек от основных разногласий генетиков с "мичуринцами".

22 Характерно, что Ю.А.Жданов сводит неприятие отцом Лысенко к социокультурным аспектам, а не к его постоянному обману властей, к неосуществлявшимся новациям, вытеснению из научных организаций ученых, несогласных с Лысенко, к криминальной сути всего корпуса лысенковских структур, находивших опору в партийных кругах на верхах власти.

[5] Можно напомнить в этой связи, какой большой ошибкой было со стороны члена Политбюро ЦК ВКП(б) М.П.Томского заявление перед XVI съездом партии, что он собственноручно слагает с себя обязанности председателя ВЦСПС, сделанное с целью "пугнуть" Сталина. Тут же Томский и весь послушный ему аппарат ВЦСПС был смещен со своих постов и заменен верными Сталину людьми, а Томский погиб в застенках.

В то же время проявлять горячку после любого критического выступления в СССР также не было принято, ибо само по себе выступление с критикой, даже весьма резкой, исходящей от сколь-угодно высокого лица, еще не означает непременного и немедленного "вотума недоверия" и репрессий. Можно указать в качестве примера на хорошо известную в высших сельскохозяйственных кругах СССР историю, произошедшую с другим Президентом ВАСХНИЛ П.П.Лобановым. В 1973 году член Политбюро ЦК КПСС Д.С.Полянский, незадолго до этого назначенный Министром сельского хозяйства СССР, на одном из заседаний коллегии Министерства обрушился на престарелого Лобанова с потоком критических высказываний и закричал ему в лицо: "Либо найдите в себе остатки партийной совести и сейчас же напишите заявление о переходе на пенсию, либо мы будем вынуждены снять вас с вашей должности". Лобанов √ бывший сталинский министр, человек столь же изощренный в подобного рода делах, как и Лысенко, счел за благо отмолчаться и подождать, как будут развиваться события. Такая тактика была с лихвой вознаграждена: он оставался на посту Президента еще почти 5 лет, а Полянский через несколько дней после окончания в марте 1976 года XXV съезда КПСС был освобожден от членства в Политбюро и лишился министерского кресла.

На совершенно особое положение Лысенко в сложившейся системе власти указывает то, что он не раз пытался разыграть роль обижаемого властями и прибегал к давлению на них с помощью угроз собственной отставки. Так, 11 декабря 1944 года желая переломить зревшее в верхних эшелонах власти недовольство тем, как он руководит ВАСХНИЛ, он направил В.М.Молотову (тогда зам. пред. Совнаркома СССР) такое письмо:

⌠Прошу освободить меня от должности Президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина... Будучи Президентом, я почти не имею возможности ни оказывать содействие правильному развитию теорий сельскохозяйственной науки, ни направлять их на максимальную помощь практике, ни предупреждать ложно научные тенденции и рост различных "школ"■ (3).

Этот же прием Лысенко повторил 3 декабря 1946 года, когда он заявил А.А.Жданову в письменной форме, что выйдет из состава членов АН СССР, если Н.П.Дубинин будет избран членом-корреспондентом АН СССР (3а). Дубинина избрали, но из Академии, конечно, Лысенко не вышел.

2 На людях Бенедиктов и Лысенко нередко появлялись вместе, напоказ были дружелюбны, но, как говорится в душу не влезешь. Во всяком случае известно, что Лысенко к Бенедиктову относился плохо. Показательным примером может служить история с попыткой Бенедиктова получить диплом профессора. В одном из московских вузов он читал небольшой курс студентам и решил (как это делает большинство крупных администраторов) обзавестись профессорским званием. Ученый Совет этого института послушно выдвинул кандидатуру министра в профессоры и послал свое решение в Высшую Аттестационную Комиссию для утверждения. Обычно в таких случаях отказов ВАК не дает. Но, к удивлению многих, Лысенко, числившийся членом Президиума ВАК, но крайне редко появлявшийся на его заседаниях, приехал и добился, чтобы звание профессора министру присуждено не было (5). Бенедиктов проработал на посту министра до конца 50-х годов, потом был отправлен в почетную "ссылку" √ послом СССР в Индию (благодаря его беспечности на этом посту дочь Сталина √ Светлана Аллилуева смогла бежать на Запад) и в Югославию. Он скончался в 1983 году (6).