"Закон жизни вида" и жирномолочные коровы

В 1935 году, выступая перед академиками ВАСХНИЛ, Лысенко сказал:

"Я чуть ли не ежегодно в продолжение последних восьми лет коренным образом меняю свою специальность" (108).

Но при этом он все-таки добавлял, что эти перемены происходят в русле одного набора дисциплин:

"Все время я занимаюсь одним и тем же вопросом -- изучением сельскохозяйственных растений" (109).

Свою связь с растениеводческими дисциплинами Лысенко подчеркивал и позже. Так, став в 1938 году Президентом ВАСХНИЛ, он написал в "Правде":

"Лично я, например, могу считать себя консультантом по вопросам яровизации и производства наилучших семян зерновых культур. Но какой же из меня консультант по вопросам животноводства или механизации?" (110).

Однако менялись времена, менялся и уровень его амбиций. Он распростился с былой личиной скромности и с тем же багажом научных знаний принялся творить чудеса и в животноводстве и в других мало ему известных областях науки. В 1952 году в Горках Ленинских начали претворять в жизнь идею Лысенко о создании в стране стада жирномолочных коров.

Была в Горках своя ферма, которая снабжала рабочих хозяйства молочной продукцией. Стадо состояло из коров и быков одной -- остфризской породы. До 1948 года здесь вели обычную для всех ферм работу. Но вскоре после войны сюда перебрался Сурен Леонович Иоаннисян, которому хотелось, как и всем рвущимся в передовики, не ударить лицом в грязь. Пока у начальства никакой новой идеи не было, Иоаннисян трудился по старинке. Раз, по убеждению Лысенко, среда обитания определяет наследственность, нужно было заняться улучшением содержания и кормления животных. Ведь каков корм -- такова и порода. Как писал позже Иоаннисян:

"В конце 1947 -- начале 1948 года... для повышения продуктивных качеств молочного скота прежде всего улучшили кормление, уход и содержание" (111).

Но в середине 1948 года начались перемены:

"В 1948 году из фермы были изъяты быки-производители остфризской породы и начато скрещивание стада фермы с быками костромской породы" (112).

Предпринимались эти перемены неспроста. За словами о замене одной породы другой скрывалась важная для Лысенко задача -- доказать, что его "закон жизни биологического вида" справедлив не только в отношении отмены внутривидовой борьбы и введения вместо него благородного свойства "самоизреживания", но и в другом отношении -- регулировании жирности молока коров.

Почему мысль Лысенко обратилась к этой проблеме, мы не знаем. Возможно, его занимала животрепещущая для СССР нехватка животного масла, возможно, манила еще неиспробованная им область селекции крупного рогатого скота, а, возможно, была и вполне прозаическая причина, о которой как-то проболтался Иоаннисян (113) -- на ферме начался падеж новорожденных телочек и бычков, а с ними часто и матерей из-за того, что коров раскормили выше всякой меры. С кормами на их ферме катастрофы (как в других хозяйствах страны) не было и быть не могло. С 2147 кормовых единиц на корову в 1947 году ежегодный расход кормов к 1954 году возрос до 6377 единиц (114). Не удивительно, что и вес коров возрос -- с 416 до 675 кг. Но ни на удоях, ни тем более на жирности молока это существенно не сказалось: как было 3,4 -- 3,5% жира в молоке, так и осталось. Но зато с увеличением веса коров пришла, как было сказано, другая беда, еще больше обострившаяся после скрещивания с костромскими быками:

"На ферме стали часты тяжелые отелы, и нередко приходилось лишаться теленка или коровы, а иногда гибли и корова и теленок" (115).

Вот тогда-то Лысенко и вынужден был задуматься над причинами падежа скота. Только искать выход из положения он стал не с помощью специалистов животноводов, а путем внедрения собственных догадок, казавшихся ему наиболее правильными.

Схема выведения пород с желательными свойствами была разработана до него солидно. Многовековая зоотехническая практика и селекция животных, особенно крупного рогатого скота, знала много старинных, многократно проверенных и подтвержденных временем приемов, позволявших в зависимости от состава собственного стада, от возможности привлечения тех или иных пород для улучшения стада, решать многочисленные задачи, встающие перед животноводами19. А в последние десятилетия селекционеры животных во все большей мере опирались на законы генетики.

Для Лысенко и Иоаннисяна все это было темным царством. Общепринятые методы они использовать не умели, дурашливой же смелости было предостаточно, и они пошли неторенной дорожкой. Стали скрещивать своих остфризских коров, с жирностью молока 3,3 -- 3,4%, с быками костромской породы. Жирномолочность этой породы колебалась от 3,9 до 4,4%.

Начиная скрещивания, Лысенко и Иоаннисян почему-то решили, что жирномолочность у помесей должна стать высокой -- не меньше, чем у костромской породы, хотя согласно законам генетики жирность молока родителей определяется сочетанием генов, а у потомков (в силу того, что на уровень жирномолочности влияет сразу много генов) усредняется20. Иными словами, у приплода следовало ожидать жирность молока, лежащую в диапазоне 3,6 -- 3,9%. Такой она и получилась у дочерей от скрещивания, предпринятого Иоаннисяном, а совсем не такой, как ждал Лысенко. Но согласиться с тем, что законы генетики распространяются и на коров, Лысенко не мог. Он объяснил недостаточную, на его взгляд, жирность молока своим законном -- "законом жизни биологического вида". Объяснение это было сродни "самоизреживанию". Как ни просты были рассуждения Лысенко, как ни далеки они были от научных гипотез (он и слово-то "гипотеза" не любил, предпочитая говорить: "наши исходные предпосылки", "наши предположения"), но все-таки и он стремился соблюдать наукообразие. Жирномолочность, говорил он, зависит от того, как будет развиваться первая клетка, дающая начало организму - ЗИГОТА.

Как известно, любой организм начинает жизнь с того, что сперматозоид (отцовская половая клетка) соединяет свои хромосомы с хромосомами яйцеклетки (материнской половой клетки). Эта оплодотворенная сперматозоидом яйцеклетка (её и определяют в науке термином зигота) могла по мнению Лысенко сама выбрать путь развития, находясь еще в утробе матери. На лекциях он пояснял свое понимание свойств зиготы афоризмом: "Зигота -- не дура".

Конечно, это заявление о "выборе пути развития" находилось в вопиющем противоречии с генетическими и вообще с биологическими данными. Он был уверен, что согласно "закону жизни биологического вида" организмы ведут себя всегда одинаково: строят тело так, чтобы обеспечить процветание своего вида. (Иногда он формулировал эту мысль иначе: говорил, что "развитие конкретного организма направлено на то, чтобы увеличить массу своего вида в максимальной степени"). В приложении к скрещиванию коров его "закон" звучал так:

"Оплодотворенная яйцеклетка может развиваться и по материнскому типу и по отцовскому, или, вернее, по смешанному в разной степени типу обоих родителей... Согласно закону жизни вида, в данных конкретных внешних условиях, вступивших в единство с развивающимся телом, развитие пойдет в соответствии с теми из имеющихся внутренних возможностей его, которые в наибольшей степени обеспечивают процветание данного биологического вида" (116).

Коровы костромской породы (более жирномолочные) крупнее в размерах. Остфризы (у коров этой породы молоко менее жирное) меньше. Конечно, -- заявлял Лысенко, -- плод выберет из двух возможностей ту, которая обеспечит более легкие роды (117). Породе ведь выгодно, чтобы плод оставался живым, а не задыхался при родах. Вот почему в данном случае скрещиваний получилось не такое жирномолочное потомство, -- завершал он свои объяснения и заявлял, что его коровы и быки будут вести себя в согласии с его "законом" (118), сойдут на-нет случаи гибели плодов при родах. Но гибель при родах оставалась значительной (119). Эти неудачи, объяснял Лысенко, происходят из-за того, что на его ферме слишком хорошее питание животных (120).