Когда в саманной деревеньке под Тикритом 28 апреля 1937 года появился на свет мальчик Саддам, Ахмад аль-Хаттаб давно уже правил племенем бегат. Этот патриарх добрую часть своей жизни провел в войнах и восстаниях. Еще до Первой мировой войны он поднял мятеж против турок, затем в 1920 году сражался против англичан.
В 1941 году правительство Рашида аль-Гайлани, занимавшее прогерманские позиции, стало бельмом на глазу Британской империи, и на границах Ирака началась концентрация английских войск. После их вторжения шейх аль-Хаттаб вновь поднялся на борьбу. Когда премьер-министр Гайлани был свергнут интервентами, 94-летний вождь был сослан на несколько лет в Индию. Тем не менее он прожил 120 лет и умер в 1967 году. Неплохой пример для подражания имели мальчишки племени бегат.
Дядя Саддама Хейраллах Тульфах также участвовал офицером в войне против англичан на стороне Гайлани и был заключен в тюрьму. Выйдя из заключения, он не вернулся в армию, а стал школьным учителем.
Пламенные патриоты-националисты собирались в доме дяди. С детских лет Саддам предавался размышлениям о великом историческом прошлом арабов, об их унизительном настоящем, о многих веках угнетения со стороны персов, турок и англичан. Каким несправедливым виделся рок истории — выскочки стали править миром, в то время как библейская Месопотамия, славное Междуречье, превратилась в захолустье.
Великое прошлое пробуждает мечты о великом будущем. Но если будущее весьма расплывчато, то картины прошлого кажутся такими реальными, осязаемыми — одно героическое усилие, и ты вновь стоишь на поле чести рядом со своими предками. Адмирал Хорти ободрял искромсанную Версалем Венгрию картинами раннего Средневековья, когда мадьярские всадники штурмовали Париж и Константинополь. Занюханная Польша времен Пилсудского и Рыдз-Смиглы тоже хорохорилась: как же, бивали москалей и даже в Кремле с Гришкой Отрепьевым и Мариной Мнишек сиживали. Что же говорить об униженной арабской нации, которая когда-то овладела почти всеми культурнейшими странами трех частей света…
Рожденный смутой
Все революции до удивления похожи. Цареубийства что в Англии, что во Франции, что в Мексике, что в России были главным аттракционом знаменосцев свободы. Ирак не стал исключением. Во время переворота в июле 1958 года молодой король Фейсал II был убит курсантами военного училища прямо на улице, а его дядя Абдул-Иллах, который прежде исполнял обязанности регента, а в момент революции считался наследным принцем, даже после смерти подвергся надругательству — тело его таскали по улицам, затем повесили в пролете моста над Тигром. Почти вся королевская семья была истреблена с удивительной жестокостью.
К власти пришел генерал Касем. Многие ожидали, что он пойдет на сближение с другим революционным лидером — Гамалем Абделем Насером, как раз в это время объявившим о создании государства, в котором объединились две крупнейшие и наиболее развитые арабские страны — Египет и Сирия. Но личные амбиции взяли верх над великой идеей арабского единства, вдохновлявшей всех арабских революционеров.
Партия БААС («Возрождение») требовала присоединения Ирака к ОАР, и уже вскоре после утверждения режима Касема начались выступления сил, недовольных курсом генерала. На севере страны, в Мосуле, тамошний губернатор полковник Шавваф поднял местный гарнизон против центрального правительства. Мятеж Шаввафа был подавлен, но нестабильность в стране нарастала.
В поисках опоры Касем приблизил к себе коммунистов. Эта партия, имевшая большие связи в Курдистане, на первых порах помогла новому лидеру страны добиться замирения с воинственными горцами, десятилетиями бунтовавшими против центрального правительства. Проведя ряд реформ, генерал добился значительной популярности в народе. Эксплуатируя ее, приближенные Касема принялись раскручивать культ нового вождя нации. Именно в те годы было положено начало использованию ТВ для этой цели. В газетах появилась рубрика «Слова займа» (можно перевести как «генерал» и как «вождь»). Речи Касема транслировались так часто, что к концу его правления, услышав о чьей-нибудь кончине, люди говорили: «Слава Аллаху, не будет больше слушать Касема!»
После провала выступления Шаввафа и поддержавших его племен руководство БААС решило физически устранить Касема. Для этой цели были выбраны пятеро молодых людей, зарекомендовавших себя верными баасистами. Среди них оказался и 21 — летний Саддам Хусейн, который был на примете у руководства как активный и энергичный вожак молодежи. К тому же он уже успел посидеть в тюрьме, находясь под следствием по подозрению в убийстве чиновника в родном Тикрите.
Седьмого октября 1959 года молодые революционеры изрешетили «шевроле», в котором ехал Касем. Генерал был ранен в руку. А единственный телохранитель президента, погибая, успел застрелить одного и ранить двоих нападавших. Злые языки говорят, впрочем, что кое-как подготовленные террористы сами попали под огонь друг друга. Как бы то ни было, раненный в ногу Саддам получил боевое крещение. Портрет его на плакате полиции стал известен всей стране.
Когда через несколько лет Касем был свергнут и Саддам смог вернуться из египетской эмиграции, его не забыли на родине. Молодой политик стал играть видную роль в руководстве БААС.
С февраля по ноябрь 1963 года БААС была, по сути дела, правящей партией. Хотя президентом стал Абдель Салам Ареф, не являвшийся баасистом, ряд важнейших постов занимали члены партии, в том числе премьер-министром был генерал Бакр. Отстранив его от власти, Ареф вывел из правительства и других его единомышленников. Официальная историография Ирака именует эту смену команды антибаасистским переворотом Арефа.
Кстати сказать, события того времени имели широкий отклик в советской печати. Симпатизируя свергнутому Касему, средства массовой информации, подконтрольные КПСС, представляли БААС фашистской партией. Преследования коммунистов и военные действия против курдов велись и прежними режимами, но только баасисты накликали на себя испепеляющий гнев советских конкурентов по строительству социализма…
Право руля!
С конца 1963 до июля 1968 года БААС находилась в подполье, а ряд членов ее руководства переселился в тюремные камеры. При пятидесятиградусной жаре Саддам и его товарищи сидели в каменных мешках, ожидая суда. Ожидание растянулось на месяцы и годы. Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Хусейна, если бы не побег из тюрьмы, подготовленный товарищами по партии. Когда 17 июля БААС совершила государственный переворот и Саддам стал одним из первых лиц в государстве, он воздал должное старым друзьям — с его легкой руки они стали продвигаться на высшие должности в государстве, прежде всего в спецслужбы и силовые ведомства. Это оказалось очень кстати, когда в 1979 году Саддам сменил Бакра на посту президента и пришлось гасить недовольство некоторых членов Совета революционного командования…
Саддама часто сравнивают со Сталиным. Не думаю, что репрессивная политика иракского лидера приобрела такой же размах. Но в смысле исторических аналогий сближение уместное. Придя к полномасштабной власти в 1979 году, Хусейн круто повернул руль в сторону политического прагматизма. Разговоры об Ираке как базе арабской революции остались в прошлом и соответственно идентифицировались с личностью Бакра.
Саддам сразу же свернул пропагандистскую кампанию против короля Иордании Хусейна, который в 1971 году устроил избиение Организации освобождения Палестины («черный сентябрь»). Отныне его было велено именовать в прессе Аль-Хусейн — сие приблизительно переводится как Самый Главный Хусейн, по аналогии с тем, как президента именуют Аль-Раис (просто раис — это всякий начальник). Даже если в отношении иорданского короля и не применяют эту почтительную форму, его именуют просто Хусейн бен-Талал (сын Талала). А ведь в период пропагандистской войны со страниц газет не сходило оскорбительное Хусейн ибн-Зен (сын Зены) — крайняя степень унижения для араба: производство его имени от имени матери. В последние месяцы, впрочем, произошло заметное охлаждение ирако-иорданских отношений, так что королевскую маму опять могут вспомнить пираты пера…
