Мир меняется к худшему, это самая большая опасность. Всё больше отдаляется Бог, всё активнее ведут себя бесы — от комаров до либералов.

Часто задумываешься над теми нелепостями, которые как будто в силу малой культуры, а на самом деле математически расчётливо учиняют власти предержащие в нашей стране. Неужели не боятся, что рано или поздно все эти «нелепости» им вылезут боком? Нельзя же бесконечно глумиться над здравым смыслом и плевать в душу народа!

Нужна национальная идея развенчания позорной мысли, что можно жить без культуры, а только с «баксами».

5 ноября. Скорбный день нашей семьи: четыре года назад ушла из жизни мама Саши — Людмила Леонидовна. Она немного не дожила до 50-ти. Рак. Я познакомился с нею за два года до её смерти. Статная, красивая женщина, талантливая рассказчица. Особенно интересны её рассказы о сыне Саше. Все женщины хорошо рассказывают о своих детях, потому что любят их. Но Людмилу Леонидовну отличала одна особинка — она говорила о сыне, не приукрашивая его, не стараясь обязательно уверить вас в том, что её сын лучше всех. Так может рассказывать друг, который понимает, что тот, о ком он рассказывает, не лишён недостатков.

Она приезжала к нам в Петербург без Саши — сын после «Можайки» служил в Якутии на станции слежения за спутниками. Мы с Галиной и дочкой были рады её визиту. И тогда же Людмиле Ивановне и нам стало ясно: быть свадьбе.

Она состоялась через два года. Но Людмила Ивановна была уже смертельно больна. Похудевшая и словно бы ставшая намного старше, она держалась так, чтобы не омрачать своею болезнью торжество молодых.

Всей семьёй поехали на кладбище, в Сколково. По слухам, здесь собираются построить и открыть помпезный научный центр, так называемую русскую «силиконовую долину». А куда же тогда РАН?!.. По дороге купили цветы. На кладбище среди множества могил и памятников есть и наша оградка, за которой две могилы и два деревянных креста. Рядом с могилой Людмилы Леонидовны могила и крест отца Саши, Николая Ивановича. Уже заказали памятник, который собираемся установить весной. Николай Иванович прожил на два месяца дольше Людмилы Леонидовны, с которой когда-то вместе рос и учился в одном классе, он умер от сердечной недостаточности.

Саша положил розовые гвоздики на могилу мамы, красные — на могилу отца.

Когда собрались уходить, мне показалось, что цветы не совсем хорошо лежат, что их нужно поправить. Я вошёл в ограду и вслед за мной в новых, только вчера купленных огромных ботинках вошла Мария. Стала прохаживаться между могилами, споткнулась, упала и заплакала. Её слёзы подчеркнули скорбность минуты.

Вскоре после того, как мы вернулись домой, к нам приехал Сашин дядя — родной брат его мамы Александр Леонидович (внешне похожий на Влада Листьева). Он купил новую машину «Нисан» и на ней уже после нас заезжал на кладбище. С ним я познакомился несколько лет назад в Питере, на свадьбе его дочери Наташи, которая вышла замуж за питерского парня Диму. Наташа имела высшее юридическое образование, но рождение дочки, а потом сына не позволяло ей тратить много времени на службу. И тогда я пригласил её на должность бухгалтера в писательскую организацию. Галина помогла ей освоить это дело, и несколько лет она работала у нас, где была минимальная зарплата, но где не требовалось постоянного присутствия.

Наташа хороша собой: рослая, чуточку похожа на красивую японку, с милой, трогательной улыбкой и умным, тёплым взглядом. После того как её родители развелись, мама осталась в Петербурге, а папа уехал в Москву и женился на Нине Александровне. Маленькая Наташа стала жить в семье Докучаевых и расти вместе с Сашей. Так и выросли. Наташа стала учиться в юридическом институте, а Саша уехал в Петербург и поступил в Военно-космическую академию имени Можайского. Теперь Саша вернулся в Москву, а Наташа избрала Петербург.

Второй раз мы с Александром Леонидовичем встретились опять в Питере и опять на свадьбе, только теперь уже моей дочки. Наше родство крепнет, чему мы оба рады. Правда, редко видимся.

6 ноября. Продолжил работу над детской повестью «Сказание о славном герое Пете, победившем короля Алкоголя и принца Никотина». Когда-то по совету Радия Погодина я стал переделывать их на Дымов. Потому как появился ещё один, даже не король, не принц, а император — Наркомор. Думал даже создать одного змея, трёхглавого. Но слишком громоздким для моего сказания будет это чудовище. И его аббревиатурное имя, например, НАРНИКАЛ. Ужас! Пришлось остановиться на Дымах.

По 1-му каналу ТВ идёт передача «Пусть говорят». Сегодня она посвящена предстоящему показу фильма «Тихий Дон». Но речь почему-то не о романе, не о событиях мировой важности, которые в нём отражены, а про дела альковные, постельные — кто кому изменяет, кто от кого ушёл. Приглашены в передачу какие- то бесстыжие «казаки и казачки» с тихим умом и громким голосом, которые, ничуть не стесняясь, говорят об изменах. И думаешь: как умело нынче разработаны телетехнологии, чтобы выхолостить, исказить великое произведение, сместить акцент с большого на малое, с крупного на мелкое и пошлое.

Жаль, что в передаче приняли участие Феликс Кузнецов и Юрий Поляков — нет у них в ней ни голоса, ни роли. И особенно жаль, что участвовали две внучки Шолохова — две умные, красивые казачки. Неистребимо желание людей, неуверенных в себе, любым способом оказаться на экране.

7 ноября. 89-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. Для одних, несмотря на трагедию Гражданской войны, это величайшее событие 20-го века, призванное построить справедливый мир, для других — сталинизм и установление тоталитарного режима. Эти другие особенно буйствуют, не гнушаясь никакими способами, чтобы подчеркнуть своё негативное отношение к тому, что произошло почти девять десятилетий назад. При этом лгут и очерняют нашу историю безбожно. Лет двадцать назад, в составе небольшой группы питерских книголюбов я выезжал в совхоз, в отдалённый уголок Ленинградской области. Вошли в зал Дома культуры, и первое, что бросилось в глаза, — красивые серебристо-голубые занавески на окнах. И почти весь низ в чёрных и серых пятнах — посетители не стеснялись вытирать о них грязные, в мазуте, руки.

Так и с нашей историей — либо делают из неё продажную девку, либо вытирают о неё грязные руки кому не лень. И не боятся оставить отпечатки пальцев.

Обнаружил в Сашиной библиотеке воспоминания маршала Жукова в трёх томах. Стал читать, раньше не удосужился. Пишет бегло, почти лапидарно. Без глубин, но со знанием дела, обстановки, событий. Крайне скупо о себе. Но это первый том, интересно, что дальше?

Во втором томе, после событий под Ленинградом и прорыва блокады, Жуков описывает битву под Москвой, хотя она состоялась годом раньше. Не вижу в том логики, по-видимому, автор просто не редактировал рукопись. Удивлён, что до сих пор не сляпали сериала на такую выгодную для хулителей и ниспровергателей советского прошлого тему.

По ТВ показали первую серию «Тихого Дона» — последний фильм Сергея Бондарчука, работу над которым из-за нехватки средств он не успел закончить. Много лет материалы фильма пролежали на полке, пока за них не принялся сын выдающегося режиссёра Фёдор. Было много рекламы, восторженного ожидания, сенсационных сообщений о судьбе картины, о финансовом нажиме итальянского продюсера Энцо Рисполи, который настоял на том, чтобы в главных ролях снялись и разговаривали по-английски зарубежные актёры. Всё это не могло не сказаться на качестве картины и на её восприятии простыми зрителями и киноведами.

Уже в первой серии видно, что имеющая русские корни француженка Дельфин Форест и англичанин Руперт Эверетт с большим трудом воспринимаются как шолоховские Аксинья и Григорий. Не по себе, когда видишь, как дородная, бедристая казачка Аксинья, «набрав» воды, идёт от реки почти с пустыми вёдрами. Втиснули бы в каждое ведро по футбольному мячу как-нибудь так, чтобы они не всплыли, и заполнили остальной объём водой — была бы хоть иллюзия, что вёдра действительно полные. И так во всём, как будто в недодачу.