«Отключиться от жизни, отключиться от боли…» Отключиться от жизни, отключиться от боли, И забыть навсегда горечь терпкой судьбы. Недостаточно силы, недостаточно воли — Чтобы враз умереть, без унылой борьбы. И никчемной душе в небо не устремиться — И толпа заполняет пустые года. Только строки летят, как свободные птицы, Безнадежно-спокойно летят в никуда. «Ну, вот, тебе остались огорченья…» Ну, вот, тебе остались огорченья От радости, от прелести земной, И трудный подвиг самоотреченья, И сопряженья с вечной тишиной. Кругами ходит скучная невзрачность И давит, точно неуемный быт. И только ночи звездная прозрачность, В которой ты задумчиво забыт, Из этих дней ведет своей дорогой За грань иных неведомых миров. Где дарит смерть свой свет, покой и кров, Скитальцу, утомленному тревогой. «Несказанные вовремя слова…» Несказанные вовремя слова, Несделанные вовремя шаги… Летит твоя больная голова Сквозь шорох снов, сквозь времени круги. «Литература — приглашенье в ад»? Но, кажется, что мы и так в аду: За все мы платим горечью утрат И кровью сердца пишем, как в бреду… Но не нужны стихи ни здесь, ни Там — И вот, ты выбираешь немоту… Пытаешься спастись, но знаешь сам В какую улетаешь Пустоту… «Тебя сотрут — ты даже не заметишь…» Тебя сотрут — ты даже не заметишь, А, может, даже, поблагодаришь. Иди во тьму — здесь никого не встретишь, Здесь понапрасну каждый день стоишь. Здесь всё ненастоящее — земное, Два слова правды, остальное — ложь. Под небом звёздным грезится иное, Что вызывает трепетную дрожь У неготового остынут тела, У рвущейся в полет ночной души, Которая о чем-то странном пела Пока вся жизнь звенела за гроши. «А ты идешь невидимым путем…» А ты идешь невидимым путем, Невидимость — залог неузнавания. Душой больной, лишенной сострадания, Рисуя части злого мироздания В пыли галактик, в воздухе пустом. И снова проявляются в стихах Картинки из разрушенного города… Прикосновением надменным холода Законсервируй только то, что молодо И изгони всю суету и страх. Вот впереди маячит новый день, Но ты встречаешь солнце настороженно, Ведь снам заветным сбыться не положено. И жизнь, судьбой по сути уничтожена, Скользит на грани, превращаясь в тень. «Немного осени и грусти…»
Немного осени и грусти, Немного терпкого вина, И никуда нас не отпустит Из дней холодных тишина. И все твое предназначенье Листом в ладонь легко скользнет. Мир дышит самоотреченьем И память прошлого вернет. Нет счета быстрым превращеньям, И вечера опять тихи… Тебе даровано прощенье — Ты пишешь странные стихи. «Холодом утра разбужен…» Холодом утра разбужен, Тихо сидишь на постели. Ты повернешь неуклюже Жизнь, что течет еле-еле. Вечно собой недоволен, Вечно себя ненавидишь. Мир, что наскучил до боли Снова за окнами видишь. Музыка-грусть прозвучала, Стелется под ноги горе… Все начиная сначала, Тонешь в тумане историй. «Даже, если все потеряно…» Даже, если все потеряно, Даже, если смерть близка — Ты иди себе уверенно, Пусть тебя хранит Тоска По высокому, предвечному Небу, где живет звезда, По пространству бесконечному, Где исчезнет без следа Даже тень воспоминания О судьбе твоей шальной… Но душа получит знание О дороге неземной. «Все тридцать лет упорно созерцая…» Все тридцать лет упорно созерцая Осенние дождливые года, Проходишь ты по улицам, мерцая, Вбирая горечь жизни. Как всегда, О неизбежность бьешься, замираешь Потом и о несбывшемся грустишь. На черно-белых клавишах играешь, И часто сам себе напрасно мстишь. К былому нет возврата, знаешь точно, Но память между днями сохранит Вот этот миг. И свяжет нитью прочной Судьбу и осень, что дождем шумит. «Зарядили дожди и тоска…» Зарядили дожди и тоска — Это осени нервные строчки. И бредут, потемнев, облака, Как, подняв воротник, одиночки. Испытаний выдерживать вес Тяжело. Бесконечно уставших Слишком много. И скалится бес, Созерцая в безумие впавших. Ну, а ты, глядя в тысячи дней, Самому себе здесь предоставлен… И становишься все холодней — Из октябрьских рассветов составлен. |
