а) данные о враждебном отношении обвиняемого к пострадавшему и

б) данные о том, что побоям, нанесенным потерпевшему, предшествовало оскорбительное поведение в отношении обвиняемого.

Понятно, что данные первого рода уличают обвиняемого, а данные второго рода устанавливают смягчающие его вину обстоятельства, т. е. являются оправдательными, согласно принятому определению. Как же следует характеризовать доказательство в целом, если один и тот же источник содержит фактические данные обоих родов? Некоторые авторы считают, что деление доказательств на обвинительные и оправдательные применимо не во всех случаях Чтобы правильно разрешить эту коллизию, следует напомнить сказанное выше о соотношении понятий естественного языка и частично формализованного языка науки. В настоящей работе доказательство определено как единство фактических данных и источника, причем фактические данные, например сведения о фактах, о поступках людей и иных объективных явлениях, рассматривались в целом, нерасчлененно. Такое «огрубление», приемлемое в большинстве случаев, и вызвало затруднения при исследовании более сложного примера, в котором фактические данные оказались состоящими из двух групп, имеющих различное значение. Для разрешения названной коллизии необходимо пойти на дальнейшее уточнение и ограничение понятия доказательства, т. е. необходим более строгий уровень его формализации, признание, например, доказательством фактических данных только об одном конкретном факте, содержащемся в данном источнике В литературе отмечалось, что существуют и такие доказательства, которые могут «не уличать и не оправдывать, а вместе с тем содействовать раскрытию преступления» Понятно, что доказательства, устанавливающие любой из элементов предмета доказывания или промежуточный факт, не могут быть «нейтральными», т. е. не доказывающими виновности или невиновности конкретного лица. Однако среди материалов конкретного дела могут находиться протоколы показаний лиц, которые никакой полезной информации сообщить не смогли (например, свидетель заявил, что ему ничего по делу не известно), или такие данные, которые, в конечном счете, оказались не имеющими отношения к делу. Так, показание свидетеля о том, что подозреваемый в хищении жил очень скромно, служит косвенным доказательством, противоречащим обвинительной версии. Но, когда будет установлено, что похититель прятал украденное, показание свидетеля о скромном образе жизни перестает опровергать обвинение и, по существу, вообще теряет значение по делу. Эти данные, не несущие «полезной нагрузки» в обосновании конечного вывода, но и не противоречащие ему, не являются, строго говоря, фактическими данными в смысле ст. 16 Основ. В то же время облеченные в процессуальную форму и приобщенные к делу они включены в совокупность доказательств и не могут быть изъяты из дела. Подобно ориентирующим и вспомогательным доказательствам, они содержат информацию о ходе расследования, о лицах, вызывавшихся па допрос, и о иных действиях. На последующих стадиях прохождения дела, в случае изменения обвинения или при иных обстоятельствах, такие данные могут приобрести определенное значение. Условно эти «нейтральные» на данной стадии доказательства можно назвать резервными. Необходимость деления доказательств на обвинительные и оправдательные оспаривал А. Я. Вышинский, утверждавший, что классификация эта неправильна и искусственна, ибо оценка значения того или иного доказательства в ходе расследования и судебного разбирательства часто меняется, так как «в отнесении доказательств к одной или другой категории играет важнейшую роль субъективная точка зрения следователя, прокурора, адвоката или судьи. То, что одному кажется доказательством, изобличающим в преступлении, другому таковым не кажется и им отрицается…» Это неверно потому, что в основе деления доказательств на обвинительные и оправдательные лежит, как было указано выше, совершенно определенный объективный признак —отношение этих доказательств к предмету доказывания. «Субъективная точка зрения» должна опираться на этот признак, выражать его. Причем правильность сделанного вывода вновь и вновь проверяется в последующих стадиях судопроизводства Рассматриваемая классификация применяется при разработке версий и плана расследования, предъявлении обвинения, составлении обвинительного заключения, постановления о прекращении дела, вынесении приговора и т. д.

Требование применять при составлении итоговых процессуальных документов деление доказательств на обвинительные и оправдательные как прием, способствующий всесторонности, полноте, объективности выводов по делу, включено непосредственно в процессуальный закон (см., например, ст. ст. 205, 314 УПК РСФСР). Нельзя согласиться с позицией некоторых авторов по вопросу о так называемом «превращении», «трансформации» доказательств из обвинительных в оправдательные и наоборот Если бы такое «превращение» имело место, то это означало бы, что деление доказательств на обвинительные и оправдательные не имеет реальной основы. В действительности любое доказательство либо подтверждает версию, либо опровергает ее. Изменение его оценки (что нередко имеет место при расследовании и судебном разбирательстве конкретного дела) объясняется тем, что наше мнение о доказательстве приводится в соответствие с ранее нераспознанными или неточно оцененными его свойствами. Таким образом, речь идет не о «превращении» доказательств, а об установлении их действительного значения. Различные виды классификации доказательств взаимосвязаны, так как основания, по которым построена классификация доказательств в уголовном судопроизводстве, не могут считаться взаимоисключающими или конкурирующими. Они отражают различные свойства доказательств. Поэтому для полной характеристики конкретного доказательства используются различные классификационные признаки. Чтобы не допускать при этом ошибок, необходимо каждый раз уяснить, какое конкретное обстоятельство доказывается в данном случае. Использование классификационных систем в их совокупности оказывает существенную помощь в определении направлений собирания и оценки доказательств как в ходе судопроизводства на каждой его стадии, так и при принятии заключительных процессуальных решений по делу.

Отыскание носителей информации, с помощью которых могут быть получены сведения о событии, собирание этих сведений, их процессуальное закрепление, проверка и оценка в целях достоверного установления обстоятельств, имеющих значение для разрешения уголовного дела, представляют содержание процесса доказывания по уголовному делу. Доказывание в уголовном процессе обычно определяют как разновидность процесса познания Такая гносеологическая характеристика означает, что познание в уголовном судопроизводстве подчинено общим гносеологическим закономерностям и, как любая область познавательной деятельности, осуществляется по законам материалистической теории отражения. Несомненно, следственная и судебная деятельность носит исследовательский, познавательный характер. Вместе с тем понятия доказывания и познания не полностью совпадают друг с другом. Познание —это получение истинного представления о чем-либо, приобретение знаний. Каждый шаг практической деятельности связан с определенными знаниями о событиях, процессах и явлениях объективного мира. В этом смысле знания служат исходным пунктом, средством и целью всякой деятельности. Ту же роль играют знания в уголовном судопроизводстве. Таким образом, познавательные элементы органически вплетены в уголовно-процессуальную деятельность и познание здесь как бы совпадает с доказыванием. Чтобы увидеть несовпадение между указанными понятиями, нужно обратиться к характеру достигаемых при этом знаний. В сущности рассматриваемый вопрос является производным от вопроса, что такое истинность и достоверность, различаются ли и чем именно истинное и достоверное знание. В процессуальной литературе в ряде случаев не проводилось различия между ними.