Три дня спустя он снова заходит ко мне и застает меня за делом — я точу кинжал о белый камень, который Антон Льамосо достал мне из реки.
— Когда мы снова окажемся в Перу, бесстрашный капитан Лопе де Агирре, а настанет день, когда мы возвратимся туда с победой, так вот, хорошо было бы укрепить наши дружеские узы, поскольку мы с вами оба главные вершители этого славного дела. Предлагаю вам от души, давайте нынче же сговоримся о браке между вашей дочкою Эльвирой и моим братом Мартином де Гусманом, он холост и живет в городе Сиудад-де-лос-Рейес. Мартин среди нас, севильских Гусманов, самый младший, к тому же он хорош собою и одарен многими добродетелями.
Я даю ему понять, что рад и доволен, благодарю за честь, которую он оказывает моей дочери-метиске и мне, скромному солдату-баску, хотя если хорошенько посмотреть, то род Агирре из Оньяте будет подревнее рода Гусманов из. Севильи. Дочке моей Эльвире всего шестнадцать лет, а может, и пятнадцать, мне еще и мысли такой не являлось, чтобы отдавать ее замуж, однако я говорю дону Фернандо, что большим даром, чем эта свадьба, он и не мог бы меня одарить.
В воскресенье под вечер дон Фернандо приходит к нам снова, на этот раз — к моей дочке Эльвире, приходит с богатыми подарками, с шелком да бархатом, вчера еще они принадлежали губернатору Урсуа, теперь из них Торральба сошьет моей дочке красивую нарядную юбку, такую юбку не стыдно будет надеть невесте Мартина де Гусмана.
— Вам известно о моем предложении, красавица, справить в Перу вашу свадьбу с моим братом Мартином де Гусманом, он от вас, лишь увидит, без ума будет, а как узнает о вашей скромности и душевной доброте — и вовсе голову потеряет. Ваш отец Лопе де Агирре сказал мне и еще раз подтвердил, что вы с радостью ответили согласием на мою просьбу, и вот я пришел к вам сказать, что отныне буду считать вас свояченицей, и все в лагере станут называть вас доньей Эльвирой.
С большой учтивостью он поцеловал ее в лоб, дочка моя Эльвира глядела на него, загородясь боязливой и недоверчивой улыбкой, я же сказал себе: Лопе де Агирре, настал час без обиняков поговорить с начальником стражи Лоренсо Сальдуендо.
Этот Лоренсо Сальдуендо, с которым я хочу вступить в союз, еще один негодяй, к тому же из худородных, на его счет я не обманываюсь. Колдовские чары доньи Инес лишили его рассудка, едва он увидел ее в первый раз, Хуан Алонсо де Ла Бандера обскакал его и завладел красавицей, вот он и ходит, затаив злобу, как побитый пес. Лоренсо Сальдуендо в поход захватил наложницу, Марию де Монтемайор, которую таскает за собой с самого Трухильо, она умеет жарить самые вкусные пончики во всем Новом Свете, бедняжка невезучая, он выбросит ее в реку в тот день, когда добьется расположения доньи Инес. Случись такое, говорю я себе, найдутся солдаты, которые по-рыцарски вытащат из воды эту пухленькую Марию де Монтемайор, которая так славно жарит пончики, и приютят ее на своем ложе.
Любострастие и ревность не дают покоя Лоренсо Сальдуендо. Я полагаю его развратником, который во сне и наяву думает об одном распутстве и мерзостях, с какими только шлюхами он не путался и в грязных свинарниках, и в публичных домах, кровь у него вся сгнила от дурных болезней; когда он прибыл в Куско посланником от Педро де Урсуа, первым делом спросил, куда податься плоть свою успокоить. Ну, держись, Лоренсо Сальдуендо! Все прежние прихоти твоего необузданного вожделения и беспутства рассыпались в прах пред желанием заполучить донью Инес с ее темными глазами, широкими бедрами метиски, ее маленькими круглыми грудями. Ты подыхал от зависти ночами, представляя ее, обнаженную, в объятиях Педро де Урсуа, ты подыхаешь от злости, представляя ее теперь, обнаженную, в объятиях Хуана Алонсо де Ла Бандеры, за любовь доньи Инес ты помог мне убить одного, за любовь доньи Инес ты поможешь мне убить и другого.
— Выслушайте меня внимательно, ваша милость, капитан Лоренсо Сальдуендо, я принес очень важные вести. Дело в том, что начальник штаба Хуан Алонсо де Ла Бандера совсем очумел от спеси и замышляет в своем предательском сердце сбросить и убить дона Фернандо де Гусмана, убить вашу милость, поскольку всегда боялся, как бы ваша милость не отняла у него донью Инес, убить меня, так как я ему смертельный враг, и еще майора Гонсало Дуарте, дворецкого, в наказание за великое доверие, какое питает к нему губернатор.
Мне не приходится больше тратить слова и уверения. Сильнее всех моих доводов его мечта увидеть Хуана Алонсо де Ла Бандеру на земле со шпагой в груди, а потом найти забившуюся в угол хижины донью Инес. Дворецкий Гонсало Дуарте, услыхав от меня, что ему готовят виселицу, сразу же переходит на нашу сторону и без промедления ведет нас в шатер к дону Фернандо де Гусману, а там Лоренсо Сальдуендо выступает обвинителем:
— Да хранит вас бог, сеньор губернатор, мы пришли сообщить вашему превосходительству, что готовится бунт, затевает его начальник штаба Хуан Алонсо де Ла Бандера, и об этом позоре знают уже многие солдаты в лагере, ибо предатель не скрывает своих гнусных намерений. Вместе с шестерыми злодеями, среди которых и мерзкий убийца Кристобаль Эрнандес, коему он посулил должность начальника штаба, намеревается он нынче на рассвете захватить лагерь, зверски убить ваше превосходительство и вашего дворецкого майора Гонсало Дуарте, присутствующего здесь, а нас с капитаном Лопе де Агирре без исповеди вздернуть на виселице. Велите, ваше превосходительство, без задержки покарать подстрекателя гнусной подлости, офицеры и солдаты узнают о том с великой радостью, они по горло сыты его бесчинствами и притеснениями.
Поскольку генерал дон Фернандо молчал и никак не мог решиться, я, дабы рассеять его сомнения, обратился к нему со следующими словами:
— Позвольте, ваше превосходительство, мне унять властолюбие наглеца Ла Бандеры, я применю к нему наилучшее средство из всех, изобретенных на этом свете.
Услыхав мою просьбу, дон Фернандо, хорошо знавший твердость моего духа, перестал колебаться и дал нам соизволение делать то, что найдем нужным.
В воскресенье на масленицу дон Фернандо де Гусман пригласил к себе в шатер поиграть в карты генерал-лейтенанта Хуана Алонсо де Ла Бандеру, капитана пехоты Кристобаля Эрнандеса, старшего сержанта Санчо Писарро и командора Хуана Гутьерреса де Гевару. Хуану Алонсо де Ла Бандере, господи спаси, в картах везло не меньше, чем в любви. В тот последний трагический миг его жизни карта ему шла как нарочно, на руках у него была верная игра, и он рассчитывал заполучить добрую пригоршню эскудо, но тут вмешалась судьба-злодейка.
Секретарь дона Фернандо де Гусмана, бакалавр по имени Гонсало де Гираль, вбежал, задыхаясь, и подал нам знак. Мы с Лоренсо Сальдуендо заранее отобрали десяток бравых солдат из тех, у кого был зуб на Хуана Алонсо де Ла Бандеру. И вот все мы, вооруженные штыками, шпагами, аркебузами, неожиданно появляемся в шатре губернатора дона Фернандо, а дверь нам заблаговременно открыл дворецкий Гонсало Дуарте.
Лоренсо Сальдуендо отдает приказ, и все аркебузы разом стреляют. Хуан Алонсо де Ла Бандера не успел со стула подняться, пуля пробила ему правое плечо, шпага Лоренсо Сальдуендо прикончила его, вонзившись в сердце, четыре карты упали на окровавленный стол, тот, кто при жизни был бравым красавцем и бахвалом, согнулся в три погибели, из рухнувшего тела полилась кровь сразу из многих ран.
Кристобаль Эрнандес, раненный легко — мы не собирались его убивать, он просто попался нам под горячую руку, — успел добраться до двери и сломя голову помчался к реке. Но Кристобаля Эрнандеса как раз больше всех-то и ненавидели в лагере, ему не могли простить ни его нынешнего самодурства, ни прошлых бесчинств, он насиловал женщин в городе Гуанкавилка, мучил несчастных индейцев чиригуанов в Ла-Плате, Хуан Алонсо де Ла Бандера имел в мыслях назначить его начальником штаба, вот тогда бы половине из нас несдобровать в лапах у этого кровожадного шакала, но он бежит в ужасе и бросается вниз головой в реку, хочет уйти от неминуемой смерти. Каждый раз, как показывалась над водой голова, чтобы хватить воздуху или прося исповеди, на нее обрушивался град камней и пуль, пока одна пуля не попала ему прямо в лоб, и тут все высыпали на берег посмотреть, как река понесет его мертвое тело.
