Весь этот театр абсурда пытал Влада до самого утра. В мешанине слов и картинок вертелось что-то важное. Дразнило, порхало ночным мотыльком, чирикало птичкой в багажнике и никак не давало себя разглядеть.

Влад проснулся совершенно больным.

Натянул спортивный костюм.

Выполз на кухню.

Сделал чаю.

Вытащил из коричневой жижи использованный пакетик и положил на стол — гриппозная ломота в теле не давала донести его до мусорного ведра. И тогда, разглядывая бурый комок на веревочке, он наконец-то понял, что мешало ему спать всю ночь.

Конверт!

Коричневый, с рисунком под пергамент, конверт, в котором лежала флэшка с записью изнасилования. Точно такой же он видел в квартире Левы. И даже успел закапать его своей кровью. Только на том, другом, конверте был обратный адрес. Адрес, который должен помочь ему разобраться во всей этой дикой истории с письмами с того света.

Люсина дверь, обитая черным дерматином, встретила Влада свежим порезом в форме буквы «Z». Кто-то из местных подростков открыл для себя легенду про Зорро. Заляпанный звонок истерично задребезжал, и Влад вновь прислушался к звукам в прихожей. На этот раз из квартиры донеслось сонное шарканье, невнятное бормотание и лязг отпираемого замка. В образовавшейся щели показалась заспанная мордаха в круглых очках под каштановой челкой.

— Привет, тебе кого?

— Люсю.

— Я ее знаю?

— Не знаю.

Мордаха ненадолго задумалась, соображая, что бы еще спросить, а затем пропала, и через пару секунд дверь распахнулась настежь.

— Заходи, — разрешила юная обладательница челки и очков, а так же салатовых шорт и канареечной футболки. — Так, что за Люсю ты ищешь?

— Она здесь жила. Еще позавчера. Люся. С косой, — Влад показал на себе, где заканчивалась Люсина коса.

— Ого! — с искренней завистью отреагировала девушка, — Мне бы такую! А то вот — все, что есть.

Она повернулась худой спиной и продемонстрировала скромный хвостик на затылке.

— Вообще-то я здесь со вчерашнего дня. С однокурсницей квартиру снимаю. Вдвоем дешевле. Ее Тасей зовут, и она бритая. Почти наголо. Концепт такой.

— Угу. Понятно, — отозвался озадаченный Влад. — Концепт, значит.

— А тебе только Люся нужна? Может, я подойду? — спросила она без тени кокетства. — У меня кофе есть. И сухарики.

Почему-то «кофе и сухарики» окончательно вывели Влада из равновесия. Пробормотав что-то невнятное, он выскользнул из квартиры и сбежал вниз по ступеням. Потом немного подумал, дождался, когда наверху хлопнет дверь, вызвал лифт и поднялся на этаж к Гирину. Исчезновение Люси лишило его возможности попасть в кваритру Левы. Перебирая в уме разные способы взлома, Влад нажал на звонок.

Дверь открылась почти сразу.

На пороге стоял Лева.

Живой.

И совсем юный.

— Здравствуйте, — сказал Лева голосом, какой у него был лет пятнадцать назад. — Вам кого?

— Гирин? — глупо спросил Влад, чувствую себя участником фантасмагории.

— Нет, — улыбнулся Лева. — Я его сын. Меня Женя зовут. Проходите.

Сидя на маленькой кухне, где все горизонтальные поверхности были уставлены разнокалиберными самоварами, Влад слушал, как Женя — тезка его сына — узнал о смерти отца. Мать не хотела ему говорить, пока не закончится отпуск в Австрии, но отчим решил, что она не имеет права скрывать, и семнадцатилетний парень в одиночку полетел в Россию к отцу, которого никогда не видел. И теперь уже никогда не увидит.

Ключ от квартиры ему дала соседка по лестничной клетке. Она, в свою очередь, получила его от загадочной девицы по имени Люся, никогда до этого не попадавшейся ей на глаза.

— Вы хорошо знали… папу?

— Да, мы учились в одном классе.

Юный Лева помолчал, водя чайной ложечкой по стеклянной поверхности стола.

— А каким он был?

— Ты на него очень похож.

— Правда? А мама всегда говорила, что ничего общего.

— Выдавала желаемое за действительное.

— Он рассказывал обо мне? — на мальчишеском лице за одно короткое мгновение отразилась целая жизнь. Та самая, в которой не было ни дня фальши.

Женя ждал. Ждал, что ему скажет незнакомый друг незнакомого отца. А вместе с ним ждал еще кто-то, кого не было видно, но чье присутствие ощущалось в каждом пузатом самоваре на полках, в каждой лупоглазой рыбе на стене, в каждом шорохе покинутой хозяином квартиры.

Говорил ли Лева о своем сыне? Влад не знал этого. Они слишком редко виделись, чтобы обсуждать столь личные темы.

— Конечно. Он очень тобой гордился.

— Расскажите о нем.

И Влад начал рассказывать. Сначала о школе. Потом — о КВН, кино, женщинах, которые любили веселого толстяка, друзьях, которым он помогал. О его удивительном таланте видеть суть людей и всеми силами вытаскивать ее наружу, не давая человеку свернуть в чужую колею. О том, что Лева за пять минут становился центром любой компании, очаровывая и женщин, и мужчин. О том, что парой фраз он мог поставить на место зарвавшегося наглеца или вылечить от затяжной депрессии близкого друга.

Был ли Лева таким на самом деле? Влад точно не знал. Но он был уверен: Лева должен остаться таким для семнадцатилетнего Женьки, очень похожего на него в юности.

— Спасибо, — прошептал сын Гирина.

«Спасибо» — сказал кто-то, кого ни Женя, ни Влад не услышали.

Обуваясь в прихожей, он заметил стопку старой почты. Сверху лежал коричневый конверт в темно-бурых пятнах. Влад сунул его в карман, попрощался с Женькой и вышел за дверь.

Только сидя в своей машине, он разрешил себе, наконец, изучить добычу. На нестандартно длинном конверте, под шеренгой криво наклеенных марок мелким шрифтом был напечатан адрес отправителя: «Москва, Подкопаевский переулок, 3». И название компании — ООО «Музей Магии». Что могла прислать покойному Леве организация с таким названием, оставалось только догадываться.

Красная «Нива» торопливо развернулась и, распугав неуклюжих голубей, выехала со двора. Влад рассчитывал еще успеть на ближайший московский поезд.

Следующим утром не выспавшийся, и потому сердитый, Влад шагал по Славянской площади от станции метро «Китай-город». Навстречу ему спешил людской поток. По столичному гротескный, он сплошь состоял из типажей, которыми так бедно разбавлена провинциальная толпа. С Владом поравнялся рыжий гигант в ковбойской шляпе и сапогах с бутафорскими шпорами. Мелькнула офисная леди, затянутая в корсет делового костюма. Прошли мимо загорелые денди с накаченными в спортзалах задницами.

Обычно, первые дни в Москве Владу казалось, что все вокруг сговорились играть свой собственный, маленький спектакль. Эти нарочитые интонации и театральные жесты просто не могли быть правдой. Настоящие люди так не говорят, не одеваются и не живут. Так живут только герои телесериалов и персонажи книг! Но, постепенно, он привыкал к этому бесконечному балагану и, возвращаясь домой, начинал тосковать по нему. Людская масса родного города после столицы выглядела так, словно была подернута серой пеленой — неровности сглажены, краски притушены.

Проходя мимо монастыря, за забором которого цвели розы в человеческий рост, он почувствовал острый голод. Остановился около ларька, торговавшего монастырской едой, и купил треугольник пирога с рыбой. Пирог оказался пресным, поэтому, не съев и половины, Влад выкинул остатки в ближайшую урну.

Около входа в дом номер три на Подкопаевском переулке — двухэтажного особняка, близнецами которого были полны все улочки старой Москвы — стояла грузовая газель. Выходцы из Ближней Азии неловко протискивали в узкие двери свертки неизвестного назначения. Ими руководила носатая девица в квадратных очках, почему-то вызывавших у Влада ассоциации с Гестапо. Она выкрикивала фразы, наверное, подслушанные ею во время похода в кино на Гарри Потера: