И, наконец, можно ли поверить, что граждане СССР могут беспрепятственно выезжать из страны и возвращаться в нее обратно, что в Советском Союзе нет цензуры печати, нет политзаключенных и т. д. и т. п. Одной из главных тем, рассматриваемых Комитетом, пожалуй, бьет вопрос об условиях содержания заключенных в СССР. Советская делегация постаралась дать на него особенно «подробный» ответ. В Советском Союзе, де, заключенные пользуются всеми правами, предоставляемыми им советским законодательством в соответствии с международным правом. Не моргнув глазом, советский представитель Маслян заявил, что заключенные имеют право на получение посылок, передач, писем, денежных переводов и т. д., что для них нет одиночных камер, что администрация лагеря не имеет права вскрывать письма и жалобы заключенных, и что за нарушение этого работники лагеря наказываются самым суровым образом.
Я всегда поражался и продолжаю поражаться, с каким цинизмом способны лгать официальные советские руководители. Особенно поражаешься, когда эта ложь произносится на высоком уровне. Куда уж там каким-то бесправным политзаключенным мордовских или пермских лагерей, которых и в карцер посадить можно на хлеб и воду, а то и просто избить. Даже членам Комитета по правам человека при ООН можно врать напропалую. Ведь как они проверят? Международных же комиссий по проверке тюрем, лагерей и психбольниц нет. Ни одного представителя Международного Красного Креста не было ни в одном советском лагере для заключенных за все время советской власти. Как сказал представитель советской делегации: «в этом нет необходимости».
В перерыве между заседаниями ко мне подошел член Комитета, представитель от Англии, сэр Эванс и с иронией спросил: «Как Вам все это нравится?..» Голословные утверждения советской стороны о том, что в СССР якобы соблюдаются все права и свободы граждан, никак не могли убедить членов Комитета. Да оно и понятно, чтобы убедиться в обратном, достаточно познакомиться с документами самиздата или письмами советских заключенных. Например, украинский политзаключенный Василь Стус, умученный и скончавшийся в сентябре 1985 года, писал в своем «Лагерном дневнике»:
«Итак… я прибьет на Колыму. Позади остались 53 дня этапа, почти 2 месяца. Вспоминаю камеру Челябинской тюрьмы с полчищами тараканов на стенах — глядя на них, я чувствовал, как свербит все тело, и потом — Новосибирская пересылка… страшная Иркутская тюрьма — меня кинули в камеру с бичами-алиментщиками: вшивые, грязные, отупелые, они издавали запах периферийной душной воли, отчего хотелось выть волком. Оказывается, и так можно жить, и так мучиться тюремной мукой. Пьяные надзиратели… Один из них чуть не избил меня за то, что я вслух сделал замечание о его грубом поведении… Как бессильны жалобы прокурору (в каждой жалобе непременно найдут „недопустимые выражения“ и накажут. Думаю, наказывают за саму форму жалобы-протеста)… Одним словом, правительство позволило делать с нами все, что угодно».
Итак, советские представители не постеснялись утверждать, что заключенные пользуются всеми правами, записанными в международных пактах и договорах. А вот когда, например, Анатолий Марченко, инвалид, приговоренный сейчас к 15-ти годам лишения свободы, попробовал сослаться на факты нарушения международного права, ему сказали:
«Эти права написаны не для Вас, а для негров…»
Не постеснялись советские представители сказать, что одна из статей ИТК РСФСР предусматривает даже освобождение до окончания срока наказания тяжелобольных заключенных, то есть не представляющих большой опасности для общества. Например, вот как выглядит ст. 100 Исправительно-Трудового Кодекса РСФСР:
«Осужденные, заболевшие хронической душевной или иной тяжкой болезнью, препятствующей дальнейшему отбыванию наказания, могут быть освобождены судом от дальнейшего наказания».
Как же тогда расценить существование в СССР специальных лагерей для инвалидов? Уж они-то никак не могут быть «опасными» для общества. Как на практике происходят «освобождения» тяжелобольных мы снова видим на примерах. Не перечисляя одну судьбу за другой расскажем о политзаключенном Михаиле Дяке, инвалиде. Арестован он был в марте 1967 года и приговорен к 12-ти годам лагерей строгого режима (первые 5 лет в тюрьме) и 5-ти годам ссылки. В Мордовском лагере у Михаила Дяка начался лимфогра-нуломатоз (одна из форм рака крови). Лагерное начальство предложило ему просить помилования — на этом условии его обещали освободить досрочно. М. Дяк отказался. Наконец, когда дни его были сочтены, его освободили. Он умер, прожив после освобождения чуть больше года, испытывая страшные мучения и зная, что умирает.
Смерть досрочно освободившихся заключенных по прошествии нескольких месяцев — явление не исключительное. Такие освобождения производятся лишь для того, чтобы снизить показатель смертности в лагерях. Да и о каком освобождении инвалидов и тяжелобольных может идти речь, если, например, во Владимирской тюрьме за протесты против произвола администрации помещали в карцер парализованного Федора Труфанова. Так как сам он не мог ходить, надзиратели переносили его в карцер на носилках… Более того, сейчас стало известно о так называемых Специальных Психиатрических Колониях, куда отправляют заключенных, заболевших психически во время отбывания наказания. Пока известно о существовании двух таких колоний: в городах Рыбинске и Костроме.
И уж коль скоро мы вспомнили о психиатрическом терроре в СССР, нельзя не сказать о людях, подвергшихся этому тяжкому испытанию. Много было уже понаписано об этом и много можно еще написать, пока существует в Советском Союзе это страшное зло, главным образом предназначенное для калечения людей (как духовного, так и физического). Тысячи и тысячи людей находятся сегодня в психиатрических больницах СССР. Счастлив тот, кто прошел уже этот кошмар и доживает на воле, а ведь кто-то умер и прямо там в результате лечения нейролептиками, или просто от побоев надзирателей. Чувствуют ли невольные (или вольные) убийцы свою вину? Почувствовал ли угрызения совести убийца, от чьего решающего удара — сапогом ли, палкой — в спецпсихбольнице г. Ленинграда умер 32-летний Анатолий Порубов. Летом 1981 года группа надзирателей и санитаров избила уже больного А. Порубова, привязав его к кровати (так безопаснее бить). Через неделю он умер от множества разрывов кишечника и ушибов внутренних органов. Конечно, виновные наказаны не были: режим тщательно охраняет своих исполнителей…
Глава 5. Инвалиды — изгои общества (социальные и политические причины)
Сколько в СССР инвалидов? Официальной статистики об этом нет, как нет статистики, например, сколько в СССР заключенных, алкоголиков, безработных и т. д. Хотя, надо сказать, где-то, за семью замками, она есть, но зачем это нужно знать обществу, строящему свое самое светлое в мире будущее? Поэтому любопытным всякий раз нужно пользоваться случайно проскочившими в печать или от кого-то услышанными цифрами, сопоставлять их с другими и такими же случайными, прибавлять, умножать и т. д., чтобы получить хотя бы приблизительную цифру на интересующий предмет. Попробуем и мы воспользоваться некоторыми цифрами, которые могли бы дать нам некоторое представление о количестве инвалидов в СССР.
В одной из передач советского радио было однажды сказано, что в настоящее время в Советском союзе насчитывается 8 млн. работающих пенсионеров по старости, что составляет 1/3 из общего количества. Следовательно, можно заключить, что общее число пенсионеров по старости — 24 миллиона. А на 26-м съезде КПСС Л. Брежневым была упомянута общая цифра пенсионеров (включая и инвалидов) — 49 млн. Если принять во внимание, что лишь очень немногие семьи, потерявшие кормильца, получают пенсионные пособия, то кроме пенсионеров по старости (24 млн.) остальные — инвалиды. Следовательно 49 минус 24 получаем цифру в 25 миллионов инвалидов. Цифра эта близка и к подсчетам некоторых международных статистических организаций, утверждающих, что каждый десятый человек на планете — инвалид. (Население СССР более 270 млн.) Однако можно сказать, что даже 25 млн. — цифра заниженная. Люди, жившие в СССР знают, как порою трудно, а то и невозможно, получить даже больничный лист (освобождение от работы), не говоря уже о том, чтобы пройти комиссию ВТЭК (Врачебно-Трудовая Экспертная Комиссия) и получить официальное заключение об инвалидности. Поэтому люди, по состоянию здоровья считающиеся инвалидами, зачастую официально признаны здоровыми.
