Все эти предположения Англичанина весьма были вероятны и согласовались также и с моим мнением. Прочие собеседники внимательно слушали рассказ своего селянина, и хотя многого не понимали, но чувствовали, что калифорния недолго будет находиться в спокойном состоянии, рано или поздно изменит Мексиканские законы и сделается рабынею сильнейших.

— Американцы, — говорил далее Англичанин, — имея под своим владением калифорнию, могут служить также и России доставкою хлеба в Камчатку, или Охотск, если только Русские примут их услуги и не захотят сами пользоваться этими выгодами, т. е. посылать свои суда, из Охотского порта в Калифорнию за пшеницею, горохом и ячменем. Тогда Американцы значительно понизят цены на жизненные припасы, которые в пределах Охотского моря, как я слышал, очень велики.

— Да, — заметил я, — ржаная мука, привезенная из Якутска в Охотск постоянно бывает от 8 до 10 руб. за пуд; крупа от 10 до 12 руб. за пуд.

— Почему же так дорого? — с удивлением спросил Англичанин.

— Потому что мука и крупа, привозимые из Иркутских окружных мест в Якутск, продаются там от 1 руб. 50 коп. до 2 руб. 50 коп., за пуд; из Якутска доставляют продукты эти караваном на вьючных лошадях в Охотск, с платою за провоз на каждую лошадь, от 30 до 40 рублей, а так как на лошадь навьючивают муки или крупы не более 5 пудов, то сложив провоз с покупкою; мы ясно увидим, что хлеба нельзя продавать ниже означенных цен, притом, при отправке провианта из Якутска в Охотск, набивают его в сыромятные сумы, и чрез пространство слишком 1,000 верст везут иногда по целому месяцу; на этом отдаленность пути, от частых переправок через реки бродом, хлеб, набитый в сумы, часто промокает; к тому же от верховой перевозки он пропахивает лошадиным потом, теряет первобытную свежесть.

— Видите ли, какие неудобства, — сказал англичанин. Отчего же Охотские купцы не заведут своих судов, чтоб ходить в Калифорнию за хлебом, который бы принес им значительные выгоды?

— Оттого, что Охотские купцы, — отвечал я, — хотя и имеют достаточные капиталы для заведения собственного судна, но они еще не так коротко ознакомились с Калифорнией, чтоб могли вступить с большою самоуверенностью в торговые сношения с этой страной.

— Судя по всем этим обстоятельствам— продолжал Англичанин, — жители восточного края России будут рады, если Американцы станут доставлять им съестные припасы свежие, безвредные, здоровые, — к тому же за половинную цену, сравнительно с теперешней ценой, как существуешь она в пределах Охотского моря. Жители же калифорнии, рассчитывая на большую потребность своих произведений, без сомнения, приложат большее старание к разведению в принадлежащих им почестях пшеницы и других припасов.

— Но Американцы, — сказал я, — могут вывозить пушные товары, если дозволят нм ходить в пределы Охотского моря.

— Противу этого надлежит принять меры, между которыми самою лучшею почитаю я строгий таможенный осмотр.

— Теперь калифорнцы сбывают свои произведения только Российско-Американской Компании, заметил Дон-Хосе.

— Почему же, — возразил я, — мы с затруднением собираем количество припасов, потребное нам, и случается иногда, что встречаем в них недостаток?

— Это потому, — продолжал Англичанин, что — Российско-Американская Компания передала Стахин на аренду Англичанам, с тем, чтобы Гудзонбайская английская Компания доставляла в Российские колонии на своих судах кругом света разный груз, в том числе пшеницу, горох и другие припасы. Между тем количество жизненных припасов, доставляемое англичанами из Колумбии, оказалось недостаточным для Российско-Американской Компании, в особенности, когда она открыла торговлю с Камчаткою разными товарами, в том числе и мукой. Эта причина понудила Компанию ходить еще своими судами в Калифорнию, и покупать пшеницу от Калифорнцев, которые, не быв приучены к большим посевам, не обращают и поныне внимания на засевы своих полей, запродаваемые иногда ими в определенном количества, приходящим торговым судам. — Вот почему вам предстоит теперь затруднительный сбор пшеницы, гороху, ячменю и других припасов; но по всему можно предполагать, что со временем пшеница составит первую промышленность жителей Калифорнии.

Но вот принесли чайник и вместе с ним ужин. Испанцы во время разговора сидели в шляпах; сев за стол, они также не снимали их. Семейство Дон-Хосе поместилось за одним столом, который был уставлен разными кушаньями; но хлеба не было; его заменяли дартии. Первое блюдо, приготовленное из рубленого мяса, начала хозяйка; по её примеру потянулись и мы с ложками на средину стола. В этом кушанье было так много перцу, что у меня с двух кусков ободрало рот, между тем как Испанцы ели его с удовольствием. Когда оно было съедено, хозяйка принялась за другое блюдо, состоявшее из жареной баранины, резаной большими узенькими ломтями; за ним следовала вареная с бараньим салом фриголь (маленькие бобы), тоже сильно приправленная перцем; потом поджаренный молодой сыр, изрезанный ломтиками и похожими на творожные пряжепчики, наконец печеные яблоки, и в заключено ужина чай.

Испанцы, встав из-за стола, закурили сигары и отправились полежать на чистый воздух, приглашая с собою и меня. Жена Дон Хосе и дети, которые были побольше, тоже закурили сигары и остались дома.

Отказавшись от предложения Испанцев и пожелав им насладиться отдыхом на чистом воздухе, я пошел один смотреть селение Сан-Кларо. В некоторых домах выходил маленький дымок, означавший время приготовления ужина; вокруг царствовало глубокое безмолвие, даже слышно было, как что-нибудь жарится; изредка меж домов бродили куры, овцы щипали траву, кой-где мычали коровы или фыркали кони; неподалеку от берега мальчишки босиком бегали в-запуски; у одного дома Индиец делал себе постилку, в роде ковра, перевязывая солому и обрубая краешка для ровности; далее — вправо тянулись сады, огороженные жердочками; там паши матросы насыщались, лакомилась плодами. Не встретив ничего любопытного, я пошел обратно в дом Хосе, где уже была приготовлена для меня постель. Вдруг в некоторых местах собаки, дотоле лежавшие смирно, подняли лай и побежали из селения, а за ними и мальчишки. Эта тревога возбудила мое любопытство, и я пошел в ту сторону, куда сбегались собаки. Пройдя дома четыре, я увидел перед собою долину; по ней двое бокеров, верхом, вели на арканах в растяжку медведя. Они поймали его в дубовой роще, и для потехи привели живого в селение. Он быль бурого цвета и вышиною не менее аршина. Свирепое животное злобно посматривало на лающих вокруг него собак и на мальчишек, которые смело поколачивали его палочками, зная, что зверь, затянутый за переднюю и заднюю йоги, не в состоянии сделать им ни малейшего вреда. Бокеры уверяли, что они пустят его по долине и опять поймают арканами; любопытно было бы посмотреть на эту отважную ловлю, но ее нельзя было допустить, ибо медведь мог бы броситься на собравшуюся толпу народа. Испанцы принудили бокеров убить животное тут же на месте. Один бокер вынул из-за голенища широкий нож. и твердою рукою вонзил его в затылок зверю. Медведь зашатался на ногах и с ужасным ревом упал на землю. Бокеры отвязала арканы и заставили Индийцев сдирать с него кожу. Я отправился спать в дом Хосе. Усталость в прошедший вечер скоро усыпила меня, и я непробудно проспал до рассвета; но тут я уже не мог сомкнуть глаз; каеты (род шакалов), бегая вокруг селения, беспрестанно беспокоили меня своим воем. Их ужасное множество по всей Калифорнии. В ночную тишину они сбегаются к селениям на добычу, таскают овец, если они не в загоне, но при появлении человека разбегаются в леса. — Одевшись наскоро, я велел матросам рвать в корзины и мешки фрукты и огородные овощи, сколько чего было нужно, и сам пошел с ними в сад. Проходя мимо того места, где накануне убили медведя, я не нашел и следов его внутренностей, который были кинуты Индийцами и ночью растасканы каётами.

Мне никогда не случалось видеть, чтоб Испанцы ели медвежье мясо. Они пользуются только шкурою и салом этого животного, которые продают на торговый суда. Индийцы же с удовольствием едят медвежатину.