Через небольшую луговину, по прямой линии, от Шведского шинка, стоит красиво выстроенный домик, с галереею, обнесенный небольшим палисадником. Тут живут двое товарищей, и оба Немца. Они служили никогда матросами на китоловном Американском судне, но кочующая морская жизнь, слишком тревожная для оседлых их наклонностей надоела пыль, и они решились навсегда поселиться в Калифорнии, женились на Испанках, наплодили детей, развели уток, кур, гусей и живут в полном довольствии. Избрав самое выгодное в той стороне мастерство, именно портное, они сделались известными во всех окружных поместьях, а так как их только двое и есть посреди довольно большего количества жителей, то Немцы наши завалены работою по-горло и берут за нее цену очень значительную. Так напр. за шитье брюк на Испанский фасон, надо заплатить им 10 пиастров, не говоря уже об сукне, которое там в большой цене. — Я однажды видел, и именно в шинке у Шведа, как один матрос продал ярд темно-синего сукна по 5 пиастров; сукно было довольно грубо, и у нас стоило бы не более 6 руб. асс. за аршин. Такое повышение цены ни мало не покажется удивительным, судя по тому, как бедна Калифорния мануфактурными произведениями.
Неподалеку от домика портных строится мельница одним переселенцем Англичанином. Он избрал предмет в промышленности, самый выгодный в тех странах, потому что у Калифорнцев нет ни водяных, ни ветреных мельниц с большими жерновами. У некоторых, и то весьма у немногих, имеются небольшие ручные мельницы; по большей же части, жители Калифорнии трут муку посредством двух плоских камней. Представьте же себе, много ли может натереть муки в продолжение целых суток один человек? — не больше, сколько нужно на один присест одному Русскому Коломенскому извозчику, По этой причине в Калифорнии, при почти баснословном произрастании пшеницы, мука дорога. Там булка, величиною в половину нашего Французского хлеба, стоит 1 реал, то есть, на пиастр дают 8 булок, и то с трудом вы можете раздобыться этим продуктом.
Здесь нельзя не упомянуть еще про одного Американца. Он пришел в калифорнию с 5 пиастрами, был простым работником, теперь же имеет богатый магазин, наполненный разными товарами, по-крайней-мере на 20 т. пиастров, покупает контрабандный груз с приходящих судов, входит в разные политические суждения, и в недавнее время получил титул Американского консула!
Мне случилось однажды иметь с ним небольшое дело. Я продал ему 50 ар. Фламского белого полотна за 20 пиастров, 2 пуда листового Виргинского табаку за 40 пиастр, и 5 пар выростковых сапогов за 25 пиастр.
Кстати об табаке и кожах.
Курительный табак в Калифорнии в таком же употреблении, как у нас чай. — От малого и до большого, не исключая и женского пола, там все курят табак, за-то и наложена на него самая большая пошлина. Некоторые из жителей Калифорнии старались разводить табак в своих поместьях; он рос, но по качествам своим, вероятно от физических каких-либо причин, никак не мог сравниться с табаком, растущим по восточным берегам Северной Америки.
Что касается до кож, то хотя они, по причине изобилия в них, и составляют главную и общую промышленность в Калифорнии, но только в сыром виде. Калифорнцы не имеют кожевенных заводов и не могут обрабатывать сырые кожи в таком совершенстве, в каком обрабатываются они у нас, а потому кожи нашей выделки в большом уважении в Калифорнии, особенно если из них что-нибудь сшито, как напр. сапоги, башмаки, чепраки и т. п. Причиною тому можно почесть и недостаток в сапожных мастерах. Во время моего пребывания в Вербобойно, Сан-Франциско и других окружных местах, мне не случалось встречать ни одного сапожного мастера, в полном смысле этого слова. Видал иногда в некоторых домах кой-кого, занимающегося шитьем сапогов пли башмаков, и то как будто для себя только, довольно непрочно, грубо, копотно; прибавьте к тому и вечного врага всех возможных на свете занятий — леность.
Возле магазина Американского консула, выстроен дом красивее всех прочих. В нем живет английский консул, человек пунктуальный, до пес plus ultra, серьёзный, гордый и не находящий никого себе равного во всем этом новом заселении. Позади его дома выходит род площадки. Посредине её стоят длинные, низенькие, деревянные и никем незанятые казармы, а у дверей их лежат на лафетах две небольшие позеленевшие медные пушки. — Вот охранное место селения Вербобойно, на котором никогда не встретите вы ни одного солдата.
По левую сторону от казарм строится большой каменный торговый дом одной Английской компанией. Нельзя не удивляться неусыпной и деятельной предприимчивости этого народа. Англичанин готов поселиться везде, где только торговая промышленность представляет ему выгоды. Загляните в любой из лучших портов в целом море, и вы непременно встретите там англичанина. Вот, например, Англичане заселяются теперь в Калифорнии. Что влечет их сюда из-за далеких морей и стран? Не предчувствие ли, что Калифорния рано пли поздно сделается самою цветущею и богатейшею страною. В самом деле, давно ли местечко Вербобойно было безлюдною пустынею, где только бродил дикий скот, да привольно разгуливали гуси, — а теперь здесь слишком до 60 красиво-выстроенных домиков, и заселение увеличивается все более и более, и с каждым годом неминуемо должно расширяться, судя но теперешнему стечению народа, который, в надежде скорого обогащения, стремится почти со всех сторон Европы к берегам калифорнии. В бытность мою в Вербобойно, число жителей селения простиралось до 300 человек обоего пола, состоявших по большой части из переселенцев, навсегда покинувших родину и избравших здесь каждый свою промышленность, какая кому казалась прибыльнее и способнее.
Здесь нет ни садов, ни больших огородов, которые бы служили предметом постоянной промышленности для жителей Вербобойно. Только немногие из них занимаются садоводством или огородничеством; по большой же части Фрукты и огородные овощи привозятся сюда, как в портовое местечко, на судах из ближайших поместьев.
В — окружности Вербобойно очень много раньж, или поместьев, изобилующих всеми дарами природы. — Самая ближайшая раньжа находится в расстоянии не более полумили от заселения. В ней живет семейный Испанец, сыровар, содержатель довольно большего количества коров и первый поставщик молока, которое привозит в Вербобойно для продажи стоящим в гавани судам. Это давнишний, коренной житель Калифорнии. Поместье его представляет картину самую живописную. Посреди гладкой зеленой долины возвышается жилище хозяина; с одной стороны оно обнесено плетняком, служащим загоном для лошадей, а с другой ограничивается огородом, на котором насажены арбузы, тыквы и кой-где возвышаются яблони да груши; далее простираются пашни, засеянные пшеницею, ячменем, кукурузою и горохом. И все это, благоухает, цветет и зреет в полном, даже можно сказать, в баснословном изобилии. Многие ли поверят, что в Калифорнии 1 Фанега (3 1/2 пуд.) пшеницы дает от 80 и до 100 Фанег крупного и полного зерна. Но это нимало неудивительно в Калифорнии, где человеку нет надобности трудиться в поте лица над удобрением полей, где сама природа щедрою рукою раскрывает перед ним все сокровищницы растительного царства. Дожди, столь необходимые для посевов, редко посещают эту страну; за-то их заменяют почти каждодневные росы, которые бывают так сильны, что образуют на земле лужи, и если простоят с четверть часа на открытом месте, то можно промокнуть до костей. С восходом солнца все это исчезает в испарениях, однако утренники бывают довольно холодны; за-то и Испанец, верный природной своей склонности к лени, до тех пор не покажется из своего жилища, пока солнечные лучи не разогреют холодной атмосферы. Тогда выходит он на свои, нивы, в сарапе [3] и в соломенной шляпе с широкими полями за ним следуют жена и дети; между тем работник разводит у своей хижины огонек и начинает заниматься приготовлением завтрака, т. е. трет кукурузу и печет из этой муки что-то в роде лепешек, или лучше сказать, что-то похожее на наши Русские блины, варит скотское мелко изрубленное мясо в котлике, кладет туда масла, соли и такое безмерное количество стручкового перцу, что без привычки невозможно проглотить одного куска без сильной горечи. Печей вы тут не найдете; разве только встретите их у весьма немногих, — причиною тому недостаток кирпича в Калифорнии, а потому жители этой благословенной страны рассудили за лучшее приготовлять пищу под открытым небом. После завтрака, Испанец берет любимый инструмент обоего пола — гитару, и отправляется под древесную тень, на зеленое бархатистое ложе, или садится верхом на лошадь и едет на свои пашни — посмотреть, как работают наемные Индийцы. — Этот ловкий народ довольствуется ниткою черного, белого или красного бисера, длиною в сажень. Бисер служит у них главным украшением как для мужчин, так и для женщин, и потому в Калифорнии он находится в значительной ценности. Так один матрос продал там 5 ливров бисеру за 10 пиастров, тогда как у нас в России такое количество стоило бы не более 5 руб. ас. В — прибавок к упомянутой плате бисером, Индийца; нужно накормить еще пареной пшеницей, без всяких приправ, не потому чтобы он не желал пли бы не мог есть лучше, а потому, что Испанец не дает ему ничего другого получше, говоря, что он и этого не стоит за свою работу. Впрочем, Индиец не требует пищи более вкусной, и если вздумается ему полакомиться, то постарается поймать полевую мышь, проткнет ее на палочку, изжарит на огне и съест с наслаждением. Они выжигают иногда большие поля для того, чтоб удобнее можно было ловить полевых мышей.
