Рыжик следовал в паре с Борнасом, а командиру Рейвану такой союз был больше по душе, чем партнерство скажем с Коньком или Бородавкой. Та парочка шагала чуть правее по флангу, неся на плечах собственную поклажу и спальник Черствого да утварь. Сам Алькир топал позади с Рейваном и Крученем. Замыкали шествие Волчара и Сурок постоянно с арбалетами наизготовку, в случае чего Рейван условился подать им сигнал и подчиненные мгновенно отреагировав без идиотских вопросов, будут бить бунтовщиков на поражение. Хоть по человеку, хоть по зверю, хоть по гоблинам. Сейчас не то положение, чтобы вступать в лишние разъяснения и дискуссии. На судьбу поставлены их жизни, а они все-таки ценнее золота, сколько б его не предлагал мессир Черствый.
Последние полчаса Рейван чувствовал легкое накаляющееся беспокойство, но пока не спешил поднимать тревогу, мало ли что могло, в конце концов, привидится? Источник неразумений был не ясен и требовал логических объяснений и когда холодное предчувствие заскребло на душе посильней, Рейван, наконец, допер, Аллон побери, проблема. Озера! Чертовы озера! Они давно должны появиться на ихнем маршруте, они час назад, как обязаны, выбраться к предгорью Медной Рудни, параллельно главной дороги, которая ветвилась слева от них. В чем же дело?
Поднять вопрос на всеобщее решение командир не успел, ибо Рыжик с Желудем буквально в одночасье замерли между елей, а чародей даже в знак предостережения вскинул над головой руку, призывая отряд остановиться. Замереть на месте. Рейван моментально всполошился, из глубин подсознания просыпался старый, не позабытый еще с прошлого года животный страх. Страх перед гоблинской ордой.
Он оглянулся на Волчару и дал сигнал, мол, следи за Бородавкой и Коньком, те супчики заметались меж елей, Рейван ткнул каждого ладонью меж лопаток и зашипел на ухо: "Тихо!" — а сам направился к чародею и следопыту.
— Гоблины?
— Не понятно…
— Я схожу, проверю, — спокойно объявил магик, и пока кто-то успел открыть рота, шмыгнул в прогалину меж хвойных ветвей. Даже воронье с варханами притихло. Люди выпускали из разинутых ртов клубы пара. Благо лошадей в Гранитке оставили, сейчас от них была б одна только морока. Рейван зло перечеркнул воздух ладонью, начинается, героизм, бахвальство и самонадеянность. Пора пресекать такие поступки еще в зародыше!
Десятник обернулся к ждущей в настороженности группе, мрачно прошелся взором по окаменевшим от переживаний лицам. И буквально тут же услышал за спиной шорох, развернулся на каблуках — меч из ножен, сверкает в полутенях. Тьфу ты! Вернулся, не запылился.
— Рейван можно тебя на секунду?..
Вот задачка! Надо было сразу идти за ним, а не ждать. Теперь скачем гуськом туда-сюда-обратно!
Борнас не стал его дожидаться, развернулся и исчез, запетлял среди веток и стволов, наемник только поспевал уклоняться от шипов.
Одна минута… вторая… третья… и на тебе: просвет. Просвет прямо по курсу. Ага, значит, правильно идем, озера все же впереди, ничего страшного, не заблудились.
В обход высоченной "скрипучей" ели и вот они уже на голом пятаке, Рейвану аж перехватило дух — вот это да! — карниз. Карниз горного холма. Вниз обрывалась не высокая скалистая пропасть, на дне трещинами и глыбами здоровенные куски породы. Десятник залег на обледенелый снег у елей, возле настороженного чародея, претензии к Борнасу отсрочились сами собой. Картина открывшегося горизонта поразила наемника, и память отчетливыми импульсами выталкивала в сознание воспоминания годичной давности. Серебряный и Охотничий — блюдцами разлились на фоне черно-серых обломков древних гор, отзеркаливали в низких, облачных полотнах, довершая убогую краску свергилльского края. Отдельный мирок Дальнего Севера наводил на людей самые отчаянные и утопические эмоции, тяжело не только глазам, но и легким и порам кожного покрова, сам воздух пропитан ядом неведомой и злокачественной опухолью — шаманской магией, поражающей все живое. В этом зорганском уголке способны выжить либо "серые", оборотни и их хозяева, либо крикливое воронье и настырные варханы. Для человека в Руднях возможна минимальная и короткая отсрочка на существование, но стоит замешкаться — и сразу: быстрая и мгновенная смерть.
— Я заметил движение возле озер. Со стороны дороги…
— Гоблины или "серые"? Горные тропы прочесываются и днем и ночью, — резюмировал десятник. — С нашей стороны будет дерзостью сейчас спускаться вниз, этот массив виден с той тропы, как на ладони.
— Надо ждать ночи и попробовать потом?
Рейван представил себе спуск в темноте и содрогнулся. Безумцы! А что оставалось делать?
— Возвращаемся.
— Я… я… я боюсь! Боюсь высо-оты…
Сурок, цедя ругательства, вернулся. Наконечник болта в упор нацелился в грудину тощего Бородавки, тот кряхтел на краю карниза и чуть ли не рыдал. Черствый молил Аллона, что сейчас нет рядом Рейвана или Рыжика, что вечер накрыл Свергилль плотным густым покрывалом. Командир с чародеем, Рыжиком ждут их внизу. На дне пропасти. Иначе…
Конек подполз к самому краю и зыркнул во тьму, можно подумать он что-то там увидит, в полнейшем мраке, Серебряный отзеркаливал тусклым свинцом. Абы не облачность, а полная луна, то заметили б и Охотничий. Смысла от их маневра не больше, чем от прыжка в бездну — густая тень ложилась на гористый склон и полосу хвойного леса.
Чудесный шанс, да вновь сыграл фактор человеческой слабости, сыграл злую шутку: в команде нашлось слабое звено. И этим оказался не Конек, как рассчитывал Алькир, а дылда Бородавка.
— Лезь! Лезь, кому говорю! — подстегивал Черствый.
— Не-е…
Справа от меня, Алькира, мелькнула фигура, я сначала принял ее за толстячка Конька, вздумавшего проявить смелую инициативу. Да, куда там! Слишком мелковат для баронской хари! Волчара. Тот схватил Бородавку за барки и тряхнул.
— Если не полезешь, то научишься летать! Камнем вниз пойдешь!
Всхлипывание и нытье.
— Ну! — прикрикнул уж больно громко наемник.
— Я-я-я…
— Считай…
— Да-да-да! — Бородавка лихорадочно задергал обвязанную за камень веревку, опущенную в обрыв. Петлей обмотался и неловко, свесив ноги с карниза — пошел.
— Смелее, тебе не о чем уже бояться. Хуже не будет!
Рядом довольно хмыкнул Кручень.
— Милсдарь Черствый, вы следующий? — участливо, полюбопытствовал он.
Э, нет! — Я нашел за нашими спинами окаменевшего камнем Конька. — А ну, Конек, давай! Пойдешь следующим!
— Может господин архивариус вместе с вашей драгоценной персоной?
— Ползи и не умничай! Тебя точно без веревки спускать следовало! — рассердился Волчара.
— Много ль чести! — съязвил подхалимчик.
— Чего-чего? Ты что там, морда, вякнул?
Назревала потасовка.
— Да успокойтесь вы… оба! — шикнул на них я. — Лезьте следом за Бородавкой! Вдвоем! — Я считал так будет надежней, Конек побоится устроить на спуске какую-нибудь пакость. Блеск противных глазенок. — Пошел, давай!
Колобком скатился к обрыву, ловко зацепился и исчез в провале. Веревка мигом натянулась. Бородавка полз неумело, медленно и с опаской. Подул сумасшедший ветер. Алькир поморщился, со стороны Рудень тянуло падалью. Завывало в кронах, и постоянно слезились глаза. Пора убираться с карниза, пока не подхватил воспаление легких. Веревку мотало на острых камнях. Хоть бы не перетерлась об края брыл.
— Ваша очередь, мессир!
— Те еще не слезли.
— Аллон с ними, веревка выдержит троих. Давайте! — парировал Сурок, Кручень поддакивал ему.
Ну, хорошо! Я свесил ноги в пропасть, и мне перехватило дух от холода. Кромешная темень. Может оно и к лучшему, но мандраж капитальный.
— Главное покрепче… — я уже не слышал, что мне полукриком пытался втолковывать сверху Кручень, перехватывая руками, я спускался неизведанное дно мрака. Кто его знает что внизу, может даже и ловушка? О нравах и хитростях гоблинов боятся шутить не то, что рассказывать? А подлянки Конька по сравнению с нечистью Свергилля покажутся детскими забавами, я ведь так и не рассчитался с барончиком по поводу его вредительства Северному Королевству, холуй продолжал жить да поживать, набираясь, день ото дня наглости и храбрости. Пора в серьез браться за его воспитание.
