Воевода Хесам жестко приложился к двери и солдат, что стоял за нею, вздрогнул:

— Воевода, старейшины извещены и вскоре явятся на крепостную…

— Подняли весь боевой гарнизон?

— Так точно…

— Можешь идти.

Воин отдал честь и растворился в хаосе бегущих теней. Весь храм подняли на ноги, начиная с главных старейшин и заканчивая первогодками, молокососами, всем тем составом, кто способный держать оружие в руках и пользоваться внутренней силой, — магией. Храм атаковали! На храм напали! Кто?!

Неважно кто, главное — на это осмелились! Решились! А вот кто именно, надо думать, скоро узнаем?

— Старшие мастера, ко мне!

В суматохе и неразберихе появлялись их мрачные и решительные лица. Казалось, все были готовы к внезапной войне.

— Кто получил послание из караулов?

— Донрат…

— Донрат, ходи сюда. Рассказывай…

— Короткий отчет — напали. Ярость. Боль. Смерть.

— Смерть?!

— Да, воевода. Я думаю… нет, уверен даже — караульный сразу же умер!

Хесам гневно сжал скулы. Беды камнепадами рушатся на Хизельмаш. Лавиной.

— Разбиться повзводно! Малейшее перемещение врага — мне на доклад!

— Слушаемся, — нестройно, но чеканно.

Тренированные годами мастеровые разбежались, отдавать приказы.

Воевода Хесам решил подняться на крепостную стену, чтобы обозреть поле будущей битвы, где должен, объявится неизведанный враг, и откуда начнутся его атаки. Храм шумел, словно растревоженный муравейник. Мастера метались, гоняли сонное подмастерье, учеников, рекрутов в ученичество. Метушня, подвластная одному закону — уставу. Но дисциплина взяла свое, роты разбились по отрядам, и весь состав храма занял отведенные позиции. Приготовился к обороне.

Хесам ступил на обдуваемый ветрами камень.

— Тишина. Без движения, воевода…

— Следить! Враг в Кишке, скоро появится на Гребне, глядите в оба! — Отрезал Хесам Корбалу, мастеровому, начальнику внутреннего караула.

— Старейшины?

— С минуты на минуту…

Он подошел к парапету, облокотился, всмотрелся в скалистый козырек, в провал Змеиной Кишки. Ничего?! Никого?! Или? О, Аллон?!

Две красные точки. Кровавые глазища. Не мигают! Не сводят взора! До ужаса и страха! До боли в мозгах!

Хесама отбросило назад, неведомой силой…

Магия скрутила их тела…

В полном бессилии подмастерье свалили на холодный пол камеры. Зажали рты сыромятными полосками. Остроухие не оставляли ни малейших попыток. Дело шло к верной смерти. Они понимали, куда их тащили…

На эшафот! На казнь!

Видели своего палача — мерзкого и громадного тролля.

Грузное тело переваливалось на каждом шагу, жадно пялилось, и осматривало храмовников, будто загодя примеривая траектории ударов топора. Ребятня ожидала собственные смерти достойно без истерик и мольбы о помощи. Вместе с ними, следом, потащили и полукровку. Правда, как знали храмовники, его еще никто казнить не собирался. А зря! Шост с нескрываемым удовольствием понаблюдал за обезглавливанием гнусного прихвостня, так подло пленившего их, и его, в первую очередь. Как до сих пор помнил Шост, полуэльф скрутил его, его же собственным оружием, эмбраго. Магическую плеть у него отобрали, а затем накрепко, как и всех, связали и бросили в темницу.

Караул из солдат тюремной стражи тянул пленников сырыми коридорами, по дороге несколько раз открывали железные решетки, после чего, путь вел наверх, крутыми лестницами и переходами. Чем выше шел подъем, тем чаще стала встречаться внутренняя охрана дворца. Длинные галереи освещаться магическим светом. Когда поднялись в верхние палаты резиденции эльфийского короля, в окна ворвался слабый лиловый свет. Свет от купола. Подмастерье внимательно оглядывалось, дивуясь статуям и картинам, искусство эльфов поразило даже ихнее воображение. Омрачала ситуация скорой гибели. Остроухие непоколебимо вели дайкинов на эшафот, безапелляционно приняв вердикт — обезглавить пленников.

Впереди эскорта открывались главные ворота, что вели на широкий плац, за ним — поднялись выложенными из белого мрамора лестницей, обогнули правое крыло дворца, обошли его стороной, и опять, спустившись ступенями, на террасу, попали на широкую алею, по обе стороны которой, росли декоративные стволы фруктовых деревьев, мешаясь с благородными лесными гордецами — орехами и кедрами. Миновав сад, ступили на ухоженную тропу, ведущую к озерному берегу и трем шпилям Магического Круга. Именно перед башнями магиков, собралась толпа придворных и вельмож Эль-Фарона. И именно здесь разложили деревянный помост эшафота, у озера с чудным видом на стену купола, а также — королевское ложе, где разместилась и сгруппировалась вся элита эльфийской знати.

Пленников подвели к эшафоту, стража крепко держала приговоренных, при виде места казни, нервы сдали, и храмовники рванулись в руках эльфов-солдат. Совет Круга накрыл подмастерье покрывалом вязкого плетения, и движения людей стали сначала вялыми, а потом и вовсе скованными, бесплотными.

Ряды Магического Круга, магистров, консулов, советников и мелких чиновников зашумели, возмущенные сопротивлением мерзких дайкинов. Ропот не стихал, пока советник Урф Сульян не соизволил подняться и выступить, перед вельможной аудиторией.

— Благородные господа! Мой король! Позвольте приступить к намеченному торжеству, сегодня мы впервые, после долгих двух лет презрительного молчания, наконец, решились на долгожданный ответ. Ответ за содеянное коварными дайкинами два года назад. За то, как они гнусно и безжалостно отбили у нас Эльсдар. Отобрали у нас земли, превратили их в заповедники и охотничьи угодья. Герцог Альвинский и барон Хорвут получат достойные подарки — головы собственных детей.

Шум и рев трибун эльфов.

Даже если кто-то и был не согласен с решением советника Сульяна, то помалкивали, но таких, к сожалению, оказалось немного.

— От имени короля Эльсдина, приказываю, приговорить подмастерье Хизельмаша к смерти и привести вердикт к исполнению!

Эльфы срывались с мест, громко кричали, ликовали. Было ясно одно — мирное время с Королевством Людей подошло к финалу, теперь грядет война. Война за Эльсдар! Эльфы желают реванша. Отомстить за пролитую ранее кровь.

Подмастерье бесцеремонно подвели к помосту, толкнули к плахе. Толпа залилась нестерпимым криком. Первым голову склонил Шост, вторым шла Оливия, Ирвин замыкала цепь обреченных.

Себастьяна бросили на колени, жестко закинули голову и заставили смотреть, как Сверчок медленно, раскачиваясь на ходу, взобрался на эшафот. Взвесил в руке тяжелый топор, краем глаза прикинул траекторию удара, занес орудие казни над головой и стал ждать команды.

Эльрих Эльсдин подвелся и поднял руку для короткого взмаха, исполняющего его приказ.

Эльфийский двор затаил дыхание.

Миг и…

Стрела глубоко входит в грудь королю, Эльрих заваливается назад на тронное кресло, руки раскиданы, цепляются за сидящих рядом вельмож, но это все равно не спасает монарха от неминуемой смерти. Он захлебывается от крови и боли, когда эльфары Магического Круга выходят из оцепенения и бросаются к нему на помощь. Напрасно.

Топор Сверчка летит вниз — вторая стрела пробивает грубую хламиду тролля и отправляет гиганта в полет с помоста. Тело великана кубарем несется под ноги стражников, лезвие топора кромсает плечо одному из стоявших кольцом солдат.

Урф Сульян во всю глотку орет на стражу, те хватают пленников, пытаются несчастных подвести на ноги.

Магический Круг наконец-то организовывает сплотиться в единый кулак, чтобы нанести контратаку. Хотя сначала не мешало б оцепить окрестности Эльфрана…

Матеус уходит с ветки ялина вглубь вековечного леса, все, что он смог сделать — это отсрочить время казни. Две стрелы покоилось в колчане.

Убить подмастерье он таки не решился.

Следовало приводить в чувство Лайка и думать, как спасать ребятню, почему-то он был уверен, что эльфы пока на время забудут подмастерье, бросят в камеры. Займутся поисками убийцы короля, о палаче, навряд ли побеспокоятся, смерть владыки Эль-Фарона, заставит их погоняться за Матеусом.